Ночь в Сумеречном Лесу была страшной. Представьте себе абсолютно темную и тихую комнату, в которой горит небольшой такой костер, отвоевывая у темноты небольшую территорию. Вот это и есть ночь в Сумеречном Лесу. Правда, иногда тишину прерывали скрипы деревьев и пронзительные крики, что кровь стыла в жилах, ночных животных. Я, еще не ушедшая спать, и Тениан постоянно держали оружие наготове, мрачно всматриваясь в темноту.

— Тениан, можно задать вопрос, который запрещен между убийцами? — спросила я.

— Можно, если ты ближе сядешь ко мне, — блеснул он улыбкой в неверном свете костра.

Значит, пытаемся восстановить нашу дружбу? Что ж, я сделаю вид, что готова тебе в этом помочь. Я села так, что мы касались друг друга, но не более того.

— Скажи, почему ты стал убийцей? — задала я вопрос.

— У меня типичная для большинства из нас история. У меня была семья, которую убили. Чувство ненависти, которое сделало меня Главой Гильдии, угасло, а я, к тому времени, уже не смог сойти с дороги нашего ремесла. Вот и все, — грустно усмехнулся Тениан.

— У тебя были дети?

— Двое, мальчики, — с такой горечью произнес глава, что ее было так же легко проглотить, как ком битого стекла, — когда их убили, одному было двадцать, а другому четырнадцать.

— Извини, что я спросила, — сказала я раскаивающимся голосом.

— Ты помнишь Керрен? — внезапно спросил Тениан, вдруг совсем помрачнев.

Передо мной возникло лицо молодой девушки. У нее были большие, всегда удивленные, глаза, в окружении длинных ресниц, и гордо вздернутый нос. Она была моей ученицей в течение трех лет, но потом она погибла в поединке, когда меня не было рядом. Ей-то всего было сорок пять, для человека это много, но Керрен была с намешанной, как у моего главы, кровью. На четверть наяда (речная нимфа), темная, светлая эльфийка и оборотень, она была еще, как ребенок да выглядела она лет на двадцать. Так вот она была ребенок наивный, доверчивый, проживший в эльфийском Лесу почти всю свою жизнь и не видевший никогда зла, невесть с чего решив стать убийцей. Я, по мимо того, что учила ее быть убийцей, пыталась объяснить ей, что ее ждет, если она вступит на путь убийцы, но она не желала меня слушать. В день ее гибели, я выполняла заказ и когда узнала о ее дуэли, то Керрен уже была мертва.

— Помню, — кивнула я, вернувшись в события почти пятнадцатилетней давности, — ты еще приказал мне взять ее в ученицы, хотя я отказывалась. И что?

— Она была моей внучкой, — тихо ответил он, — я приказал тебе взять ее в ученицы, потому что знал, что ты обязательно расскажешь ей, что ее ждет, если она станет убийцей. Я не хотел, что бы она стала такой, как мы, жестокой и беспощадной.

— Ты уверен в том, что Керрен была твоей внучкой? — если бы я до этого не выпила зелье 'холодного сердца', то была бы в шоке от этой новости. Ведь еще тогда заметила, что некоторые черты лица и характера Керрен схожи с чертами главы!

— Да, — угрюмо кивнул Тениан, — я учуял в ней свою кровь.

— Прости, что не смогла спасти ее, — я посмотрела на него.

Глава ничего не ответил. Я прямо чувствовала его горе. Думать в течение многих лет, что полностью потерял свою семью, а потом оказывается, что у тебя есть шанс возродить ее. Тениан доверил мне свое сокровище, свою внучку, но я не смогла ее сберечь. Как он тогда во мне полностью не разочаровался?!

— Я, увидев Керрен впервые, подумал, что это моя умершая жена, — его голос — сплошная ноющая рана.

Это он оплакивал свою жену, когда пел 'Песнь Боя', в городе Виван-оль-Ниль. Но если это так, то получается, что он до сих пор ее любит. Тогда как в эту картину вписывается Элтэн? Я открыла было рот, чтобы спросить это, но потом передумала, решив, что на сегодня бестактности достаточно. Положив арбалет на колени, я взяла Тениана за руку и крепко сжала ее, как бы говоря, что я с ним. Глава печально улыбнулся и осторожно прижал меня к себе, а я не стала возражать, все еще держа его за руку.

Этой далеко не теплой ночью было сказано самое сокровенное…

К главному городу Сумеречных Людей мы подъехали, когда солнце уже начинало клониться к закату. Впрочем, это был даже не город, а огороженный мощным частоколом, участок Леса. Сумеречные Люди непохожи на обычных людей, а похожи на ходящие деревья, примерно чуть выше оборотней в их полу — звериной форме, то есть где два с половиной метров.

Нас пропустили в город, но приставили к нам конвой из огромных воинов. Глядя на них, я даже засомневалась в том, кто победит, если я стану против них сражаться. Было очень неуютно ощущать себя в их окружении. Представьте себе, что вдруг деревья вокруг вас принялись ходить, разговаривать и вообще вести себя, как нормальное мыслящее существо. Это очень и очень нервирует, особенно, когда паранойя уже не болезнь, а стиль мышления, особенно учитывая мою и Тениана профессию.

Моя рука рефлекторно опустилась на рукоять кинжала и принялась ее нервно поглаживать. Это мой вариант показа того, что я нервничаю. Впрочем, не нервничаю, а опасаюсь, и инстинкт самосохранения вопит во мне, как баньши перед смертью.

К нам навстречу вышел глава этого города. Что можно про него сказать? Трухлявый пень, который вот-вот уже рассыплется из-за термитов. Правда, я не знаю, болеют ими Сумеречные Люди или нет, спрашивать до сих пор не приходилось. Я же видела этих Людей всего раза два за всю свою жизнь, и то все по заказу, точнее, они были моими заказчиками. Убивать своими руками им запрещали свои законы, а действовать через заказных — разрешалось.

Его голос — шепот сухих листьев, шуршащих под ногами, но его глаза — клочки грозовой тучи, а сила, заключенная в дряхлом с виду теле, сравнима лишь с ураганом. Первой моей мыслью, когда я ощутила его мощь, заключалась в том, чтобы его убить, затем, чтобы в дальнейшем не нажить себе такого опасного врага. Но самосохранение, часто просто бессовестно игнорируемое, подало голос, что если я убью этого старика, то живой мне уж точно отсюда не выйти, потому что меня переработают на минеральное удобрение и мной же подкормят Сумеречный Лес. И я послушалась, убрав руку с кинжалов.

— Приветствую вас в Сумеречном Лесу, — прошелестел дед.

— Будь благословенны Лесом, Старейший, — почтительным голосом произнесла дриада, спрыгнув с седла и поклонившись этому сучковатому старикашке, — мое имя Свериан, я Слушающая Тишину и Целитель. Мы пришли по делу, — она быстро изложила, зачем мы сюда приперлись.

— Вы ищите Родник, — проскрипел он, — мы хранители подсказки, и чтобы получить ее, тот, кто ищет должен пройти испытания.

— Какие, Старейший? — нотка насмешки не проскользнула в моем голосе, чем я была довольна.

Взгляд этих грозовых глаз обратился ко мне. Некоторое время глава Сумеречных Людей вглядывался мне в душу, буквально выворачивая ее на изнанку. Мне стало не хватать воздуха, и он стал с болью поступать мне в легкие, едва не заставляя меня кричать от боли. Мне казалось, что этот древний дед пускает корни в душу, тем самым разрушая ее.

— Прекратите, — едва выдавила я из себя, замечая, что у меня уже темнее в глазах от недостатка кислорода.

Судя по тому, что этот пень плешивый не прекратил свою деятельность, он либо не услышал меня, либо не захотел услышать. Я чувствовала, что он к тому же тянет из меня энергию жизни, и она уже почти на исходе. Если бы я была человеком, или эльфом, или дриадой, или кем-то другим, то я бы могла уже умереть оттого, что энергия жизни уже кончается, а это равнозначно концу, но я была собой, существом, которое этой энергией питается. Своей собственной энергии у меня нет, поэтому мне так плохо. Я, как магический аккумулятор, который нужно постоянно подзаряжать энергией, чтобы он работал дальше. Если честно, то я даже не знаю, что со мной будет, если я не успею подпитаться. Возможно, умру, а, возможно, впаду в сон и буду в нем до тех пор, пока кто-то рядом со мной не умрет. Не знаю.