Фигурные ножки столика Артур загодя обложил сухим хворостом и досточками. Теперь он лишь сбрызнул их бензином, не спеша, поджег. Четыре маленьких костерка разгорались быстро. Сосновые ножки столика, так же не заставили себя долго ждать, от чего, уже спустя считанные минуты они пылали полностью, а огонь предательски подбирался к столешнице.

- Ну, тупое животное, как ты думаешь, я приладил веревку к тонкой веточке или к толстой? - Юродствовал беспощадный мщенец. - А ты попробуй, дернись; край столика рядом. Когда слетишь вниз, тогда и узнаешь.

Андрей не рисковал. Он тупо мычал и нервно вращал глазами. Голова дергалась из стороны в сторону, а веревка, которой он был привязан, глубоко врезалась в тело.

В дикой агонии пронеслось несколько минут. Низ одной из ножек уже порядочно обуглился. Послышался шорох, сопровождаемый усиленным потрескиванием хвороста и древесины. Сооружение моментально дало крен, веревка тут же натянулась. Андрей начал задыхаться, пытаясь как можно больше втянуть носом воздуха.

- Ничего, не долго тебе осталось терзаться в догадках. - Тем временем потешался Карчёнов. - Скоро ты узнаешь, какой толщины веточка.

Теперь осунулась вторая опора. Петля еще крепче сдавила горло. Приговоренный уже не мычал, его утроба издавала какой-то неестественный храп. Вены на лбу вздулись так, что казалось, вот-вот лопнут. Впрочем, не только вены. Создавалось впечатление, что треснет все лицо. Спустя полминуты, вперемешку с хрипением он начал закашливаться, судорожно трепетала голова, а зрачки полезли под веки. И в этот момент, под тяжестью груза, покосилась еще одна обугленная ножка. Стул просто соскользнул с перекошенной столешницы и, чуть раскачиваясь, повис в воздухе...

Минуло не менее пяти минут, прежде чем тело перестало конвульсировать. Последние капли жизни утекли с последними каплями стекающей из-под стула мочи. Артур еще некоторое время наслаждался творением своих рук, а затем туфлями потушил недогоревшие головешки и отшвырнул в сторону остатки горящего столика. В завершении еще раз взглянул на повешенного, брезгливо отплевался, и поспешил в дом, где его ждала очередная жертва.

Войдя на веранду, Артур откинул ногой подстилку, поднял деревянную ляду. Свет внизу уже горел. Он аккуратно спустился по крутой лестнице, внимательно осмотрел Рылеева; тот еще спал сном невинного младенца и с улыбкой на устах. Плетеное кресло, к которому подросток был "прикован" стояло в дальнем углу подземелья. Погреб состоял из единственного, довольно просторного помещения. Тут имелся закром для картофеля с одной стороны, и массивные полки - для банок - с другой.

Для очередной расправы все было приготовлено. Вот только последний приговоренный никак не желал просыпаться. Артур взял с полки пустую литровую банку, набрал в нее из деревянной бочки рассол, оставшийся от помидор, и плеснул недавнему собутыльнику в физиономию. Голова резко дернулась, заморгали веки, раздалось брызгающее фырканье. Еще одна порция пряного рассольчика окончательно пробудила узника. Костя несоображающим, и в тоже время возмущенным взглядом уставился на стоящего перед ним Карчёнова.

- Ты чего дружок? Ну-ка, скоренько развяжи! Что за выходки? Кто этот прикол придумал?

- Устраивать подобные выходки могут только недоноски, вроде тебя, а серьезные люди дело делают. Припоминаешь, быдло, как ты собирался переломать мне пальцы? А как мои пятки поджаривали?

Рылеев уловил недобрую нотку в голосе вопрошавшего. - Да ты чего Артик! Меня же Мяч тогда заставил тебя просто припугнуть. Поверь, ничего более.

Артур уловил в мимике лица приговоренного страх. - Дорого тебе обойдутся те угрозы. Сейчас сполна воздастся.

Он небрежно цапнул с полки, заранее принесенные клещи. Запястья жертвы были намертво примотаны скотчем к подлокотникам кресла.

Парень с содроганием вытаращился на страшный инструмент. - Эй, погоди. Мы же обо всем договорились. Хорош прикалываться! Где Мяч?

Артур ехидно осклабился. - Не беспокойся, скоро ты с ним встретишься. И не только. Еще и с засранцем Вольдемаром.

Рылеева от ужаса трясло как под напряжением. - Что ты с ними сделал?

- Ничего особенного - ублюдки получили по заслугам, и теперь, вероятно, уже в аду.

У несчастного парня проступила мучнистая бледность, и отвис подбородок. Даже казалось, что от услышанного вздыбились волосы. - В каком смысле? Ты что, их убил???

Артур неестественно широко улыбнулся. - Ага! Предварительно помучив.

Круглый отличник, виртуоз музицирования - теперь превратившись в изувера - схватил клещами мизинец жертвы, на соединении между второй и третьей фалангами, и с силой вывернул его в обратную естественному сгибу сторону. Звук ломающегося хряща напомнил треск при разламывании куриной ножки. Гримаса боли до безобразия исказила облик беспомощного юноши. Душераздирающий вой децибельным шквалом потряс мрачные подвальные стены. Он кричал, вопил, матерился, его лицо побагровело до густоты обожженной глины.

- Давай, давай, тебя все равно никто не услышит. - Любовался муками своего врага Карчёнов.

Истязаемый стал постепенно утихать. Теперь, крик перерос в жалобный стон, а лицо исказил паралич страха. Теперь парень сообразил, что Маэстро не шутит.

- Ну что Гвоздь, как ощущения, когда тебе пальцы ломают? Я смотрю, ты от наслаждения прям тащишься. А вот теперь представь; мне было бы гораздо больнее. Тебе-то, собственно, зачем пальцы, в носу ковырять? Так без этого можно обойтись. А я без музыки не могу.

Внезапно Рылеев сменил оторопь мученика на всплеск гнева. - Ты, сволочь! Маменькин сынок! Все-таки надо было тебя, тварь, в ту ночь удавить! О-ох, надо было! Жаль, Андрюха меня не послушал.

Подобные реплики отчаяния лишь распалили гнев оголтелого мстителя. Аналогичным способом он сломал Косте еще один палец, теперь средний. Несчастный уже не кричал, он истошно выл; уставившись вылезающими из орбит глазами на поврежденную руку. Карчёнов хотел сломать и третий палец, но от уже полученного болевого шока Рылеев потерял сознание. Его голова безжизненно обвисла на грудь, а изо рта сочилась мутно-белая пена. Ноги жертвы были туго смотаны все той же липкой лентой и обе примотаны к левой ножке кресла. Пока парень пребывал в бессознательном состоянии, мучитель снял с него кеды, стянул носки. Рядом стояла большая эмалированная чашка. Артур приподнял край кресла и подсунул чашку так, что теперь левая ножка с примотанными ногами жертвы оказались по ее центру. Теперь он принялся шлепать Рылеева по щекам - все оказалось напрасно. Тогда он повторил опыт с рассолом - с тем же успехом.

Артур нащупал пульс. - Живой, стервец.

Зажав пальцами нос, Артур перекрыл Косте дыхание, и спустя считанные секунды он начал задыхаться. Возобновилось мычание. Наконец, он встряхнул головой и, раскрыв рот, стал жадно хватать воздух.

- Очухался. - Карчёнов то ли спросил, то ли просто констатировал факт.

Пару секунд Рылеев озирался по сторонам, посмотрел на свою изуродованную руку, на сурового палача, и вдруг по-детски разрыдался.

- Артурчик, я тебя умоляю, отпусти. Я даже собрал все рубли, которые ты просил вернуть. Честное слово! Мы хотели их тебе завтра утром отдать.

- Поздно ты про мои деньги вспомнил - поезд ушел. Ты, козлятина, лучше вспомни, как вы мои пятки поджарили. - Он отвесил рыдающему Косте звонкую пощечину. - Ты еще не знаешь, какое это "удовольствие"? У-у-у, я тебе сейчас продемонстрирую. - Артур отвинтил крышку у канистры и принялся лить бензин в миску. - Сейчас ты лично прочувствуешь все "прелести" вашего же изобретения.

- Маэстро, погоди. - Бросился умолять Рылеев. - Ну, хочешь, я уговорю мать, и мы тебе подарим почти новенькие "Жигули". Я серьезно! Отец перед смертью успел всего одно лето покататься, и теперь машина в нетронутом виде третий год в гараже стоит. Да она практически новая! Артурчик, я прошу - не надо! Ты меня уже и так достаточно наказал. Давай по-взрослому. Я предлагаю откупные.