— Может, все дело в иллюзиях, которые пробуждает религия. Верующие ждут слишком много от церкви — от прощения грехов до вечной жизни. А какое учреждение на свете, созданное людьми, способно это дать?

— Вероятно, ты права. — Джек поджал губы и наморщил лоб, раздумывая о чем-то. — Но мне кажется, что Хоуп еще рассчитывала, что церковь оградит ее.

— От чего?

— От ее демонов. От ее прошлого.

— А что в ее прошлом было такого страшного? — недоумевала Фрэнсис. — Почему она нуждалась в защите?

— Я мало что знаю про это, но нечто из ее детства мучило Хоуп. Отсюда всяческие страхи, ночные кошмары. Я настаивал, чтобы она проконсультировалась с психиатром.

— И она к ним обращалась?

— Ну да. К одному малому в институте Эвери Боуэрса. Только он ей не помог ни на йоту. По-моему, ей стало еще хуже.

— А имя этого врача случайно не Питер Франк?

Джек задумчиво потер переносицу.

— Кажется, да. Вроде фамилия мне знакома.

Фрэнсис решила не спрашивать, знает ли он о визитах своей матери к этому же Питеру Франку. Но совпадение было знаменательным.

После недолгой паузы Джек вдруг резко сменил тему:

— Должно быть, ты считаешь моих родителей жуткими скрягами из-за отказного соглашения?

— Не мне об этом судить. Вероятно, были причины, почему они на этом настаивали.

— Я этого не хотел. Зачем оно? Честно говоря, я не мог себе представить свою дальнейшую жизнь без Хоуп… А уж меньше всего думал о том, что станет с моими деньгами. И вот теперь… — Он осекся, словно надорвал голос.

— А вы с Хоуп обсуждали это?

— Говорили, но не так открыто, как следовало бы. Соглашение было навязчивой идеей моего папаши, любимым детищем, которое он долго вынашивал в голове. Он желал обезопасить богатства Кэботов, чтобы из них в случае чего не уплыло ни цента… Он знал о Карле и злился, что я согласен жениться на Хоуп, несмотря на ее связь с этим типом.

— А ты с ним знаком? — Осведомленность Джека об этом любовном романе поразила Фрэнсис.

— Хоуп мне о нем рассказывала, но я с ним не встречался.

Джек как-то опасливо поглядел на собеседницу, словно решая, насколько ему можно быть с ней откровенным. Дальше он говорил, уже тщательно подбирая слова, каждое из которых явно давалось ему тяжело:

— Я знаю, что они занимались сексом. Возможно, это звучит странно, что и в таких обстоятельствах я не отказался от свадьбы. Я всегда убеждал себя, что никогда не свяжусь с женщиной, способной на неверность, но реальность оказалась сильнее моей убежденности. Я не мог совладать со своей любовью к Хоуп и бросить ее из-за того, что она спит с другим мужчиной. Карл давал ей что-то, чего я не мог дать, а мне хотелось лишь одного — чтобы Хоуп была счастлива. Пусть не полностью, но хоть частицей ее души и тела я согласен был обладать.

Такая сила чувства была неожиданна в здоровом, спортивно сложенном, современном молодом мужчине. Еще раз Фрэнсис пришлось столкнуться с сюрпризом, который коварно подставляет реальная жизнь, вроде бы текущая по определенным законам.

— А ты ожидал, что их роман закончится после вашей свадьбы?

— Не знаю, чего я ожидал, — признался Джек. — Самое удивительное — ты не поверишь, — что наши отношения как-то… улучшились благодаря этому португальцу. Мы сначала страшно поссорились, потому что я не мог терпеть, что она изменяет мне… но, когда мы вновь встретились, произошло чудо. Хоуп выглядела освобожденной физически и душевно, словно парящей в воздухе. Мы занимались любовью такими способами, о которых раньше стеснялись и подумать, причем она была инициатором. Как будто ее спустили с поводка, и она отдавалась сексу радостно и бесстыдно. Ну а я… получал наслаждение, на какое не рассчитывал… и таким образом оказывался в выигрыше. Мог ли я возражать?

Фрэнсис молчала. Откровения Джека повергли ее в шок. Очевидно, поняв это, он поторопился добавить:

— Теперь ты, должно быть, думаешь, что именно я нуждаюсь в «мозгоправе», что с моей головой не все в порядке. Зря так считаешь. Ты не росла здесь, и мне трудно объяснить кому-либо со стороны, насколько давит на мозги местная пуританская атмосфера. «Кама сутра» считается здесь дьявольской книгой, хотя вряд ли кто-нибудь брал ее в руки. Только пойми меня правильно. Найти партнера для наслаждения в нашей среде — это… это… — Джек так и не подобрал нужного слова. — Я словно попал в рай и не желал покидать его. Можешь сказать, что я лишился разума.

У Фрэнсис в области эротики были не слишком выдающиеся учителя, а уроки коротки и нерегулярны. Поэтому она воздержалась от комментариев.

— А твои родители были в курсе?

— Конечно, они подозревали что-то неладное в наших отношениях с Хоуп. Папа был решительно настроен против нашего брака. Связь Хоуп с португальцем — а об этом ходили сплетни — он воспринимал как личное оскорбление ему. Он небось воображал, что в нашу благородную кровь попадут дурные гены и чужой ребенок оттяпает в будущем часть нашего семейного достояния. Отказное соглашение было его страховкой на случай фокусов, которые могла бы, по его мнению, выкинуть Хоуп. Но я верил ей, я ни о чем таком ее не просил, не желал причинить ей боль. Тогда мой дорогой папочка лично переговорил с Лоуренсами, и они согласились. Я думаю, что у них тоже в печенках сидела ситуация с Карлом, и сплавить Хоуп замуж за приличного парня на любых условиях было самым лучшим выходом. О чем они там договаривались между собой, не представляю и знать не хочу, но уверен, что для тех и для других было бы плевком в лицо на глазах у публики, если бы Хоуп ушла с португальцем. Они бы этого не пережили. Папин адвокат уже подготовил документ, но мы с Хоуп его не подписали, хотя родители на нас давили. Хоуп унижало, что ей не доверяют, а я не сомневался в ее любви ко мне.

— И что было дальше?

— Папа взвился до потолка, а потом втолковал мне, что к чему. Деньги вложены в трастовый фонд на многие годы. Я получаю с них доход, а в случае моей смерти его унаследуют мои дети. Но Хоуп, в том случае, если наш брак развалится до рождения детей, могла претендовать на половину этого дохода. Вот этого и опасался отец. Я не юрист, а тем более не специалист по бракоразводным делам, но, наверное, тут есть опасная лазейка, которую углядел папочка.

— А ты знал, что Хоуп не могла иметь детей?

— Нет. Только после ее смерти мама где-то раздобыла эти анализы и ткнула мне в лицо свидетельство того, какой лгуньей была Хоуп.

— Откуда она их взяла? — поинтересовалась Фрэнсис.

— Не спрашивай. Я брожу в потемках. Одно я знаю — мои родители копались в прошлом Хоуп до последнего дня, до последнего часа перед нашей свадьбой. Что они там отрыли — не знаю.

— А что с отказным соглашением?

— Оно не подписано, значит, его нет, — пожал плечами Джек.

— Ты сказал, что вы приходили к этой стене дважды? Что произошло во второй раз?

Джек вдруг покраснел, а потом улыбнулся слабой, печальной и какой-то, казалось, мечтательной улыбкой.

— Мы встретились в утро нашей свадьбы. Очень рано, почти на рассвете, что-то около шести утра. Хоуп хотела вернуться домой, пока еще все спят. На траве была роса. Я думал, что Хоуп собиралась поговорить со мной о чем-то важном, раз сама назначила это свидание, или попросту извиниться за не очень хорошее поведение на предсвадебном банкете. Но вышло по-другому. Она не произнесла ни слова, а стянула с себя платье и все остальное, голой легла на траву и попросила меня ласкать ее. Она выглядела такой красивой и была так возбуждена… А потом… как будто ничего и не произошло между нами… встала, быстро оделась, поцеловала меня вот сюда, — он показал рукой, — в темечко, и убежала, словно растворилась в тумане.

Джек погладил это место, словно вновь желая ощутить тепло ее прощального поцелуя.

Фрэнсис все сказанное Джеком не столько удивило, сколько вызвало горестную зависть.

— Хоуп давала тебе читать свой дневник?

— Иногда. Пару раз я заставал ее за писанием чего-то в тетрадке, но она тут же закрывала дневник. Я думаю, что, закончив одну тетрадь, она прятала ее куда-нибудь и принималась за другую.