Дeвчoнкa тa, чтo oбeщaлa — пoдoждy…

Pacтaял cнeг, иcчeзлo имя нa cнeгy…

Я yxoжy, — cкaзaл мaльчишкa eй cквoзь гpycть, —

Ты тoлькo жди, я oбязaтeльнo вepнycь…

И oн yшёл, нe вcтpeтив пepвyю вecнy,

Дoмoй пpишёл в coлдaтcкoм цинкoвoм гpoбy.

Афганистан, ах сколько жизней ты унёс,

Афганистан, ах сколько материнских слёз,

Афганистан, зачем война на свете есть...

Афганистан, ты кровью поливаешь месть...

Еще в середине песни Кай почувствовал на себе очень пристальный взгляд. Он поднял глаза от струн гитары и сквозь пламя костра, за спинами сидящих увидел Тоями. Тот стоял и смотрел на него, замерев.

Кай допел песню и, сделав завершающий аккорд, отдал гитару.

Тоями ушел, больше сегодня вечером он его не видел. Да он и сам долго не стал засиживаться у костра — завтра опять рано вставать.

***

Следующий день у них был распланирован как посещение огневой точки на холме в квадрате 132, а затем вечером они должны были переночевать в японском лагере, расположенном в той местности.

Кай опять обратил внимание, что Тоями больше не мучает его дурацкими расспросами о предстоящем объекте посещения.

Тоями краем глаза наблюдал за Каем. Он сразу заметил, еще когда в первый раз садился в его машину, то, как Кай элегантно, сам не замечая этого, кладет руки на руль. Его длинные тонкие пальцы аристократично лежали на мягкой коже руля, нежно проводили по нему, как бы лаская его поверхность, и скользили в повороте, а потом сжимали руль при наборе скорости.

Эти красивые руки на руле — Тоями понял насколько это возбуждающе и эротично. Он смотрел и восхищался такими, как казалось, простыми, но в то же время завораживающими движениями — когда Кай клал руку на переключатель скорости, обхватывая тонкими пальцами рычаг и делая плавное движение, а потом опять возвращал руку на кожаную поверхность руля.

Тоями засмотрелся на это. Чувствуя эстетическое наслаждение и возбуждение. Врожденный аристократизм Кая проскальзывал даже в вождении машины.

Потом он вспомнил его голос, когда Кай пел: бархатный, глубокий, волшебный.

— Ты очень красиво пел, у тебя удивительный голос, — вдруг неожиданно заговорил Тоями, — тебе нужно было выбирать карьеру певца, а не военного.

— Мне выбора никто не давал, — неожиданно зло произнес Кай.

— Извини, я не хотел тебя ничем задеть, — Тоями был огорчен, что его слова вызвали у Кая такую негативную реакцию, — может, расскажешь, почему ты здесь?

— Тоями, мы договорились — у нас рабочие взаимоотношения. Давай и останемся в этих рамках, и так уже всякое лишнее произошло, — Кай вспомнил о ночевке в объятиях Тоями.

«Интересно, как это можно отнести к рабочим отношениям?» — почему-то этот вопрос его очень мучил.

— Тяжело быть только в рабочих отношениях, иногда полезно просто поговорить, может, станет легче? — за эти дни Тоями увидел, что есть то, что Кай упорно прячет внутри себя — его скрытая боль.

— Да мне отлично! С чего ты взял, что у меня проблемы? — Кай завелся и сейчас говорил жестким холодным голосом, — единственная проблема — это ты! — выпалил он и пожалел, что сорвался.

— И в чем же я тебе создаю проблему в твоей такой безмятежной жизни? — Тоями тоже стал говорить холодным сухим голосом.

— Что ты от меня хочешь?!

— Ничего. Не стоит так заводиться. Я от тебя ничего не хочу.

Кай чувствовал себя полным идиотом. Нужно было оставаться в рамках рабочих отношений. А сейчас он перешел на выяснение отношений между ними, это перебор!

Между ними не может быть никаких отношений, и Тоями это подтвердил. Кай не стал отвечать, сделав вид, что занят дорогой.

Рука Тоями легла на его правую ногу. От неожиданности он дернулся, его нога слетела с педали газа. Он выровнял машину на дороге и схватил руку Тоями своей правой рукой, пытаясь ее убрать со своей ноги.

— Руку убери!

— Смотри — впереди блокпост, мы уже приехали, — как будто ничего не происходит, сказал Тоями, убирая руку с его ноги перед шлагбаумом поста.

Кай выровнял дыхание, приоткрыл окно и объяснил часовому на въезде кто они.

Тоями видел лицо Кая, который пытался справиться с волнением, объясняя что-то часовому.

«Упрямый мальчишка! Вот получил за свой тон. Со мной не стоит так разговаривать. Я знаю, что тебя меняет.»

Их, как всегда, уже ждали, радушно встретили. Тоями практически официально при всех обратился к Каю с просьбой его сопровождать при осмотре объекта. Кай понял, что Тоями решил опять на нем отыграться.

Закончив все здесь, они поехали в сторону японского лагеря, где им предстояла ночевка. Тоями сидел с равнодушным лицом и курил в окно. Кай нервно на него косился и дергался при каждом его движении, вспоминая о его утреннем поступке.

Тоями это видел, и его это забавляло.

«Да, Кай совсем еще ребенок. Такая невинная вещь просто выбила его из колеи», — Тоями опять скосил глаза на Кая и протянул руку к выключателю музыки. Кай нервно вздрогнул и дернулся.

В японский лагерь они приехали не поздно. Здесь их ждали накрытые столы и праздничный ужин. Застолье затянулось допоздна. Кай несколько раз порывался уйти, но его останавливали, говоря, что его присутствие здесь, в их лагере, для них честь. С ним пытались поговорить все присутствующие офицеры и, конечно, выпить. Пили саке. Он пил понемногу, но звучали постоянные тосты, и желающие с ним выпить постоянно просили их не обижать и пить до дна. В результате Кай понял, что пора уходить, чтобы позорно не отключиться за столом.

Его проводили в отведенную ему палатку. Он подошел к кровати и, не раздеваясь, завалился на нее с одним желанием — заснуть и моментально провалился в пьяный сон.

***

Сколько он проспал, не знает, скорей всего, недолго. Проснулся от прикосновений к своему лицу, открыл глаза и увидел над собой лицо Тоями.

— Только не это! — вырвался у него стон отчаянья.

Кай дернул рукой и понял, что обе его руки подняты вверх и наручниками прикованы к спинке железной армейской кровати.

— Ты что делаешь, совсем сума сошел?! — прошипел Кай, глядя в глаза Тоями.

— Тише, не шуми, через ткань палатки все слышно, — Тоями закрыл его рот рукой, — или ты хочешь, чтобы тебя увидели в таком виде?

— Мне все равно! Интересно, что ты на это скажешь? — Кай зло мотнул головой, скидывая руку Тоями со своих губ.

— Здесь такими отношениями никого не удивишь. Скажу, что развлекались, — коварно улыбаясь, сказал Тоями.

Кай опять почувствовал себя в ловушке. Мышеловка захлопнулась. Если для Тоями такие отношения естественны, то он не хотел бы, чтобы его застали в таком неоднозначном виде.

«Зачем я напился?!», — поздняя мысль раскаяния пришла к нему.

Тоями понял, что загнал Кая в ловушку. Он понял, что Кай не будет кричать. Он не захочет, чтобы его увидели вот таким.

Тоями нежно провел рукой по его щеке, шее. Потом подушечки его пальцев прикоснулись к тонкой линии губ, и он почувствовал возбуждение, которое пронзило его тело.

— Я, вообще-то, доверял тебе, считаешь, нормально так поступать? — сказал Кай, гоня от себя мысль, что от рук Тоями, ласкающих его, ему так хорошо, они так приятно касались его кожи.

— Чем же я предал твое доверие? Вот этим?

Тоями не дал ему опомниться, резко склоняясь, припал к его губам.

Кай даже не успел сжать зубы, как язык Тоями проник в него и начал медленно ласкать.

Кай замер от неожиданности и от того, что почувствовал такое странное приятное ощущение внутри себя.

Тоями продолжал — он стал покусывать его нижнюю губу, потом опять проник в него языком, но уже более агрессивно, страстно лаская его все глубже и настойчивее. Потом резко отстранился.

Кай судорожно перевел дыхание и отвел глаза в сторону.

— Хватит, отпусти меня, — голос Кая предательски дрожал, слова прозвучали не убедительно, он и сам это понял.