Сашка, выждав, когда я запомню текст, скользнув за свой инструмент, запустил вступление скрипки.

Смотря исключительно на меня, что усугубляло моё и без того конфликтное состояние, Рафаэль жестом указал на вторую стойку микрофона. А у меня ноги кажется пристыли к полу. Предельно осторожно, практически крадучись и очень скованно, подошла к проклятой штуковине. Не отводя от меня взгляда, Раф, вплёл свой, бархатный, неправдоподобно роскошный голос в музыку. Понятия не разумею, как мне удалось закончить начатое. Когда музыка нашла свой апогей, Гордеев, уронил руки по швам, оставляя гитару свободно свисать на ремне.

― Неплохо. ― рассеянно произнёс Раф.

― Неплохо? ― скривился Сашка, смотря на Гордеева, а-ты-приятель-спятил-взглядом. ― Ты вообще слышал, ноты, которые она выдала? ― усмехнулся он многозначительно смотря на Рафа, поверх очков.

― Прекрасно слышал. Потому и говорю, что…

― Её голос охватывает три октавы и…. пять нот. ― перебил его Сашка и поправил очки, за оправу, ― Сопрано ― высокий женский голос с рабочим диапазон, от «До» первой октавы, до «До» третьей октавы, не так ли? Плюс учитывай колоратуру ― способности регулировать голос. А это в свою очередь значит?…

― Значит, колоратурное сопрано? ― с сомнением развёл руками Раф. Саша подчёркнуто важно отставил указательный палец.

― Лирико-драматическое сопрано высокого регистра. Она может петь достаточно низко, так же как и высоко, с таким диапазоном, при этом грубо форсировать, но совершенно без фальши. И ты говоришь… неплохо?

О, ну теперь ясно, кто кого учил нотной грамоте.

Гордеев вскинул на мгновения, руки.

― Ладно, ладно гений, задаюсь. Забавно… ― пробормотал он в сторону, ― Ты хоть что-нибудь можешь делать плохо? ― Раф посмотрел на меня, ― Нет, серьёзно, это знаешь ли никак не помогает мне держаться подальше от тебя.

Сола предупреждающе уставилась на него, откровенно забеспокоившись. Это заставило меня нахмуриться. Не обращая на Солу никакого внимания, Раф небрежно ухмыльнулся.

― Итак, теперь твоя проблема решена, и стала проблемой для меня. И больше никаких я-не-пою-выкрутасов, никто тебе не поверит, и…

Проблема? Болезненно скривившись, отшатнулась от назад.

― Странный ты человек, Гордеев. Ну, если я такая проблема для тебя, может стоит уже перестать жрать кактус, а? Просто не жри кактус и не оглядывайся, не сомневайся, не жалей! Но нет же! Ты всё подбегаешь и надкусываешь!

Лицо Рафа с каждым словом теряло выражение становясь каменным. Он медленно склонил голову на бок не на секунду не отрывая взгляда от моих глаз.

― Это не моя прихоть. ― он свесил руки с гитары, ― Она твоя, Вик.

― И не зови меня так! ― напала я, и спрыгнула со сцены, идя за чехлом от своей гитарой к барной стойке.

― Невероятно просто! ― рассмеялся он поражённо, ― Я всего лишь хотел сказать, что ты хорошо поёшь, даже лучше моих ожиданий, так в какой такой грёбаный момент, всё перевернулось?

Его руки взлетели вверх, в ответ на моё пронзительное молчание.

― Ясно. ― капитулировал он с неохотой, ― Завтра в то же время, и не опаздывай.

Игнорируя, всё это, быстро заключив гитару в чехол, я перебросила ремень через плечо, на ходу к выходу.

Стоило мне миновать около трёх метров, как перед зданием торгового центра, мельком зацепила смутно знакомую, седовласую фигуру, возле дерева, вдоль тротуара. Чуть не обронив MP3, из ослабевших от шока, рук, метнула туда взгляд поверх солнцезащитных очков, и к счастью, мне это только причудилось. Причудилось? Ага. К счастью? Вообще-то, это не есть хорошо…

Пытаясь отбросить навязчивые, пугающие мысли прошла пару улиц, в непрерывной конфронтации с какой-то бессильной злобой, стенающая до боли и бешенства, внутри. Я решила набрать доку. Телефон разрядился, подав лишь пару гудков, так и не соединив меня с Гетманом. Остервенело выругавшись, чуть не разбила смартфон, об асфальт. Сдержалась. Решила прогуляться, в надежде, выветрить, всё это из себя, пока не пришлось вырезать это.

Я бесцельно брела по улочкам небрежно распинывая опавшие листья под ногами, слушая музыку. И без того хмурое небо, не с того не с сего сверкнуло, за минуту разражаясь сильным ливнем. Мне было наплевать. Я уже на сквозь промокла и тревожная мысль не как не хотела отпускать. Кто она? Кем была для него? Я свихнусь если не избавлюсь от этого тупого, ноющего чувства внутри.

Минуточку, я уже свихнулась. И сдаётся мне я знаю ещё один способ себя унять.

Через пятнадцать минут, дождь миновал, а я уже сидела на краешке, старого, низкого моста, через речушку в роще. Тихонечко перебирая струны Гибсона, под шум плещущейся о камни воды, я вглядывалась в хмурое небо. Без подключения электрогитара, конечно, сильно металлическая и очень тихая, так что без усилителя особо не поиграешь. Но мне сильно и не надо.

Кругом на ветках деревьев было много ворон. Их всегда много вокруг меня. Как же я скучаю по своим снам, по ощущению полёта, их отсутствие не даёт мне чувства полноценности. Словно что-то умерло внутри. Без своей частички души, своего нагваля, я сама себе, кажусь опустошённой.

В память ворвался образ, навеянный песней… Я покрепче обхватила гриф гитары, воспоминания аккорды песни. Оборвала аккорд. Зависла. Странный у меня голос. Какой-то… не мой. Я помню его совершенно иным, хрустальным, тонким… детским. Сейчас же это довольно странное сплетение, на удивление в широком диапазоне.

А какой голос у Инны? Хоть убейте, ни за что не вспомню. Зато, прекрасно помню, все свои уроки, вот только она никогда не занималась со мной, предоставляя это репетиторам. Зато проверяла результаты по всей строгости. Ментально отдернув себя от грани, внезапно чувствуя себя на краю пропасти, решила не испытывать себя на прочность.

Вернувшись домой, застала Коляна, с какими-то документами, в руках слоняющегося по нашей гостиной, нервно куря. А ведь он бросил и давно. На кофейном столике стояла открытая бутылка Джека и два стакана с виски. Я насторожилась.

― Что случилось? ― я осторожно прошла в глубь гостиной. Крёстный вздохнул не смотря на меня.

― Это ты мне скажи.

Бросила взгляд на кресло. Оба на…

― Здравствуйте, ― пробормотала я психологу.

Какого хрена, он тут?

― Здравствуй Виктория. ― кивнул он спокойно. Слишком спокойно! ― Что случилось? Ты позвонила и сбросила трубку, твой телефон был отключен, когда я перезвонил, я решил…

― Проверить не болтаюсь ли я на люстре? ― отшутилась я мрачно. Гетман слабо улыбнулся, и поправил очки.

― Видимо всё уже в порядке?

― В порядке?! ― несдержанно рявкнул Колян.

Так, а с ним-то что за чёрт?

― Присядь Коля, ― авторитетно осадил его док. Я усмехнулась, стягивая гитару с плеча.

― О, так вы ещё и знакомы?

Колян, упал на диван, нагло лыбясь.

― Ну я не был паинькой в школе.

― Почему-то даже не удивлена, ― закатила я глаза, и присев на край дивана, поставила гитару меж ног, свесив с неё перекрещенные руки, ― Где Костя с Алей?

― Аля в саду, яблоню обирает, ― ответил Колян, ― Костя, не дождался тебя, и уехал, а я в шоке. Это ты сегодня с утра хотела найти? ― он протянул мне какой-то листок, достав из прочих документов. ― Батя твой, попросил меня что-нибудь найти на Инну. Ну, я и нашёл.

Он затушил сигарету в пепельнице на столике. Вообще-то я загранпаспорт свой искала, но об этом стоит помолчать. С опаской, пробежалась глазами по листу. Хватило одного предложения, чтобы разом вышибить из меня дух.

И походу мне не нужно было читать её историю болезни. Я видела её воочию…

Я подняла глаза на Гетмана.

― Вы надо полагать уже это видели?