Ваня знал, что следует не попасться до вечера и ему в спину перестанут дышать, но вместе с тем, отрежут пути продвижения впереди. Он знал, что после неудачного преследования беглец объявляется в розыск во всех населенных пунктах в округе, до которых только можно добраться, а в такой ситуации оставалось или научиться жить затворником в тайге (до конца своих дней), или искать селения старообрядцев, которых много в этой местности, правда тамошние жители совсем не жалуют чужаков.

Но Ивана не волновали нюансы, для него было важно движение, без анализа возможных последствий. Весь день бежав, уже на закате солнца Иван решил, что слежка прекращена (или точнее сказать, ему от сильнейшей усталости, просто стало глубоко на все наплевать). Он замедлил шаг и продвигался вглубь тайги пока солнце и вовсе не село.

Парень наткнулся на небольшой покосившийся сруб, оказавшийся заброшенной охотничьей хижиной. Внутрь он пробрался на ощупь, абсолютно ничего вокруг себя не видя. Обнаружив целую груду пыльного тряпья, он окутался в неё, чтобы согреться от зыбкого таежного воздуха и через несколько мгновений забылся беззаботным сном, как будто и не было у него ни тюремного срока, ни побега, да и вовсе ничего вокруг не волновало его более.

..................

Лучи раннего рассвета влились через крохотное окошко, придав отчетливый вид всему, что было в помещении, где спал теперь Иван. Это была довольно небольшая комнатушка с полуразрушенной кирпичной грубой посредине (видимо, для максимального обогрева), рядом с которой стоял запыленный деревянный стол с двумя лавками по бокам.

На столе, облепленные густой паутиной, стояли несколько предметов, напоминавших глиняную посуду, но давно потерявших свой изначальный внешний вид. У стены, со стороны которой стоял стол, находился стеллаж в несколько полок, на котором покоилась уйма однородного хлама, потерявшего всяческую надежду на дальнейшее полноценное существование.

На стенах висели какие-то трухлые веники разного рода, а на полу практически повсюду валялось тряпье, в часть которого и укутался Иван, только ступив в хижину и лишь прикрыв за собой дверь.

Вот, собственно, из чего и состоял внутренний интерьер этого, по счастливой случайности, попавшегося Ивану здания. Это была явно охотничья хижина, коих множество разбросано по таежной зоне, но по каким-то причинам её очень давно не посещали.

Такие домики обычно становились райским пристанищем для заблудившихся в тайге, так как в них всегда можно согреться, выспаться,и, что самое главное, найти немалый запас провизии. Охотники, особенно те, которые предпочитают многодневные вылазки в глубокую тайгу в поисках матерых зверей, очень солидарный народ и такие хижины почитают за святыни. Они всегда поддерживают в них порядок и постоянный запас пищи (в основном крупа и консервы).

Для охотника, блуждающего по сырым просторам густых рощ, такие домики могут принести больше удовольствия и пользы, чем пустынный оазис блуждающему среди раскаленных песков бедуину. Но Ивану не повезло, или, учитывая факт того, что он получил крышу над головой - повезло, но мало. В доме если и были хоть какие-нибудь съестные запасы, то они уже давным-давно пришли в полнейшую негодность.

Правда, этому парню сейчас было далеко не до еды. Он уже был и так сыт, сыт свободой и счастлив от того, что может, наконец, проспать столько, сколько посчитает нужным. Теперь никто не был вправе отобрать у него сон, Иван опять стал полноправным хозяином своего времени и действий, хоть и не окончательно и, скорее всего, временно.

Поиски беглеца в тайге хоть и закончились, но в малочисленных городишках уже кишели патрули, ожидая появления "мерзавца", который, по их мнению, или сдохнет в лесах, или попытается прорваться к цивилизации, третьего, как говорится, не дано.

Через некоторое время, когда солнце поднялось чуть выше, оно стало светить через окошко прямо в развернутое к нему лицо Ивана, от чего тот очень скоро очнулся. Пробудился он до того, как отрыл глаза, и так пролежал некоторое время. Он боялся, что как только откроет их, то увидит, что цель, к которой он так долго шел, не достигнута, и что все происходящее было лишь мимолетным сном, который закончился, оставив после себя приятное душевное волнение.

Иван медленно открыл глаза, и в них тут же ударил ослепляющий свет горящего солнца, не дав парню ничего разглядеть вокруг себя. Но этого Ивану было и не нужно. В бараке, где была его шконка, поблизости не было ни единого окна, и потому вид солнца сразу же уверил Ивана, что он более не в зоне, не лежит на своем вонючем матрасе, и что побег действительно удался и это не сон...

От таких мыслей Ивану стало окончательно хорошо, хотя он прекрасно и осознавал, что это еще не конец, и впереди предстоит самое сложное - выбраться из котла облав и благополучно скрыться. Как это совершить Иван даже не представлял, но удачно совершенный побег и несколько часов долгожданного беззаботного сна, дали ему надежду и поселили в душе уверенность в дальнейшем успехе.

Окончательно пробудившись, Иван огляделся по сторонам и поразился здешнему интерьеру, который при его появлении был скрыт полночной мглой. Он сбросил с себя пыльное тряпье, от чего в воздух поднялось облако густой пыли, заставившей парня закашлять. Он быстро поднялся на ноги, отряхнулся и поспешил к двери, на встречу чистому, пьянящему воздуху свободы.

На улице его обдало обволакивающим прикосновением свежего, по-весеннему прохладного воздуха, от чего у Ивана невыносимо закружилась голова, и он еле удержал равновесие, чтобы не свалиться с ног.

Он медленно шагнул с одноступенчатого деревянного порога и с видом вожделеющего наслаждения от всего окружающего, плавно присел на ступеньку. Иван прищурил глаза, и его губ коснулась легкая улыбка удовольствия. Как долго он мечтал почувствовать себя абсолютно свободным человеком, и именно сейчас это чувство его обуяло. В ту секунду ему показалось, что в мире все мираж, а если не мираж, то затянувшийся сон, который обязательно закончится, что не существует (и не может существовать) среди такой красоты природных пейзажей, подлый и насквозь пропитанный демоническим духом мир людей. Что реальными могут быть только вальяжно плывущие по небу облака, произвольно, но мерно покачивающиеся на ветру деревья, резвые и певучие птички, веками текущие реки, невозмутимые гордые горы и прочие прелести первозданной природы.

И уж точно ко всей этой идиллии никак не вяжутся дикие нравы и порочные поступки сынов человеческих. Не имеют права считаться реальными те пошлые законы человеческого существования, придуманные и силой навязанные миру высокопоставленными (или высоковскарабкавшимися) держимордами, цель которых - лишь холодная и сухая выгода - существующая вопреки всяческим моральным нормам, которые, кстати, тоже диктуют они же, для большей стадной податливости.

Иван до того сильно погрузился в размышления по поводу несуразности всего происходящего с людьми и с ним самим в частности, что ему стало невероятно противно жить. В мире ведь столько прекрасного, так зачем же люди сами себе создают проблемы, пожирают друг друга и при этом сжигают себя во всепоглощающей бессмыслице личного бытия.

Именно они, люди, заставили Ивана решить, что его прежняя жизнь была скудна, они же и толкнули его на борьбу, которую сами же и признали незаконной (по установленным ими же правилам) и они же лишили Ивана свободы, заключив в тюрьму.