— И в этот момент я приказал вам ускорить подачу боеприпасов.

— Да, — говорит Вениамин Федорович, — но как это сделать? Накануне резко потеплело и лед на реке покрылся водой, затопив у южного берега подходы к мосту. Кто-то предложил подвезти грузы на конных повозках, прямо через реку. И вот, по пояс в воде, скользя и падая на льду, гвардейцы, облепив повозки, помогают лошадям. Несколько упряжек ушло под лед, немало людей погибло от огня противника, но боеприпасы были поданы вовремя…

Тяжелый бой за Мохнач и лес восточнее его закончился в ночь на 22 марта. Дивизия отошла на южный берег реки Северский Донец и по приказу заняла оборону по рубежу — озеро Бакайка, лес западнее села Скрипаи.

В любом виде боя и операции победившей является та сторона, которая добилась своих главных, решающих целей. Вторично овладев Харьковом, гитлеровцы не смогли добиться того, к чему стремились. Наши войска сумели отойти на новые рубежи, подтянуть резервы и остановить противника. Создавались возможности для успешной подготовки кампании 1943 года, началом которой явилась Курская битва.

…На фронте наступило затишье. Как мы теперь знаем, обе стороны готовились к решающим сражениям лета 1943 года. Сдав полосу обороны, дивизия 23 марта вышла в армейский резерв и сосредоточилась в районе Великие Хутора, Юрченково, Мостовец — на середине пути между Купянском и Чугуевом. Штаб дивизии расположился в селе Раевке.

Противник был еще силен, и, чтобы обеспечить нашу устойчивость, войска перешли к жесткой, глубоко эшелонированной, противотанковой и противовоздушной обороне. К этому времени мы уже отказались от ячеечной системы обороны. В армиях первого эшелона оборудовались три полосы обороны общей глубиной в 30—50 километров. Главная полоса состояла из батальонных районов обороны, противотанковых районов и опорных пунктов, соединенных между собой траншеями и ходами сообщения, усиленных системой заграждений. Кроме того, на отдельных направлениях оборудовались еще отсечные и промежуточные полосы и позиции.

В ходе сражений на Дону, за освобождение Харькова и отражения в марте 1943 года контрнаступления гитлеровцев — дивизия понесла крупные потери, в ней осталось около 30 процентов штатного состава. Многие подразделения были расформированы и сведены. Не хватало вооружения и техники. Нам предстояло в ограниченные сроки, одновременно с выполнением большого объема оборонительных работ, укомплектовать дивизию и обучить ее.

Начало прибывать пополнение. Из госпиталей — фронтовики и наши гвардейцы, стремившиеся любыми путями вернуться в свои части. Необстрелянная, а часто и необученная молодежь. С армейских, фронтовых и центральных курсов поступал командный состав. С ними, на традициях дивизии, проводилась большая воспитательная работа. С командирами рот и батальонов, до назначения их на должность, я беседовал сам.

Велика была потребность в младших командирах. Учебный батальон дивизии не успевал с их обучением. Пришлось дополнительно из числа старых гвардейцев и фронтовиков организовать их подготовку в частях. В соединении и полках проводились сборы пулеметчиков, истребителей танков, снайперов, разведчиков… В сжатые сроки, но с соблюдением последовательности в обучении, шла подготовка подразделений, частей и штабов. Практика формирования дивизии, боевой опыт, добытый нами в тяжелых сражениях с врагом, помогали командирам и политработникам успешно решать многочисленные задачи. Шло время. На наших глазах вновь возрождались роты и батареи, батальоны и дивизионы. Возникли мощные рубежи обороны, насыщенные огневыми точками, блиндажами, дзотами, противотанковыми и зенитными средствами и заграждениями.

В конце мая в дивизию прибыл командующий войсками Юго-Западного фронта Родион Яковлевич Малиновский. Держался он просто, но был озабочен. Приезд командующего фронтом в дивизию не простое дело. Наверное, — думал я, — нам предстоят серьезные задачи. И по тому, что интересовало Малиновского, я пытался сделать вывод о ближайшем будущем. Мы побывали с ним на оборонительных работах и учебных полях. Оценили организацию обороны на танкоопасных направлениях и стыке с правофланговой 57-й армией. Командующий интересовался состоянием дивизии и настроением людей. Старые гвардейцы, участники недавних сражений чувствовали себя героями.

Били мы фашистов и будем бить. Пока не освободим нашу землю…

Уверенно чувствовала себя и молодежь. Большая работа, проведенная с молодыми по обучению и воспитанию, вызывала у них стремление идти в бой немедленно, сказалась на их успехах и учебе, хорошем внешнем виде и общей подтянутости.

— Вам приходилось встречаться с новыми танками и самоходно-артиллерийскими установками гитлеровцев?

— В ходе отражения контрнаступления немцев под Харьковом в районе Нового Мерчика, а потом в Тарановке и Соколово мы вели бои с «тиграми», «пантерами» и «фердинандами». Тогда у нас были большие потери в артиллерии, стоявшей на прямой наводке.

— Надо отработать со всеми командирами тактико-технические данные этих танков и способы борьбы с ними. На днях из политуправления фронта получите «памятку». Ее следует изучить и практически, в ходе занятий и учений, на макетах танков и самоходных орудий, обучить людей методам борьбы с этой новинкой врага.

После небольшой паузы командующий говорит:

— Расскажите мне подробней о широнинцах…

Я рассказываю.

— Есть героические поступки, — говорит Родион Яковлевич, — которые при всей своей важности посильны одиночному воину. Их великое множество и значение их огромно. Но есть подвиги, осуществимые только подразделением, частью, соединением. Таким примером является бой взвода лейтенанта Широнина, не допустившего одновременного удара по Тарановке танков противника. Он открыл нам новые резервы мужества, еще раз показал, как надо сражаться за свою землю…

…5 июня 1943 года. В этот день мы узнали о начале наступления немецко-фашистских войск в районе Курского выступа. На следующий день в дивизию, на совещание актива, приехал член Военного совета 6-й армии генерал-лейтенант авиации Василий Яковлевич Клоков. Он рассказал, что в районе севернее и южнее Курска идут тяжелые сражения с мощными группировками гитлеровцев, стянувших силы и средства со всей Европы.

Василий Яковлевич пользовался в армии большим уважением. Был заботлив, с плеча не рубил, не торопился с выводами, тщательно разбираясь в сложившейся обстановке. С ним можно было поговорить «по душам» по любому вопросу.

— Надо, наверное, — спрашиваю я В. Я. Клокова, — предусмотреть возможность переброски нашей дивизии под Курск, поскольку мы находимся в резерве?

— Все будет зависеть от обстановки в районе сражения… Но такой вариант не исключен…

Совещание актива прошло хорошо. Василий Яковлевич объяснил коммунистам обстановку и призвал их к еще большему напряжению сил в работе и учебе, к постоянной боеготовности. Недавние участники сражений хорошо знали, как надо воевать с сильным, оголтелым врагом, и выступали с конкретными предложениями по повышению качества работ и эффективности учебы.

…Отразив под Курском вражеские атаки, наши войска перешли в контрнаступление. Грохот танкового сражения у села Прохоровки тревогой отдавался в наших сердцах. Мы понимали, что от исхода этой битвы зависит многое, и в первые дни не теряли надежды, что команда последует и нам.. Но шли дни. Набирая силы, наши войска сметали на своем пути танковые дивизии гитлеровцев… Впереди лежал взорванный врагом Донбасс. Готовились к наступлению и мы…

В ноябре 1943 года я был назначен командиром 119-й гвардейской дивизии. К этому времени началось освобождение Белоруссии. Войска 3-й ударной армии, в состав которой входило соединение, блестяще провели Невельскую операцию. Город Невель прикрывал рокадную железную дорогу Дно — Новосокольники — Невель. Она давала гитлеровцам возможность маневра вдоль всего левого крыла восточного фронта. С освобождением Невеля перед нашими войсками открылся путь для наступления на Витебск, Городок и Новосокольники. С лихорадочной поспешностью враг подбрасывал в этот район резервы.