Алик быстро приволок из лаборатории все реактивы и, забыв надеть противогаз, принялся суматошно поливать кактусы. С упоением работал полтора часа. Устал. Присел на порог, отер пот, огляделся. Красота! Растения, орошенные, блестят и странно пахнут. От этого запаха заболела голова и стало подташнивать, горло горько драло... Один кактус напомнил девичью фигурку в цветковой шляпе. Развеселую клоунессу в игольчатом комбинезоне. Алик взял керамический горшок с растением и бережно спустился с ним во двор. Поставил на сиденье своей машины, прикрыл газетами.
Работу закончили, НИИ закрыли на "санитарную неделю" — чтобы лучше протравилось помещение.
Уже дома, пристраивая на балконе чудной кактус, Семгин подумал, что комары из подвала залетят в теплицу и прекрасно там оклемаются. Еще, чего доброго, мутировать начнут от воздействия ядовитых веществ... Тут он вспомнил, что забыл на крыше авангардные химикалии. В случае нежелательных последствий - улика.
Откинув мысли, Алик занялся поливкой кактуса, уборкой балкона, затем с ведром воды и тряпкой спустился вниз мыть машину, там сосед по подъезду Рафик развлек разговором, пригласил к себе, и закрутилось... Вечером поздно, усталый, пришел, принял душ, добрался до постели и бухнулся на подушку, уснул.
Спал крепко, без снов. Вдруг среди ночи что-то неожиданно разбудило его... Вздрогнул, разлепил веки, ошалело стал вглядываться в темь.
Рядом с ним, на краю постели, кто-то сидел. Алик потянулся к ночнику.
- Не надо, - женский голос властно остановил его.
Лунный свет просочился сквозь сбитые ветром шторы. Слабо осветил ладную девичью фигурку. Семгин поперхнулся, вытаращил глаза. Девушка была голая и в необычной шляпе.
- Ну, здравствуй, мой похититель, - певуче произнесла незнакомка.
У Алика пересохло во рту, язык прилип к гортани. Он промычал и закашлялся. А девушка, чуть помедлив, сказала:
- Так что же это, умыкнул меня, оторвал от родных и близких, а теперь не признаешь даже? Как это расценить? Не думай, я не упрекаю. С тобой все ясно: молодой, горячий, не совладал с чувством. Вы, существа, живущие в большом аквариуме, постоянно подвергаетесь социально-политическим, всяческим экономическим потрясениям, морально-эстетической коррозии, влиянию времени и пространства, поэтому странные вы такие. Мне вас жаль. На родине я рассматривала вас сверху сквозь стекло. Любопытно, вроде ящериц бесхвостых на задних лапах. И слишком много болтаете о себе и о своих глупых проблемах - даже мы от вас говорливыми стали. А ведь мы молчуны, общаемся посредством биополей...
Девушка придвинулась к Алику, обдав его густым цветочным духом. Голова кругом пошла у Семгина. Зажмурился.
- Но ты мне нравишься. Так что я не в претензии, - добавила она.
Семгин протер глаза и сел в постели. Внезапно незнакомка страстно прильнула к нему. Она была горячая, гибкая и колкая. Будто вся - с кончиков ступней и до самой шляпы - сплошь покрыта мелкими иголочками... Колкая и прекрасная... Никогда еще Семгину не было так хорошо... Казалось, внизу живота вспыхнул бенгальский огонь, осыпая всю его сущность искрами жгучего блаженства...
Лунный свет истаял, утонул в океане темноты. Алик, стиснутый колючей девушкой, опрокинулся на смятое одеяло. Незнакомка вдруг оттолкнула его, и тут же стала целовать быстро и обволакивающе, словно на доли секунд он провалился в вакуум... Потом что-то жгуче прошлось по его смуглым плечам, шее, губам, груди, животу... Раскаленные песчинки блаженно жгли тело. Песчаная буря без спросу унесла его в любовь, завалина знойными барханами непрошенного чувства. Алик Семгин влюбился в непонятную особу...
Незаметно заснул, крепко обняв девушку. Она тихо дышала, положив головку в шляпе на его плечо. В комнате сильно пахло цветами.
Утром девушки в комнате не оказалось. Алик обыскал всю квартиру - тщетно. Никаких следов.
Когда принимал душ, большое зеркало в ванной отразило его тело, сплошь покрытое мелкими красными точками, будто спал с ежом. Семгин удивился.
Позавтракав, вышел на балкон, сделал несколько движений из у-шу. Из угла со всяким хламом и цветочным горшком душисто пахло. Алик заметил, что кактус, принесенный вчера с работы, подрос и, похоже, цвел пышнее и ярче. "Вот что значит хороший эксперимент", подумал довольный Семгин. Он почувствовал себя творцом и чуть ли не богом, шагнул к растению и заметил, что лепестки цветка трепещут, как на сквозняке, хотя безветренно. "Неизученное действие моих химикалий. Поглядим, что будет", сладострастно потер ладонью затылок, щурясь на солнце.
А солнца - хоть отбавляй, ослепительный день, на балконе - пекло! Алику захотелось уехать на эту нерабочую неделю за город, на дачу к брату. Но мысль о ночной гостье не давала покоя. Думал о ней, ждал, маялся. Решил скоротать день как-нибудь. В кино сходить, или с приятелем на теннисный корт... Побрился, натянул майку и шорты, перекусил, ушел, оставив открытым балкон. Чтобы выветрить запах пыли.
А вечером, вернувшись, квартиру не узнал, следы генеральной уборки, свежесть. Чистота, от которой давно отвык. Выстиранное белье болталось на балконной веревке...
"Она", - екнуло сердце. Но ее в квартире не было.
Девушка пришла ночью. И все повторилось. Потом они долго беседовали о жизни. Девушка оказалась умна, иронична, увлекалась ботаникой - рассказала много интересного о флоре пустыни. К утру незнакомка бесследно исчезла.
Алик вдруг почувствовал себя одиноким, измученным. Чистота и цветочный запах всюду, колючка на полу, на которую встал босой ногой - все вокруг кричало о ней! А ее не было.
Пол дня промаялся, слоняясь из угла в угол, повалился на постель, проспал до ночи. До встречи с ней... И снова ласки, любовь, разговоры... Вдруг на полуслове девушка замолкла, вскочила, легкая и тонкая, скользнула к балкону, как тень исчезла в проеме двери...
Так прошла вся санитарная неделя. Начались трудовые будни. Дни проходили в работе, где молодой научный сотрудник был, по единодушному мнению коллектива, "сам не свой", ночи мелькали в любовной страсти. За эти недели Алик осунулся, побледнел. Еще бы, ведь до сих пор не выяснил ни имени своей возлюбленной, ни социального положения, ни места жительства... Все разговоры на эту тему она пресекала... Каждый раз с приближением вечера Алик, дрожа от нетерпенья, решал: "Теперь-то уж непременно добьюсь ответа, выясню во что бы то ни стало, кто она и что"... А под утро, весь истомленный и благостный, думал: "А, в сущности, зачем? К чему ставить точки над "и"? Мало ли, кем она может оказаться... Потянет за собой проблемы... Нет, лучше не ворошить... Не хотела сказать сразу, и не надо... "
Он ни разу не видел ее при дневном свете.
Теперь она приходила без шляпы.
Потом начались холода. Жильцы заклеивали окна и балконы, чтоб не задувало, трудился на этом поприще и Алик, пристроив свой подопытный кактус на подоконник в кухне. Работая, он поглядывал на растение, отмечая, что причудливо и живо вписалось оно в интерьер, размером уже стало чуть не с человека, большой цветок-шляпа отцвел и осыпался, изменилась и окраска: стало зеленовато-матового, потустороннего цвета, иголочки на нем превратились в чуть жестковатые ворсинки, лишь на месте цветка они были длиннее и толще, вроде как волосы.
"Потрясающий результат химиоавангардизма!" - подумал Семгин и, в приливе восторга, поцеловал цветочный горшок. "Возможно, я по-своему Пигмалион!"
Дождь размыл средневековье и просочился в дыры, проеденные — словно молью — химическим туманом, в котором тусовались обломки рухнувшей причинно-следственной связи... Средневековый храм болтался по улице, как некая дрянь в проруби, и скручивался в речную ракушку. Нарисованная на асфальте баба была не пуританка, а путанка с ошалелым каким-то взглядом, и в лохмах ее запутался сломанный крест... Окно сквозь зеленые пальцы герани украдкой заглядывало в глаза - цвета шоколада с примесью хны, - горевшие на небритом лице мужчины... Коллектив НИИ изготовил коньяк и отмечал в лаборатории исчезновение насекомых. Комары спасались наверху, на крыше, в теплице, и, подыхая, сыпали серую крупу яичек в горшки с кактусами. В горячем химическом мареве теплицы жила комариная кладка, зрело непостижимое поколение комаров-мутантов, крупных, диспропорциональных и жизнестойких... Они алчно пожирали малые растения и спонтанно скрещивались с мутирующими большими... Одиноко шумели первые кактумары - гибриды кактусов и комаров, колючие растения-насекомые, кровососы, летающие хищники. Первое, незрелое поколение копошилось в керамических горшках, лакало остатки реактивов в банках, забытых Семгиным, сосало сок старых погибших кактусов. Но генетическая память о вкусе крови уже пробуждалась... Дни свернулись в спираль и вворачивались в пространство, сквозь которое, дребезжа и качая вагонами, тянулась гирлянда трамваев... Коллектив НИИ изготовил спирт и стал отмечать юбилей, распахнув окна в очередное лето, и Алик заехал домой, поставил "Жигуль" у подъезда, поднялся к себе, побрился, переоделся, приоткрыл окно и балконную дверь, вынес на балкон — на самый солнцепек - свой чудо-кактус, увидел за шиферной перегородкой соседа-Жору (тридцатилетнего девственника, закомплексованного и общающегося только с мужчинами. Алик в душе посмеивался над ним), перекинулся парой слов о погоде.
