― Чамудэв ласа, мири ило, Вик?

Я кажется знаю, как это переводится, не уверенна, но уж больно похоже на непристойное предложение. Посмотрела на Рафа, подпирающего стойку спиной. Он смотрел исключительно на меня, в дребезги пьяный, утаскивающий меня на самое дно горечи и боли, одними только словами, не до конца понятной мне этимологии, но не очень-то хорошей интонации, и всё равно отчего-то, прекрасный. Это напомнило мне времена, где мы так воевали, вышибая клин-клином.

― Вот кретин. ― хохотнул Миша, смотря на Рафа, насмешливым взглядом. Небрежно отставила большой палец в Гордеева.

― Ты его понимаешь? ― удивилась я. Некто очень смелый легко укусил меня за палец, и тут же отхватил от меня в лоб.

― Раф, ты идиот! ― прикрикнула я, обжигая его ледяным взглядом.

― Нет. ― не согласился этот идиот с терминологией, глупо улыбаясь. Я раздражённо закатила глаза к потолку.

― Ну ты же Солу понимаешь, верно? ― Миша подчёркнуто важно кивнул на Гордеева, ― Ну, вот и он не впервые в таком состоянии.

Окинула Гордеева взглядом, зацепляясь за запястья. Манжеты толстовки слегка сместились, открывая для взора фрагмент белого бутона. На нём нет браслетов? Я нахмурилась. Он должно быть не с проста так лык выкрасил.

― Хм, анестезия? ― поинтересовалась я. Раф замер и рассеянно, почти изумленно на меня уставился. Нахмурив брови, он запустил палец за ворот тёмно-серой толстовки с капюшоном, оттягивая ворот, словно от нехватки воздуха. Видимо я угадала.

― Ладно, и что это?

― Ты на самом деле хочешь это знать? ― переспросил он обжигающим лукавым тоном. Это не обещает стать простым… Ущипнула себя за переносицу, зажмурившись на мгновение.

― Я про вот этот отрывок, Гордеев. ― я ткнула пальцем в музыкальный фрагмент, в нотах, ― Почему всё так сложно, а?

― Почему… ― повторил он неспешно и как-то завороженно. Он поймал мой взгляд, смещаясь ближе ко мне, и сделал глубокий вдох, ― Дулэски мэрав тэ тут. ― он глухо рассмеялся, качая головой, ― Арманья… ― далее его речь стала ну совсем уж невнятной. Из всего этого понятно мне было только одно слово: арманья ― это проклятье по-цыгански.

― Ага? ― растерялась я, и посмотрела на Мишу. На его лице отражалась сложная лингвистическая обработка, но он ничего не сказал. Я уставилась на Гордеева.

― Это нормально по твоему?

Он как-то обречённо кивнул, осыпая волнистые пряди к лицу. Как он, чёрт возьми, собрался играть в таком состоянии? И он что всегда столько пьет, чтобы притупить боль в кистях рук? Так он и голову себе вполне удачно притупил.

― Ясно. ― буркнула я, и отложила ноты, ― Что дальше?

― Готова? Серьёзно? ― усомнился Гордеев. Я нахмурилась.

― Похоже, что мне весело?

Миша прищёлкнул пальцами.

― Спорим, скажешь?

Раф молниеносно метнул в него убийственный взгляд.

― Спорим, что если ты скажешь хоть слово, об этом, то оно станет последним?

О чём это они? Сола судя по прищуру, задавалась тем же вопросом. Миша рассмеялся над ним, вскидывая руки вверх, и чмокнув Солу, пошёл к сцене. Саша, как оказалось, давно уже там, за синтезатором, что-то настраивал. Ярэк, скучающе сидел за установкой и ловко крутил палочку в пальцах.

Что-то резко изменилось вокруг, на грани с угрозой и заискрилось азартом в синих глазах. Это выбило почву у меня из под ног.

― Не смей… ― выставила я ладонь, настороженно наблюдая за тенями, заходившими по лицу Рафа. Не знаю, чего он дам удумал, и едва ли хочу. Он спокойно отстранил мою руку, смотря на меня с высоты всего роста. Я могла видеть, в его пронзительном взгляде, спешные расчёты. О чем он думает? Я отстранилась, на сколько мне могла позволить стойка бара. Меня ловко поймали за пальцы правой руки и резко притянули обратно, оказываясь слишком близко от моих губ, смотря прямо в глаза.

― Отпусти. ― но его походу вообще не волнует моё мнение. Я покачала головой, ― Это чертовски не тот случай, когда слушая девушку, надо сделать наоборот. ― сказала я холодно, ― Я серьёзно. Отвали, Раф, это уже даже не смешно.

Он уверенно кивнул, заправив выбившуюся прядку волос мне за ухо.

― Конечно, нет. ― согласился он спокойно. Его потемневшие глаза блуждали по моему лицу в каком-то не типичном для него выражении. На мгновение это могло казаться немой просьбой. А, в глазах что-то такое, что могло больно меня задевать. Мне кажется, пора бы кое-что прояснить.

― Не нужно этого делать. Чтобы я не говорила тебе, чтобы там ни было, не забывай отдавать себе отсчёт, что я из вчера, никогда не совпадаю с собой из сегодня. ― обозначила я границы. Он скептически ухмыльнулся, чуть склонив голову.

― Да, не сложно догадаться.

Раф, судя по взгляду, что-то решал в уме. И для него этот разговор явно не был шуткой. Это заставило напрячься, и сконцентрировать всё своё внимание на защите.

― Тебе известно, что когда ты врёшь, то часто моргаешь? ― поинтересовался он, как бы между прочим, ― Знаешь, что убивает меня больше всего? То, что ты занимаешься долбанным самообманом. Как думаешь, сколь долго ты сможешь это отрицать?

― Отрицать, что Гордеев? ― решила я уточнить, ― То, что ты эгоцентричный полигамный кобель, решивший вдруг, что я одна из твоих фанаток, которую можно затащить в койку?

Он замер. В ярко синих глазах что-то опасно вспыхнуло.

― А, то есть так ты это видишь, да? ― спросил он медленно и сдержанно, ― Ладно, ― слишком сдержанно, на грани с угрозой.

Я отвернулась смотря куда угодно только не на него. Я могла ощущать эти скачки оголённых нервов, и почувствовать край своего обрыва. Моя переменчивость в настроении меня доконает.

― В том-то и проблема. ― проговорил он в сторону, и поймал мой взгляд, ― Всё могло бы быть иначе, если бы я был кем-то другим? Так ты что ли думаешь? Когда ты наконец поймешь, что всё может изменится? Жизнь, люди, мировоззрение, всё! ― взмахнул он рукой, ― Да, всё уже перевернулось к чёртовой матери!

Это могло обжигать и это взбесило, до жуткого искажения в дыхании. Это запутывает и без тот сложную для моего взора ситуацию. Я бы сейчас многим пожертвовала, за разъяснения в исполнении дока, кроме шуток. В невозможности распутать этот клубок, меня замкнуло, и очень сильно. Я просто потерялась, запаниковала, рассыпалась на тысячи частей собралась вновь, в не том порядке, неправильно. Нельзя сшибать меня с ног, сбивать с толку, загонять в угол, растерянность способна жестоко обманывать мои ощущения.

― Хватит. ― прошипела я, ― Я не держу тебя, не прошу понимать и ничерта от тебя не жду, ― я ткнула его пальцем в грудь, ― Ты позвал меня на репетицию, я здесь. Но нет, тебе надо всё усложнить. ― рявкнула я, попытавшись отбить его руку, не позволяющую мне уйти. Ну, по крайней мере я попыталась…

Он низко склонился зависая чертовски близко от моего лица, но лишь улыбнулся, совсем чуть-чуть, улыбкой, не затронувшей его глаз. Его взгляд прошёлся по моим губам. Я боролась с головокружением и с самой собой заодно, стоически и бесстрастно вынося его близость. Это напоминало пытку ― изощренную, сладкую пытку. Ровно на столько страшную и убивающую меня, на сколько и восхитительно будоражащую. Совершенно потрясающий эмоциональный диссонанс ― внутренний конфликт, рискующий стать моей первоочередной проблемой, без компромисса и срока давности.

Всё так же неясно, почти незримо улыбаясь, он чуть склонился над моим ухом.

― Думаешь, таким образом упрощаешь жизнь нам обоим? ― прошептал он хрипло. Он немного отстранился, не смотря мне в глаза, ― Ошибаешься…

Проскользнув мимо меня, Раф, на ходу расстегнул манжеты, и подвернул рукава рубашки до локтей. И да, на нём нет браслетов, только крест на цепочке. Видимо в узком кругу, он не прячет руки. В два движения он вскочил на сцену, и забрал свою гитару со стойки.

Ладно, придётся это сделать. Я извлекла Гибсон из чехла, и на ходу перебросила ремень через плечо. Преодолев три ступеньки, взобралась на сцену, и подцепила шнур от усилителя. Отступив от микрофона, на безопасное для себя расстояние, положила ладонь на струны, и второй рукой вынула медиатор из кармана джинс. Я окинула взглядом парней за инструментами. Остановилась на Гордееве, ловко перещёлкивающего суставами пальцев. Судя по его лицу, это не очень приятное занятие. Как и в целом игра на инструменте, по крайне мере физически. Так почему он просто не откажется от этого? Я припомнила музыку, написанную им. Да, это многое объясняет. Посмотрев на меня, он положил руку на гриф, и жестом дал добро, на вступление. Я сосредоточилась, чтобы правильно уловить направление. Спешно пробежавшись по нотам в памяти, ощутила волнение и драйв. Рук сами правильно легли на струны в грифе, выбивая медиатором аккорды. Звучит потрясающе, но не достаточно, я просто не могу сообразить, почему, то запаздываю, то обгоняю. Спустя с десяток тактов, Раф, остановил игру и окинул меня внимательным взглядом.