Kalip

Мой странный друг. 1 том. "Книга пламени"

Пролог.

Ты будешь военным…

— Ты будешь военным, — повторил несколько раз мужчина средних лет в военном кителе, строго глядя на стоящего перед ним мальчика.

— Но военные убивают людей! Я не хочу никого убивать! — из уст маленького мальчика такие слова прозвучали неожиданно.

Лицо мужчины помрачнело.

— В нашей семье все военные. Это почетно. Наша семья этим гордится. И ты должен этим гордиться! — видя, что мальчик хочет возразить, мужчина добавил, — иди, это уже решено. Ты должен гордиться тем, что будешь военным.

Не по-детски умные глаза ребенка смотрели в глаза своего отца. В глубине взгляда своего сына он прочел слово «Нет!», это его начинало злить. Мальчик еще так мал, а уже не подчиняется его воле. Откуда это в нем? Их семья, все мужчины в ней, были военными, и это считалось за честь. И вот, его сын говорит ему такие вещи, которые никто не смел никогда произнести. Его сын, его младший сын! Почему он такой?

— Иди. И подумай хорошенько, что ты говоришь, — мужчина помолчал, а затем произнес слова, которые прозвучали как приговор, — ты будешь военным!

Мальчик не стал больше спорить, он повернулся и, уходя, незаметно стер с глаз слезы обиды. Выйдя из дома, он взял велосипед.

Поездка на велосипеде отвлекла его от грустных мыслей. Он представлял, что это не велосипед, а конь — настоящий, большой и он едет на нем через лес. Он специально ехал по лесной тропинке, неровность которой и выступающие корешки деревьев подбрасывали велосипед, и это создавало ощущение, как ему казалось, поездки верхом на лошади.

Лес закончился, он ехал через поле между колосьями созревающей пшеницы. Впереди, низко над дорогой летали ласточки:

«Наверное, к дождю», — подумал мальчик.

Он остановился у небольшого пруда, частично заросшего камышами и невысоким кустарником. В глади пруда отражалось небо и редкие облака. Стоял летний полдень. Солнце было в самом зените. В траве стрекотали кузнечики. Огромные стрекозы кружили над его гладью, ища свою жертву.

Мальчик сел у кромки пруда, рядом лежал велосипед. Он мысленно представил, что это его конь, который сейчас попил воды и ест траву рядом с ним. От этих мыслей ему стало не так одиноко — ведь его верный друг рядом с ним.

Мысли опять перенеслись к последнему разговору с отцом. Таких разговоров было много. Сначала на его возражения все смеялись, думая, что он маленький и не понимает, что говорит, но потом — он внутренне почувствовал это — его стали воспринимать по-другому.

Мама — он так ее любит. Но почему он чувствует, что она сторонится его? Он видит с какой любовью она относиться к его двум старшим братьям и его сестре, какая душевная искренность происходит между ними, когда они общаются. А с ним — ведь она тоже говорит ему ласковые слова, но только внутри он чувствует холод...

Когда все поменялось? С того момента, когда он поделился с родными ему людьми, что не хочет быть военным, как все в его семье.

Нет, он обманывает себя, это началось раньше — с самого момента его осознанного восприятия себя и окружающих. Уже тогда он чувствовал свое отторжение. Он всегда это чувствовал. Наверное, истинные чувства нельзя заменить на поддельные. Он становился изгоем. Одиночкой.

Сначала он пытался это исправить. Старался быть ближе к ним. Хотя их разговоры, обсуждения и события их жизни, его не привлекали. Ему это было не интересно и скучно. Но он делал вид, что ему это интересно, он старался быть с ними.

Чтобы сломать так стремительно растущую стену непонимания между ним и его семьей, он стал делиться с ними своими переживаниями, мыслями, чувствами. Считая, что его искренность разрушит эту стену.

Но он ошибся! Его не понимали. Не понимали совсем: ни его мечты, ни его переживания, ни его мысли. Его желание быть с ними единым целым обернулось в прямо противоположное. Он стал изгоем. Он стал совсем чужим для них. Ему было больно понимать, что он другой, что он думает, мечтает и воспринимает мир по-другому. А это было неприемлемо в их семье.

В один миг стена, которую он пытался разрушить, превратилась в неприступную преграду, которую он уже никогда в своей жизни не сможет разрушить…

Глаза опять стали мокрыми от слез, внутри все больно сжалось.

«Мама, папа, ну почему? Я ведь так вас люблю!»

Мальчик плакал, смотря в бездонную синеву неба. Плакала его душа, так и не обредшая тепло семейной любви, одинокая душа, страдающая в непонимании, за что ее не любят…

Затем он стер ладонью слезы. Внутри него появилось новое чувство. Он понял, что уже ничего не исправишь, ничего не изменишь. Он должен быть сильным. Он будет сильным!

— Клянусь, я никогда больше не буду плакать, — сказал мальчик, глядя в глубину синего неба.

Сзади послышались шаги, мальчик обернулся. На тропинке стоял подросток, намного старше него.

— Ты чего здесь делаешь? Это мое место — я здесь рыбу ловлю, — сказал подросток, держа в одной руке удочки, в другой — ведро.

— Здесь не написано, что это твое место. Хочу и буду здесь, — огрызнулся мальчик, вставая и готовясь к драке.

Подросток внимательно смотрел на мальчика. Перевес в силе явно был не на стороне мальчишки, который был маленьким и щуплым. Одни глаза — большие, зеленые. Но какой бесстрашный — настоящий пацан!

— У меня лишняя удочка есть, можем вместе порыбачить, — спокойно произнес подросток, проходя мимо мальчика, — кстати, меня Прохором зовут.

— Кай, — буркнул мальчик, все еще ожидая нападения.

— Странное имя.

— Я его ненавижу.

— Почему?

— Потому что все говорят, когда его слышат, как ты: «странное имя», — злобно проговорил мальчик.

— Тогда я не буду так больше говорить, — очень серьезно произнес Прохор, — так и будешь стоять? Бери удочку!

— Я не умею ловить рыбу.

Прохор засмеялся.

— Правда? — но, видя растерянный вид Кая с удочкой в руке, спокойно сказал, — я научу тебя!

***

К вечеру, когда в ведре плескалась пойманная рыба, Кай сказал, что ему пора возвращаться домой. Прохор понимающе кивнул и протянул руку.

— Завтра придешь? Я опять здесь рыбу ловить буду.

— Приду!

— Значит, теперь вместе рыбачить будем…

Возвращаясь на велосипеде домой, Кай счастливо улыбался, поняв, что он в этом мире не одинок. Он нашел такого же, как он — изгоя, одиночку, того, кого никто не понимает и не принимает.

В тот день они много говорили, рассказывали о своей жизни, делились друг с другом своими мыслями, мечтами. В этот день каждый из них понял, что нашел друга, друга на всю жизнь…

Лишь одно омрачало сегодняшний день — это слова, звучащие в ушах Кая:

«Ты будешь военным!»

Глава 1

В гарнизоне было тихо. Относительное спокойствие на фронтах вносило размеренность в жизнь военных.

Кай вот уже вторые сутки проводил в палатке Варфоломея.

Он полулежал на солдатской койке, подложив под спину подушку. На нем была защитная военная форма, небрежно застегнутая на несколько нижних пуговиц. В распахнутом вырезе можно было увидеть нательную майку и поблескивающий на цепочке крест. Камуфляжные брюки были заправлены в грубые армейские ботинки. Одну ногу Кай поставил на кровать, чтобы удобнее было играть на гитаре.

Вот уже вторые сутки они пили, пользуясь моментом затишья. Такое бывало редко. Им повезло.

Кай в очередной раз провел пальцами по струнам. Ребята, сидевшие за столом, посмотрели в его сторону.

— Давай, нашу забацай, — сказал Перец. — Что тянешь?

В палатке, помимо знакомых Кая, было много офицеров — те, кто был допущен сюда из других частей.

Известие, что Кай тоже находится у Варфоломея, всех порадовало: он всегда рассказывал новости, о которых они даже и не слышали, да и поговорить с Каем было интересно, поэтому все чуть ли не с дарами приходили к Варфоломею, чтобы только он пустил и разрешил остаться.