- Но здесь должен быть хоть кто-то! - настаивал на своем Один. - Кто-то, кто ответит на мои вопросы...
- Может, может. Поспрашивай.
Ас посмотрел на Рататоска.
- Кого?
- А ты что, не видел? - усмехнулась белка. - Птаха, червяк, бабы - тут ж полно народа!
Один был почти уверен, что спит. Или окончательно сошел с ума. Он повторил свой вопрос, в этот раз напрягая уши - вдруг он ослышался. Рататоск покачал головой, словно разговаривал с младенцем.
- Где вы такие только беретесь? - с досадой в голосе спросил он свои лапы. - Вот возьми Орла, например. Он наверху сидит. Прям над твоей головой, вообще так. Ты глянь, глянь.
Один поднял голову, но увидел только тяжелую крону ясеня. Он сощурил глаз, пытаясь вглядеться повнимательнее, но не смог увидеть даже намека на какую-либо птицу, не только на орла.
- Или червяк, Нидхёгг звать. Он под тобой ползает, на земле.
Ас посмотрел на подножие ясеня, где толстые корни едва виднелись под замерзшей землей. Ни единая травинка не шелохнулась. Мир был неподвижен.
- А эти три ненормальные, - серьезно говорю, мурашки от них по шкуре - они там, за деревом сидят. У них у реки хижина стоит.
Один напряг память, вернув ее к прошлому дню, когда они с Бальдром спустились к единственной реке на много дней пути вокруг. Только деревья бесконечного леса. Никаких домов или даже пещер. В недоумении, он снова посмотрел на белку, сияющую от гордости. Он шутил? Издевался над ним?
Нет. Он говорил правду. Но что-то было не так.
- Я... - Один почувствовал комок в горле. Он ощутил себя ребенком, непонимающим такого простого объяснения. Ему хотелось что-нибудь ударить, но веревки на руках не поддавались. - Я не вижу.
Рататоск улыбнулся, обнажив острые клыки, не принадлежащие во рту белки.
- Видишь, - ровным голосом сказал он. - Просто не понимаешь.
- Не понимаю?
Улыбка белки стала еще шире.
- Ни до кого сразу не доходит. Повторю еще раз. Орел - прямо над тобой. Нидхёгг - прямо под тобой.
Один долго молчал и смотрел на Рататоска. Он все еще не понимал. Над ним? Под ним? Что это значит, черт возьми?!
Он снова посмотрел вверх, изо всех сил вглядываясь в крону. Обида и раздражение перемешались в его сердце, медленно превращаясь в злость. Если бы его руки были свободны, он бы задушил чертову белку и ее загадки. А потом убил бы Мимира. Утопил бы его в колодце мудрости. Будь они все прокляты. И Рататоск с его кривой улыбкой, и его невидимые дружки, и...
Он понял.
Его взгляд устремился сквозь крону, к небесам вдалеке. Он смотрел на бледное сияние в далеких глубинах серых туч. Над ним. Конечно.
Его сердце забилось быстрее, и Один посмотрел вниз. Слишком резко опустил голову, и шея заныла, но это было не важно. Потому что он все понял.
Почва и замерзшая трава казались черными в тени Древа Ужаса. Очень длинной тени. Под ним.
- Вот и молодец, - кивнул Рататоск. Один повернулся к белке, но той уже нигде не было. Только его низкий голос остался звенеть в его голове. - Ты далеко от своих земель, царь Асгарда. Добро пожаловать на границу девяти миров. В наши земли.
Один снова ощутил, как его сердце сжалось от страха. Старые шрамы и раны заныли и зачесались. Впервые за свою жизнь, он почувствовал всю тяжесть своей смертности.
II
Один хрустнул шеей, но от этого стало только хуже. Он уже перестал чувствовать пальцы рук, а плечи ныли без остановки, требуя свободы и движения. Его мускулистое тело оказалось его же главным врагом в этом походе - огромный вес тянул его вниз, и он знал, что рано или поздно мышцы могут попросту не выдержать и разорваться. Он то и дело немного менял свою позицию, стараясь не расшатывать копье, которое уже казалось ему новой конечностью - к лучшему или нет, он еще не решил.
Он висел на дереве уже более суток, солнце успело сделать полный круг вокруг мира, пока он ждал какого-то чуда. Он не знал, что должно было произойти. Колодец направил его сюда, но ни волшебная вода, ни ее старый хранитель не сказали, чего именно он должен был ждать. Рататоск посоветовал спросить кого-то из местных жителей, но как мог Один говорить с ними? Он посмотрел вверх, где диск солнца - Орел - медленно пересекал небеса. Ужас, охвативший его на прошлый день, когда он впервые осознал, что именно имела ввиду говорящая белка, уже растворился и Одину ничего не оставалось, кроме как принять существование двух загадочных и с виду безразличных существ рядом с ним, как должное.
Однако он должен был признать, что чувствовал себя куда более уязвимым теперь, ощущая бесчисленные глаза Орла, Нидхёгга и кто знает чего еще на своем стремительно немеющем теле. Ему казалось, что они смеются над ним. Он хотел крикнуть в глубину леса, прогнать их всех, но понимал, что это бесполезно. Угрозы беспомощного старика только больше обрадуют жителей леса.
Один закрыл глаз и представил далекие стены Асгарда - своего дома. Царство, которое он собственными руками построил на пустом месте и превратил в самый могучий из девяти миров. Работа и гордость всей его жизни.
Более пятидесяти лет назад, Один и его любимые братья, Вили и Ве, были последними членами одного из многочисленных племен асов - диких воинов, потомков древних гигантов, бродящих по оставленной их отцами и матерями ледяной пустоши, сражающихся между собой и приносящих друг друга в жертву бессмертному чудовищу, восседающему на высочайшей горе во всей Скандинавии. Их племя было уничтожено в очередной междоусобице, особенно кровавой и жестокой. Сами братья выжили только благодаря младшему из них, Ве, поднявшему бессознательные тела двух других и сбежавшему с поля боя. Долгое время они винили себя в трусости, но, позже, пришли к выводу, что иного выхода не было.
В те дни они поклялись, что их побег и предательство перед лицом всего племени не будет напрасным. Поклялись сделать все возможное, чтобы изменить мир. Сделать его лучше.
Один ясно помнил день, когда трое раненных, голодных и грязных асов сидели вокруг костра в темной пещере, осаждаемой бурей снега и молнии, и бросили в пламя пряди волос из тогда еще молодых бород, скрепив свое обещание друг другу. Обещание построить из воинствующих племен единый и непоколебимый народ асов.
Годы они собирали таких же, как они - оставшихся без племени, без семьи, без цели - и вдыхали в них новую жизнь. Последние из своих, беженцы, преступники и изгои - все они пошли в новое племя потерянных детей Борра. Сперва они думали построить царство только для своих, надеясь, что остальные асы в конце концов присоединятся к ним, так же мечтая о мирной жизни. Та идея была обречена на провал. Но, после первых нескольких попыток, они поняли свои ошибки. И тогда братья и их новая семья обратили взгляд на настоящего врага всех асов. Того, кто обрек их на жизнь в пустыне и вечную борьбу за выживание.
Имир Первородный. Титан, скрытый за занавесом темных туч постоянной бури.
Войска асов - крошечные, но полные уверенности в своей правоте - начали подъем на великий пик, с которого эхом отдавался рев Имира. Никто из них не знал, чего ожидать. Все, кого выбирали на жертву великану, должны были в одиночку подняться на гору и назад они уже не возвращались. Все обреченные шли туда босыми и обнаженными. Только под предводительством Вили, прирожденного полководца, асы взяли с собой в поход кольчуги и секиры. Только под золотистыми знаменами племени Борра асы были готовы бороться против своей судьбы. Бороться за свою свободу. Ведомые яростью и волей, они пели песни из своего детства, из колыбельных и веселых ритмов превратившиеся в военные марши, последние остатки их давно ушедшего прошлого.
Год они поднимались на вершину горы, где их уже ждал ледяной гигант. Асы ударили копьями о щиты и издали боевой клич, спустивший лавины со склонов. Чешуйчатое тело Имира двинулось, поворачиваясь к ним лицом - чудовищным, безбородым лицом зверя, сотней глаз окинувшего своих врагов. Его пасть раскрылась, показав бездну глотки древнего, и из ее темных недр вырвался рев, какого они никогда еще не слышали. То был оглушающий звук грома, рушащий скалы в пыль и подминающий под себя дикие вопли мужчин, казавшихся чудовищу кучкой жалких насекомых.
