Словом, мода, дорогой читатель, возникает по случайности или по причинам превратности судьбы. Лукреция Борджиа, дочь римского папы Александра VI, запретила дамам своего королевства Феррары белила и румяна: «Лицо должно быть натуральной белизны», — так прокомментировала. Дамы, конечно, последовали ее приказу. Но совершенно случайно она ввела моду на пажеские штанишки. Если нашей Фонтанж мешали волосы при конной езде и она перевязала их ленточкой, то Лукреции платье мешало, все время выставляя белые панталоны под ним напоказ. И вот для удобства она надела под платье пажеские коротенькие штанишки. Дамам так это понравилось, что они начали не только во время конной езды в них щеголять, но и постоянно: вместо дезабилье они у них стали. Правительство испугалось: эдак заберут бабы у мужиков штаны. И вот во избежание узурпации мужского самолюбия был издан приказ — пажеские штанишки дамам не носить, и для этой Цели были приставлены сторожа, которые должны ощупывать дам, удаляющихся на охоту. Но чтобы искушение «щупать» несколько ограничить, к указу было дано приложение: если ощупанная дама окажется без штанишек, стражнику грозит отрубление ладони. Словом, стражник, если уж тебе невтерпеж дамочку какую «пощупать» — готовься ходить безруким. Иногда возникшая мода была так неудобна и негигиенична, что врачи прямо ее запрещали. Не действовало: на моду логика и рассудок не действуют. И в результате мы читаем, например, из дневника придворной дамы Монтадью такие вот чудеса моды: «Мода сегодняшнего дня ужасна и находится в совершенном противоречии здравому рассудку. На голову надеваются высоченные, целые трехэтажные или четырехэтажные строения из газа, и все это укрепляется огромным количеством тяжелых лент. Фундаментом этого строения служит предмет, который называется „Вульст“, выглядевший как валки, на которых английские молочницы ставят свои ведра, но вчетверо толще. Эту махину прикрепляют своими с большой дозой (фальшивых волос, поскольку сейчас считается красивым иметь такие широкие головы, которые заполнили бы большую бочку. Волосы обильно пудрят и прикрепляют их тремя или четырьмя рядами толстых шпилек, выступающих из волос, концы которых украшают жемчугом, бриллиантами, рубинами и прочими драгоценными камнями»[83].
Так, дорогой читатель, ходили дамы в Вене в 1740 году.
А вот в Париже дамам больше нравились прически «пуфы», и ввела эту моду Мария Антуанетта, у которой был красивый лоб, значит, следовало его обнажать, высоко подняв волосы. «Мода на пуфы была огромна. Пуф представляет собой настоящее архитектурное сооружение, на котором помещаются самые различные предметы: цветы, фрукты, овощи, птички и самые разнообразные безделушки. Нередко дамы устраивали у себя на голове настоящие театральные сценки».
Полина, сестра Наполеона Бонапарта, которая была необыкновенной красавицей, но имела один недостаток: очень некрасивые, плоские, извините, но без извилин, как у осла, уши, прикрывала их специальной прической, уши закрывающей. Многим дамам понравилась эта прическа, и они начали следовать ей.
Удивительное явление мы в моде наблюдаем. Чем она глупее, тем больше ей следуют. Ввел, скажем, Эдуард IV Английский башмаки с узкими носками, чтобы замаскировать свои стройные, но короткие ступни, и что же? Придворные в своем рвении и лести до такого абсурда дошли, что стали носить башмаки со столь длинными носками, что надо было их над коленом придерживать специальной золотой цепочкой. Римский папа, возмущенный таким чудачеством в моде, для всех католиков, живущих в английском королевстве, такую вот буллу написал: «Каждому сапожнику, кто сделает носки башмаков больше, чем в две стопы, грозит штраф и тюремное заключение». Как у нас Петр I за ношение бороды, в английском королевстве надо было платить большую пошлину за возможность носить башмаки длиннее установленного размера. Возникновение моды для скрытия изъянов тела было повседневным. Маркиза Помпадур, которая была худа, как щепка, ввела платья с удлиненным лифом, очень тонкой талией и очень пышной юбкой. В таком наряде худоба не слишком заметна. Вскочет, скажем, у барышни на подбородке прыщ, а ей на бал ехать. С таким безобразием не появишься. Она схватит кусочек черной тафты, вырежет из нее маленький кружочек и приклеит, дабы прыщик прикрыть. Глядь, возникает мода на мушки. И даже в России ни одна уважающая себя барышня без мушки на балу не явится. Мешают, скажем, господину в движениях полы его сюртука, он ножницы схватит, перед до пупка обрежет, глядь, вся Европа гуляет во фраках, и он становится самой изысканной одеждой не только того времени, но и нашего тоже. Правда, в связи с фраком мы склонны скорее Загоскину поверить, который не очень лестно об этом предмете мужской одежды выразился: «А что такое фрак? Тот же самый сюртук, с той только разницей, что у него вырезан весь перед. Ну, может ли быть что-нибудь смешнее и безобразнее этого? Попытайтесь в воображении вашем нарядить какого-нибудь из древних, хоть Сократа, в какой угодно фрак, попробуйте это сделать и скажите мне по чистой совести, на кого будет походить тогда бедный философ: на мудреца или на шута?»[84]
Ну мы и скажем господину Загоскину «по чистой совести», что если рассуждать таким манером, то есть таким логичным и эстетичным способом, то мода никогда бы не возникала и ее парадоксы канули бы в прошлое. А зачастую она на этих самых парадоксах и держится. Как, вы думаете, возник в Англии орден Подвязки? От конфуза. Да, да, от конфуза. При всем честном народе на балу у английского короля Эдуарда III леди Солсбери сконфузилась: у нее с ноги слетела подвязка и на самой середине зала. Ну тогда музыка смолкла, пары прекратили танцевать, дамы от стыда во главе с леди Солсбери в обморок падают, подвязка змейкой на середке залы лежит срамотно. Не растерялся только один король. Он спокойно подходит, поднимает с полу подвязку, берет ее в руки, надевает себе ниже колена и говорит: «Позор тому, кто плохо подумает об этом». Ну и что вы думаете? Не только честь своей любовницы спас, но и орден Подвязки ввел. И стал он самым высоким и почетным орденом в Англии и вручается в торжественной обстановке и только самым выдающимся личностям. Иоанн Безземельный решил в пику ордену Подвязки свой орден придумать — орден Звезды, так вот он такого значения не имел и никак не мог сравниться с орденом Подвязки, который со временем начали украшать такими дорогими каменьями и вышитым золотым шитьем, что он целому состоянию равнялся. Дамы позавидовали мужчинам, которые этот дамский интимный предмет своего туалета в такой высокий ранг возвели, и давай придумывать свои подвязки, всевозможных размеров, материалов и украшений. И все, конечно, для того, чтобы мужчин соблазнять. Когда еще ей официально орден Подвязки вручат, а скорее никогда, так надо свою инициативу проявлять. Ну, скажем, садится дама в карету, а платье нарочно так высоко поднимает, чтобы под ним роскошная подвязка видна была. Артистки и танцовщицы под конец своего выступления забавляли публику тем, что снимали с ног свои подвязки и бросали в зал. Маргарита де Сассенаж, придворная дама в эпоху короля Людовика II Французского, на которую король не обращал никакого внимания, решила соблазнить короля… своей подвязкой. Она подкараулила его в коридоре королевского дворца, подняла ногу и показала королю подвязку. И король тут же призвал даму к себе в кабинет, после чего целых два года она была его любовницей.
Королева Марго, первая жена французского короля Генриха IV, использовала свою подвязку весьма оригинально. Когда она ехала со своим очередным любовником в Булонский лес, на подножку ее кареты вскочил восемнадцатилетний юноша, прежний ее любовник, и в припадке дикой ревности вонзил кинжал прямо в сердце второго любовника. Марго в ужасе, конечно, но не растерялась, быстро юбку свою задрала, подвязку с ноги стянула и, подавая ее лакеям, приказала: «Повесьте его!» Чтобы, значит, на подвязке ревнивца вздернуть. Ну, придворные не решились на такой кощунственный шаг, чтобы не дай бог новый способ использования подвязок приживется, — молодцу традиционно голову отрубили — топором. А согласись они на это, быть может, какие широкие возможности для дамской подвязки открывались: сегодня тебе ее как почетному гражданину ниже колена орденом прицепляют, завтра тебя на ней вешают.
