В ходе войны росло наше мастерство, накапливался боевой опыт, совершенствовались вооружение и техника. Множились наши возможности и успехи. Сильнее стал наступательный порыв воинов, их желание скорее добить «зверя» в его собственной «берлоге». В последние дни боев в Берлине, в канун конца войны, когда гитлеровцы сопротивлялись особенно ожесточенно, я видел, как бесстрашно шли на врага гвардейцы дивизии.
Так сражались советские воины, воспитанные Коммунистической партией, которая привела нас к победе в самой большой и жестокой войне в истории человечества.
…Вместе с В. В. Деевым мы едем из Гентина, где стоял штаб дивизии, к демаркационной линии. Навстречу, скаля в улыбке белые зубы, на крупногабаритных машинах движутся в Берлин черные американцы. Мимо проносятся хорошо ухоженные поля и рощи, маленькие аккуратные города с красными черепичными крышами и красивыми оградами. Рабочие поселки с высокими трубами заводских зданий. Мелькают ярко раскрашенные путевые знаки автострады…
Мы приближаемся к Эльбе. Вдоль берега, насколько видит глаз, в невообразимом хаосе кладбище брошенных машин. Автобусы, грузовые, легковые, специальные… Среди них танки, штурмовые и полевые орудия. У берега — мелкие суда и баржи.
— Все бросили, еле ноги унесли, — подает реплику наш водитель.
— А что, товарищ генерал, — спрашивает Деев, — с японцами мы так и не рассчитаемся?
…Вспомнилась героическая гибель крейсера «Варяг». А нападение Японии в годы становления молодой Советской республики на наш Дальний Восток… А Хасан и Халхин-Гол… А десятки японских дивизий на границе, ожидавших в годы войны с фашистской Германией удобного момента, чтобы ударить по нашей стране с Востока…
— Не то слово, Василий Васильевич! Не месть, а возмездие. Месть — не для нас. Это слишком мелко. Другое дело — возмездие. Оно предполагает такие меры, чтобы и в будущем не могла возникнуть угроза нашей безопасности…
6 и 9 августа 1945 года американцы нанесли по Хиросиме и Нагасаки атомные удары. Пришли тревожные раздумья. Появилось новое грозное оружие… Сейчас уже известно, что ход войны США с Японией, соотношение сил на том ее этапе не вызывали необходимости в атомной бомбардировке. Это была месть и в то же время попытка устрашения не только врага, но и своего союзника — Советский Союз. Возмездие пришло 9 августа, когда мы вступили в войну с Японией.
Надо ли говорить, с каким подъемом встретили наши войска за рубежом это известие. Японскому милитаризму, последнему участнику «оси» Берлин — Рим — Токио, пришла пора держать ответ. С волнением слушали мы передачи Совинформбюро о ходе боевых действий с войсками Японии. Боевой опыт подсказывал нам, что кроется за этими короткими строчками. Дни мелькали, как в калейдоскопе. 3 сентября пришла весть о капитуляции Японии. Вторая мировая война закончилась.
…В 1950 году я поступил на Высшие академические курсы при Высшей военной академии имени К. Е. Ворошилова в Москве. В отличие от основного факультета, куда преимущественно шли более молодые «штабники», на курсы направлялись крупные командиры и политработники из войск. Нам, непосредственным участникам войны, было о чем подумать, поспорить и чему порадоваться. В армии шел процесс анализа и систематизации боевого опыта. По ряду разделов тактики, оперативного искусства и стратегии разрабатывались, с учетом появившегося атомного оружия, новые взгляды и установки. Далеко вперед за послевоенные годы ушла военная наука, наши возможности в целом.
По окончании курсов длительное время служил в должности командира соединения и заместителя командующего армией. Заместителем командующего округом в Сибири.
В этом округе в 1967 году завершилась моя служба в армии. Первое время чувствовал себя необычно. Появилась возможность хорошо отдохнуть, позже вставать, чаще бывать в театрах и кино. Но давал о себе знать ритм жизни, усвоенный за 35 лет непрерывной службы в войсках. По ночам мне снились бои в Берлине, походы и учения по заснеженным полям Сибири…
Мне кажется, что работа офицера во многом сходна с деятельностью педагога. Если в школе происходит становление юношей из ребенка, то в армии — юноша становится мужчиной. Я думал о том богатом боевом и педагогическом опыте, которым владею. Неужели он уйдет вместе со мной в небытие? Кому и как передать его? И тогда я засел писать книгу воспоминаний, стал вести военно-патриотическую работу среди молодежи.
Встречи с фронтовиками, их письма на какое-то время вновь воскрешали в памяти далекое прошлое. Поставить его на службу сегодняшнему — в этом увидел я свое второе призвание, свой долг ветерана войны, коммуниста.
ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ
В ОТСТАВКЕ
Прошло десять лет как я расстался с армией. Сегодня 14 мая 1977 года. Тепло и солнечно. Официальная часть встречи назначена на 10 часов. Но задолго до начала у входа в московский Дворец пионеров собрались ветераны 25-й гвардейской стрелковой дивизии…
В гражданском костюме, никем не узнанный, стою в стороне и с некоторой грустью смотрю на собравшихся. На каждом шагу теплые встречи, объятия, поцелуи, слезы… Старая гвардия. Мужчины и женщины. Седые. Постаревшие. Многие со следами старых ран. С орденами и медалями на груди. Такими я увидел своих товарищей, и прошлое, такое далекое и все еще бесконечно близкое, захлестнуло меня…
— Вы ли это, товарищ комдив? — услышал я чей-то знакомый голос и, обернувшись, увидел перед собой седого улыбающегося генерал-лейтенанта с Звездой Героя на груди. Мы обнялись. Я смотрел на него, и в памяти возникли черты молодого, худого, черного, как галчонок, лейтенанта Алексея Николаевича Потемкина.
25-я гвардейская дивизия, которой мне довелось командовать в годы войны, формировалась в Калининской области.
— Хотите ко мне адъютантом, товарищ лейтенант? — спросил я по рекомендации кадровиков лейтенанта Потемкина.
— Нет, товарищ полковник! Хочу воевать рядом со своими товарищами…
Я не настаивал. Потемкин был из 2-й гвардейской бригады моряков, на базе которой формировалась наша дивизия, и его желание мне было понятно. Алексей Николаевич быстро рос. К началу 1943 года он уже был начальником штаба полка. Говорят, что в войну офицеры растут быстро. Это конечно так, но процесс этот не стихийный, его определяют кроме других факторов личные качества командиров. Позже за форсирование Днепра А. Н. Потемкин был удостоен звания Героя Советского Союза, стал командиром полка…
К нам подходят ветераны. Представляются, здороваются, напоминают о боевых эпизодах, в которых они принимали участие… Я еле успеваю отвечать. Со всех сторон вопросы, приветствия, протянутые руки. Вокруг нас уже толпа людей…
Потом была официальная часть. Зал Дворца заполнен до отказа. Здесь и московские пионеры. Они пришли послушать и посмотреть на ветеранов 25-й гвардейской, из рядов которой вышли 79 Героев Советского Союза, в том числе взвод героев лейтенанта П. Н. Широнина. На ее знамени ордена Красного Знамени, Суворова II степени и Богдана Хмельницкого II степени. Она носила наименование Синельниково-Будапештская имени В. И. Чапаева…
Где, как не здесь, можно чудесным образом оказаться в том далеком героическом времени, среди тех, кто совершал незабываемые подвиги, кто освобождал нашу Родину от фашистской чумы. И всюду мелькают красные галстуки — в зале, кулуарах, между ветеранами…
Меня попросили сказать несколько слов. В этот день отмечалось 35-летие со дня формирования бывшей нашей дивизии. В апреле 1942 года эта почетная задача выпала на мою долю. Тогда мне было 34 года… Позади наиболее насыщенная часть жизни — война, победа, послевоенная служба в армии. Но в памяти, как горящий в ночи факел, осталась Великая Отечественная война… Как не вспомнить о ней, о ее героических участниках, о тех, кто в зале и кто лежит на полях битв от Москвы до Будапешта и Праги. И я рассказываю…
Потом мы сидим рядом с бывшим комиссаром штаба 25-й дивизии И. Т. Копыловым и вспоминаем:
