— Да? — Кармил-кнез мягко протянул это простое слово так, как будто оно означало что-то другое. Его рука на миг замерла, а потом вновь принялась за то, что делало последние пять минут.

— Да, — честно, я не хотела его передразнивать!

— Алувьен, вы знаете, что чтобы ее получить, вы должны пройти испытание? — тон точь-в-точь, как у Илэра, то есть мурлычущий, как у кота, объевшегося сметаны.

— Да, — обронила я и хотела что-то сказать, но слова присохли к моим губам, когда…

Девушка, до этого момента спокойно лежавшая, вдруг вздрогнула, и на меня глянули в немом изумлении фиалковые глаза, которые могли в гневе и обиде становиться, как грозовые облака. Встав одним слитным движением на ноги, она совсем по-детски протерла свои глаза и с радостным визгом кинулась ко мне. В этот момент мне показалось, что мне кто-то вонзил стилет в сердце, потому что это была Изабелл, моя воспитанница! Что она делает здесь, у вампира, когда я упорно вбивала ей в голову, что вампиры — это одно из самых наихудших зол, которые существует?

Изабелл повисла у меня на шеи, радостно о чем-то щебеча. Я встретилась взглядом с вампиром, и в его глазах проскользнуло удовлетворение, когда он увидел мое удивление. Осторожно отстранив от себя девушку, которая просто светилась от счастья, я тихим суровым голосом спросила у нее:

— Изабелл, что ты здесь делаешь? — если честно, то мне хотелось закричать, потому что я поняла, что она стала Спутницей вампира. Вампир и моя девочка стали одним целым, и если один из них умрет, то потащит второго за собой в могилу. Дьявол, теперь я не могу убить Кармил-кнеза! Но если будет крайняя необходимость, то я колебаться не буду.

— Я Спутница Кармила! — она посмотрела лучистыми глазами, — мы теперь вместе навеки. Я люблю его всем сердцем, и он тоже.

Я закрыла глаза и сжала руки на рукояти меча и арбалета так, что у меня, наверняка, побелели костяшки пальцев.

— Алувьен, что с тобой? — обеспокоено прозвенел ее голосок, похожий на серебряный колокольчик.

— Как давно ты стала Спутницей? — я буквально выдавливала из себя эти слова.

— Уже три года, — тихо ответила Изабелл, опуская блестящие от подступивших слез глаза.

— Почему ты мне это не сообщила? — я знаю, что мои глаза были холодны, как лед.

— Потому что ты ненавидишь вампиров, — ее губы задрожали, и по щеке побежала первая хрустальная слеза, которая, скатившись, с глухим шлепком упала на пол, — я не хотела огорчать тебя…

Она, закрыв глаза и тихо всхлипывая, уткнулась мне в плечо, по привычке ожидая, что я обниму ее и скажу, что не сержусь на нее, но я этого не сделала. Я, как стояла с холодными, не потеплевшими ни на грамм, глазами и опущенными вдоль тела руками, которыми судорожно сжимала арбалет и меч, так и стояла, хотя две части боролись во мне. Одна требовала, чтобы я обняла малышку и успокоила ее, а другая говорила, что ничего делать не надо, потому что она предала меня.

Изабелл тихо плакала, уткнувшись в мое плечо, и обнимала меня, словно малый ребенок, которого я спасла много лет назад.

— Ты не огорчила меня, Изабелл, — мой спокойный заставил ее несильно вздрогнуть, — ты меня сильно разочаровала.

Девушка подняла заплаканное лицо, чтобы заглянуть в мои глаза, которые стали для нее совсем чужими. Она никогда не видела, что бы мои глаза были, как изумруды — холодные и пустые. Изабелл привыкла к тому, что они всегда теплые и любящие, и поэтому ее фиалковые глаза наполнились болью и страхом, увидев мой пустой взгляд.

— Алувьен, — жалобно позвала она меня, — зачем ты со мной так?

— Мы потом поговорим, без свидетелей, — голос стал еще холоднее, — и без твоего…Спутника, — последнее слово я буквально выплюнула, как будто оно было мне противно.

Она внезапно крепко меня обняла, а потом оттолкнула и выбежала из комнаты, и в ней воцарилась абсолютная тишина, прерываемая тихим треском свечей.

— Так что насчет подсказки? — спросила я таким спокойным и безмятежным голосом, словно здесь ничего не произошло.

— Вы обидели мою Спутницу, — голос вампира хлестнул меня хлыстом, и я почувствовала, как разошли некоторые раны, и из них потекла кровь, пропитывая рубашку, — на каких правах вы смеете говорить с ней в таком тоне?

Голос был спокоен, но горячая нотка ярости ясно ощущалась, а я вдруг задумалась над тем, а что если вампир действительно ее любит? Бред, полный бред. Нежить не способна на любовь, это аксиома.

— На тех правах, что она моя воспитанница уже шестнадцать лет, — мой голос зазвенел от злости. Злилась я на себя, на Изабелл, на вампира и на всех остальных.

— Да? — голос Кармил-кнеза был спокойнее моего, но красные глаза полыхали, как два факела. Его сила стала расти, затопляя всю комнату, из-за чего мне стало трудно дышать, а шрамы вдруг начали расходиться, прям как будто мне было мало того, что почти зажившие раны открылись, — тогда почему она жила одна в таком месте, которое язык не повернется назвать его домом?

— Ты хоть понимаешь, проклятый вампир, что при моей работе я не могу иметь семью? Знаешь, что я могу только изредка, скрываясь, навещать тех, кого люблю, потому что их могут убить, чтобы навредить мне?! Мой путь, путь убийцы, просто не отпустит меня! — я не плакала, только в горле был ком битого стекла, а голос был сухим, и в нем скакала нотка ярости и боли, — я обречена быть убийцей…

— Как и я, — сухо парировал Кармил-кнез, — я от рождения убийца, но не бросаю на погибель тех, кто мне дорог.

— Но в моем случае, было лучше ее оставить у знахарки, зная, что она находиться в большей безопасности, чем со мной, — я смотрела в глаза вампиру, не зная, что он там видит.

Да, моя девочка никогда не будет в безопасности рядом со мной, потому что внезапно может вспыхнуть жажда крови или нехватка жизненной энергии. Вынуждена признать, что Изабелл в большей безопасности рядом с вампиром, чем со мной. Горькая правда, что поделаешь. Когда она была маленькой, я каждую ночь выходила на охоту, чтобы всегда быть наполненной энергией. Но жажду крови никогда нельзя предсказать. Однажды, она вспыхнула, когда я увидела разбитую коленку воспитанницы, но все обошлось, потому что она погасла через несколько секунд. Но что было бы, если она продлилась бы дольше?

Кровь продолжала течь из открывшихся ран и пропитывать одежду, с которой уже капало. Еще немного и мне будет плохо от такой потери крови. Я чуть прикрыла глаза и покачнулась, но Тениан так близко встал ко мне, что я опиралась спиной на него.

Вампир тоже успокоился и теперь с обманчивой расслабленностью сидел в своем кресле, что-то обдумывая.

— Князь Илэриан, прошу прощения, что не поприветствовал вас, — в голосе Кармил-кнеза не было даже намека на извинение.

— Я понимаю вас, Кармил-кнез, вам было не до этого, — легкая и едва заметная насмешка от темного эльфа, — я думаю, что вам нужно обсудить с госпожой Алувьен подсказку.

— Да-да, — рассеянно отозвался повелитель вампиров, — я думаю, что это лучше обсудить за ужином в главном зале. Следуйте за слугой.

Дверь беззвучно открылась и в кабинет вошел тот вампир, который проводил нас сюда. Первым пошел Илэр, следом за ним, обеспокоено оглядываясь на меня, шла дриада, а Тениан приобнял меня за талию, помогая мне идти. Кровь продолжала струиться, отнимая силы. Я, продолжая держать оружие в руках, обессилено прислонилась к главе и шла, будто сомнамбула. За нами оставался кровавый черный след, что привлекало обитателей замка. Я их не видела, но чувствовала, как они жадно вдыхают воздух и облизывают губы, зная, что они не будут кормиться, и это их бесило.

Глава осторожно усадил меня на стул в обеденном зале и тихо, чтобы услышала только я, сказал:

— Тебе над перевязать раны, не то ты истечешь кровью.

— Они должны уже затянуться, — слегка удивленно произнесла я, — но что-то тормозит мою регенерацию. Хотя подожди… у меня энергия на исходе, и поэтому регенерация идет так медленно. У меня прямая зависимость между количеством энергии жизни и скоростью регенерации. Дьявол, мне срочно нужно подпитаться, хотя бы кровью.