На застолье говорилось обычное: желали счастья, множества деток, дружно кричали молодым “горько!” И те застенчиво, но охотно целовались, хотя и в этих соприкосновениях читались целомудрие и трепетность.
На следующее утро вместе с родителями, которые были на свадьбе, уезжал Серафим. Каково же было их изумление, когда они увидели ребят, парней и девчат, пришедших проститься с их сыном. Деревенские жали ему руку и звали приезжать к ним. Родители не верили своим глазам. Особенно поразила их Рая, сказавшая Серафиму:
— Нет, ты не Чудик, а чудо. Ты помог мне наполнить смыслом мою жизнь.
Ее поправил Николай, посмотрев на провожающих:
— И не только твою.
К Серафиму тянули свои руки и Рыжий, и Гриша.
Еще удивительнее было появление Леонида на костылях. Он подобрался поближе к уезжающему и хитро прошептал:
— А Буян перестал выть.
— Когда?
— Сразу же, как я сжег книгу.
— Где ты ее нашел?
— Да в сарае, за конурой.
Они дружески улыбнулись друг другу.
— Прости меня, — попросил Лёня.
— Спасибо тебе. Приезжай!
— И ты прости, — сказал Серафим и обнял его.
Когда машина миновала деревню, их встретили на пути ребята из лагеря. Матери вручили букет полевых цветов, а батюшка благословил их в путь.
Все долго прощально махали друг другу руками, а Серафим шептал:
— Слава Богу за всё!