С его смертью мы наблюдаем постепенное нарастание других тенденций в стратегии русского командования Балтийского флота. Вдохновленное Эссеном, оно, хотя и стремится первое время к активным операциям, по-прежнему, изыскивает способы поразить врага в море, но порыв постепенно гаснет, традиции Эссена выветриваются, и к концу войны командование Балтийского флота уже категорически занимает выжидательную позицию.

Операция крейсеров, закончившаяся боем у Готланда. относится к периоду, близкому к Эссену. Она имела место лишь месяц спустя после его смерти и отражает собой тот порыв к активности, который был присущ предыдущему периоду боевой работы Балтийского флота. Но это было уже одно из последних более или менее крупных выступлений флота в открытом море. Затем они становились все реже. Этому способствовало и то, что германские демонстрации, системы которых они придерживались в течение всей кампании на Балтийском море, получили новое содержание. Их армия перешла в наступление на север, заняла курляндское побережье, продвинулась к Рижскому заливу, что требовало содействия флота.

Таковы были общие стратегические предпосылки, характеризовавшие деятельность Балтийского флота в период, предшествовавший рассматриваемой нами операции 19 июня 1915 года.

Обстановку, непосредственно предшествующую операции, приводим по донесению нового командующего Балтийским флотом В.А.Канина{21} главнокомандующему 6-й армией (12 июля 1915 года № 83 к.о.).

На театре было относительное затишье, отряды больших кораблей производили учебные стрельбы и практиковались в маневрировании. "В ответ, а иногда и в предвидении того или другого выступления противника, части Минной дивизии выполнили несколько операций по постановке минных заграждений на подходах к Виндаве и на вероятных путях следования неприятельских судов. На те же пути высылались в крейсерство подводные лодки...

13 июня были получены указания на подготовку неприятелем новой операции, которая вылилась, как и следовало ожидать, в поиск у Виндавы...

14 июня получены новые сведения о намерении противника выступить против Виндавы. Днем неприятель осмотрел берег к югу от Бакгофена...

15 июня выяснилось, что, по наблюдению Бакгофена, на север идет неприятельский отряд в составе одного броненосца типа "Зигфрид", одного миноносца и шести тральщиков. К нему присоединился крейсер "Аугсбург". Все — около Виндавы.

В 7 ч утра противник пытался произвести высадку десантной партии у Бакгофена. Подошедшие к берегу шлюпки были отражены огнем поста.

В начале девятого часа "Зигфрид" и два миноносца легли на Виндаву. Подойдя к оконечности мола на 5 кб, неприятель открыл огонь по городу из 9" орудий²². Бомбардировка продолжалась 15 мин и была безрезультатна. В ответ были высланы наши миноносцы 5-го и 6-го дивизиона с "Новиком".

В 6 часов вечера эти миноносцы вступили в перестрелку с "Бременом". Ввиду подхода к последнему "Аугсбурга", миноносцы прекратили огонь и не последовали за отходящим "Бременом".

После этого все три неприятел ьские группы начали отходить к югу и к полночи вышли из пределов видимости Бакгофена.

16- го немцы производили разведку, поднимаясь до Люзерорта.

17- го стало определенно известно, что все суда, принимавшие участие в поисках у Виндавы, утром 16-го прибыли в Либаву и. кроме того, явилось веское основание предполагать, что разведка и наблюдение за подходами к Либаве не будут интенсивными.

Сопоставление этих данных с агентурными сообщениями о готовящемся 18 июня императорском смотре в Киле позволяло предполагать, что германцы пошлют туда большую часть судов и возложат охрану южной части моря и своих сообщений на сравнительно слабые силы.

Такая обстановка, в связи с неоднократными сообщениями тайной разведки о необходимости для нас тем или иным путем повлиять на общественное мнение Германии, ясно указывала на своевременность и целесообразность нашего выступления на море, каковое и вылилось в операцию Отряда особого назначения 18—19 июня".

Из приведенной выдержки из донесения командующего флотом можно видеть, что германские демонстрации уже явно не достигали своей цели, им не верили.

Объектом, к которому естественно направлялась мысль командования, было бомбардирование какого-либо берегового пункта, не преследуя при этом целей больших, нежели "производство морального впечатления на общественное мнение Германии".

Таким пунктом явился Мемель — порт, не имеющий крупного стратегического значения, но в данный момент, в связи с оживлением деятельности германской армии во время ее наступления к Курляндскому побережью, представлявший если не важный, то но крайней мере "нервный" пункт, удар по которому действительно произвел бы "моральное впечатление". чего в данном случае и искало командование русского флота.

В плане операции, разработанной штабом командования (замысел операции был предложен сотрудниками оперативной части штаба А.Саковичем и И. Рейнгартеном{23}), мысль эта была сформулирована так: "Пользуясь сосредоточением в Киле германского флота перед императорским смотром, совершить внезапное нападение на Мемель и путем энергичной бомбардировки повлиять на общественное мнение Германии. которое будет на это особенно чутко реагировать. ввиду совпадения указанного выше смотра с активным выступлением нашего флота, считаемого противником совершенно пассивным..."

В состав отряда для похода к Мемелю должны были войти "Рюрик", крейсера "Олег" и "Богатырь", эскадренный миноносец "Новик" и 6-й дивизион миноносцев.

Для обеспечения отряда в случае, если бы он встретил сильный отряд неприятельских кораблей, предполагалось включить в него линейные корабли "Слава" и "Цесаревич", крейсера "Адмирал Макаров", "Баян" и дивизион больших миноносцев. Кроме того, предполагалось выслать в море готовые к выходу подводные лодки. расположив их на путях немцев, в случае если противник выйдет для преследования наших сил.

Выход в море предполагался в ночь на 18 июня, бомбардирование Мемеля — на рассвете 19 июня.

В одном из пунктов инструкции начальнику отряда было указано: "Если во время похода будет обнаружен противник и отряд окажется в выгодном положении, то крейсеры вступают в решительный бой. Если же объект нападения будет ничтожен или если по ходу боя выяснится, что ослабленный противник может быть уничтожен частью наших сил, то. оставив для этой цели часть судов, остальные продолжают неизменно выполнение намеченной операции..."

Этот пункт, сам по себе достаточно ясный, в то же время не вполне согласовался с принципом осторожности, который был положен в основу всей операции. Таковая преследовала лишь моральное воздействие. Отряд должен был идти в район и выполнить операцию внезапно для противника. Но если он будет задолго обнаружен противником, то неприятель будет иметь возможность выслать погоню, отрезать возвращение нашему отряду, назначив для этого силы, его превосходящие. Стоит ли риск цели, причем такой мало осязаемой, как "моральное воздействие"? Эти сомнения должны были найти себе отражение в мыслях и поступках командиров при выполнении операции.

Согласно плана операции, три подводные лодки были высланы на позиции у входа в Финский залив, кроме того, были посланы лодки к Виндаве и к выходу из Данцига. "Слава" и "Цесаревич" находились в Люмс.

В 2 ч ночи 18 июня бригада крейсеров под командой адмирала Вяхирева{24} в составе крейсеров "Баян" (флаг){25}, "Адмирал Макаров", "Богатырь" и "Олег" вышла из шхер с рейда Пипшер в сопровождении 7-го дивизиона миноносцев, расположив свой курс на банку Волкова — место назначенного рандеву с крейсером "Рюрик", вышедшим из Ревеля, чтобы затем, согласно инструкции, идти по большим глубинам вдоль восточного берега острова Готланд на юг.