- "Опора". - прошептал Сириус, перебираясь через песок. - Вот значит как, "основа всего", символ достижения сакрального знания. Да будь я проклят, если это не то самое место!
Склонившись возле стены, Сириус принялся разгребать песок под знаком, расчищать пол с помощью колдовства он боялся. Песчинки лавиной скатывались в вырытую яму, доводя его до бешенства, несколько раз он останавливал себя от колдовства, опасаясь тревожить знак раньше времени. Сириус успел обругать "нечистого" и всех его родственников, прежде чем нащупал в песке массивное бронзовое кольцо, закреплённое на крышке люка. Он потянул на себя кольцо, и люк, заскрежетав, поддался, а в открывшийся проём немедленно посыпался песок.
- "Ищущий да обрящет." - прошептал колдун, достав из тайника тяжёлый фолиант.
В то же мгновение над оазисом разнёсся громоподобный раскатистый смех. Сириус закатил глаза к потолку и в сердцах сплюнул в сторону.
- Вот так и знал...
Он успел выскочить из дома за мгновение до того, как тот рухнул, раздавленный исполинской рукой.
- Молись, смертный! - заревел гигант.
- Пока ещё смертный! - прокричал Сириус и едва не угодил под обломок крыши. Увернувшись, он припустил наутёк, петляя между развалин. Джин с рычанием метнул ему вслед кусок стены, но попасть в шустрого человека не смог. Разозлившись, он попытался достать его рукой, но вместо человека схватил пустоту. На миг джин остановился, засомневавшись, что перед ним и вправду простой смертный. А если это так, то не следовало ли быть поосторожнее? Но додумать эту мысль он не успел: земля под ним треснула, и в гиганта ударил столб воды. Джин заметался в клубах пара, но, создание огня, выдержать удар враждебной ему стихии он не мог. От визга духа у Сириуса заложило уши. Вспомнив про верблюда он обернулся и увидел, что животное удирает в пустыню. Один импульс подавления воли заставил зверя мгновенно замереть на месте, по инерции кувыркнувшись вперед. В этот миг визг оборвался -- обращённый в каменную статую джин не шевелился. На уродливом лице гиганта застыла ярость, руки были так сильно сжаты в кулаки, что длинные когти проткнули ладони. Сириус улыбнулся и с самодовольным видом огляделся. Вокруг не было ни единого звука, ни единого дуновения ветерка. Тишина стояла такая, точно кто-то накрыл оазис прозрачным куполом.
- Ну же, начинайте! - прокричал Сириус. - Никогда не поверю, что Аль Хазред оставил лишь одного стража.
Тишина молчала. Тишина оценивала, она ждала.
Сириус усмехнулся, демонстративно спрятал книгу в сумку, повернулся, чтобы уйти.
И тишина ответила.
4.
Магия -- удивительная сила. Когда начинаешь постигать её, поражаешься, сколь много она может. Ты увлекаешься, стремишься узнать как можно больше, ослеплённый открывающимися возможностями, стремишься вперёд, и вдруг натыкаешься на преграду. Магия может многое, но не всё. Какие-то физические законы она способна обойти, перехитрить, но с другими совладать не в силах. Если ты не имеешь достаточно чёткого представления о предмете, ты не сможешь изменить его, такова действительность. Теоретически даже медь можно превратить в золото, если только знать, как именно устроено золото...
Болезнь, которая медленно разъедала его изнутри, лечить не умели, а значит и магии она была неподвластна. Но он пытался, и за годы эти усилия лишь истощили его, не принеся ощутимых улучшений. Однажды какой-то врач сказал, что самым лучшим выходом будет уехать в какую-нибудь тёплую страну и поселиться на берегу моря. Каетано часто думал, что, верно, и в самом деле было бы неплохо так сделать.
Уж конечно лучше, чем идти пешком через лес, дрожа от холода.
- Я умру самой обычной смертью, даже противно. - бормотал Каетано себе под нос, шагая по обледенелой дороге. - Я замёрзну как какой-нибудь лесоруб... или охотник... Интересно, много магов сыграло в ящик, так и не дотопав до намеченной цели, погибнув нелепой смертью? У меня неплохие шансы оказаться в числе этих неудачников...
Самовнушение пока ещё спасало, но не так уж и легко убеждать себя, что тебе тепло, когда вокруг гуляет ветер, и деревья белые от инея.
Осень в этом году пришла рано, рано и ушла: уже в начале октября явились холода и ветры, а море волновали штормы. Это означало, что скоро суда встанут на зимовку, и до самой весны в море будет не выйти.
Солнце едва проглядывало сквозь пепельные облака, похожие на грязную пену. Они неслись по небу как стадо напуганных кабанов, разрываясь и сталкиваясь между собой, а ветер раскачивал деревья и шелестел высохшим вереском. Ветер разгонял в прозрачном воздухе пушистые комочки сцепившихся снежинок, закручивал их в маленькие вихри, которые точно живые скользили по дороге. В просветах меж стволов можно было увидеть усеянную валунами равнину, на другой стороне которой, примерно в дне пути, должна была находиться деревня. Каетано рассчитывал добраться до неё до того, как разразится настоящая буря.
Он нагнулся, чтобы подобрать ещё одну ветку: тащить с собой охапку хвороста было не слишком удобно, зато на привале не придётся шататься по окрестностям в поисках дров для костра. В глазах у него вдруг резко потемнело. Колдун опустился на колени и некоторое время так и сидел, не двигаясь и закрыв ладонью глаза. "Кажется, меня лихорадит..." - подумал Каетано, отняв от лица трясущуюся руку. Вокруг всё плыло, и ему казалось, будто что-то накатывается на него как волны. Перед внутренним взором мелькали видения: странные, ирреальные создания, пустыни, песок в которых был красным как сухая глина. Он слышал, как шумит разошедшийся ветер, и этот шум сливался для него с шорохом переворачиваемых страниц.
- "Вой ночных демонов." - прошептал Каетано. - Вот что такое эта книга -- вой ночных демонов. Да, теперь я понимаю... Кто откажется от такого в здравом уме? Я бы не отказался, нет... я бы не отказался...
Он зашептал совсем уж бессвязно, потом вдруг резко замолчал, помотал тяжёлой головой.
- Нужно где-нибудь остановиться - пробормотал он. - Может, немного поесть, иначе я свалюсь прямо на дороге.
Пройдя ещё немного, он наткнулся на канаву, тянувшуюся вдоль дороги, где можно было укрыться от ветра. Скатившись вниз по склону, Каетано расчистил от снега маленькую площадку и свалил на землю хворост, со второй попытки запалив костёр. Закрыл глаза...
5. (Книга Абдула аль Хазреда). Давным-давно...
- Моё имя Абдул аль Хазред! Но люди чаще зовут меня Безумным поэтом Санаа, из провинции Йемена.
Гости дружно рассмеялись, но под взглядом Безумного поэта быстро умолкли.
- Да! Именно из провинции Йемена! - грозно насупившись, повторил поэт и потянулся за новым кувшином. Вино он пил куда охотнее, чем предписывалось Кораном, да ещё в пол голоса нахваливал, поминая Аллаха и райские кущи.
В доме купца Гаруна аль Рашида часто бывали забавные гости, чем досточтимый купец и славился на весь Дамаск. В этот раз он также не изменил традиции, и пригласил Безумного поэта, дабы повеселить своих друзей, и, кажется, не просчитался. Поэт из Йемена весь вечер рассказывал занятные, хотя подчас путанные или же вовсе неправдоподобные истории, и быстро напивался, заливаясь вином как кувшин для хранения масла. Он был худ, его лицо напоминало сухую, потрескавшуюся землю; длинные волосы спутанными прядями спадали на костлявые плечи из под затасканной тюбетейки. Поэт всё время щурился, от чего казалось, что он слишком пристально глядит на собеседника. Зато одежда на нём была богатая, даже роскошная, но она до такой степени не вязалась со всем обликом, что скорее придавала поэту дурацки вид.
- И много вы написали стихов? - со смешком спросил кто-то из гостей.
Абдул аль Хазред попытался отыскать говорившего, но от выпитого предметы уже начали двоиться у него в глазах. Он торжественно воздел палец к потолку и произнёс, заговорщицки улыбаясь:
