Почти все эти потери вызваны двумя попаданиями третьего залпа "Гебена", давшего накрытие. 11" снаряд, попавший в 5" броню носового 6" каземата вывел из строя всю прислугу каземата.

11" снаряд, попавший у визира 3-го 6" плутонга, пробив броню, выбил трех офицеров: плутонгового командира 3-го плутонга, подошедшего к нему командира 1-го плутонга и начальника кормовой подачи 6" орудий, пришедшего от своей подачи из жилой палубы с каким-то докладом, затем были выведены из строя беседочная и часть не боевой машинной вахты, вышедшей из жилой палубы, отчасти из желания посмотреть, другие из желания, если понадобится, оказать помощь. В месте разрыва в камбузе был выбит весь камбузный персонал, занятый приготовлением еды, на другом борту осколки выбили командира 4-го плутонга и пришедшего к нему командира 2-го плутонга. Словом, один 11" снаряд выбил весь командный состав 6" батареи..."

Линейный корабль "Евстафий" после боя у мыса Сарыч. Разрушения внутренних помещений

Операция, излагаемая ниже, не имела крупного стратегического значения. Ни по замыслу своему, пи по составу сил, в ней участвовавших, она не может быть рассматриваема лаже как заметный этап в общем ходе событий войны на Балтийском море. Это был один из боевых эпизодов, не более того.

Но она является показательной для действий Балтийского флота, характеризуя состояние оперативной мысли командования в 1915 году, и, что для нас может быть особенно интересным, тактические воззрения на способы ведения боя.

Оценку той или другой операции не приходится отрывать от событий, ей предшествовавших, так как начальники приходят на поле сражения со взглядами, сложившимися на основе имеемого боевого опыта и идей, направлявших подготовку. Вот почему перед изложением крейсерской операции, приведшей к бою у Готланда, нам представляется нелишним бросить общий взгляд на условия, в которых протекала боевая деятельность флота в предыдущий период, с начала войны и до весны 1915 года, когда упомянутая операция имела место.

Мировая война застала русский Балтийский флот в чрезвычайно трудном стратегическом положении.

Широкие программы судостроения, которые был и приняты русским правительством для восстановления корабельного состава Балтийского флота, осуществлены не были. В его составе, ко времени начала войны, фактически находились лишь корабли, уцелевшие от разгрома в Русско-японскую войну и заложенные в период 1903—1906 годов. Все они принадлежали к устарелым типам и в большей части уже дослуживали свои последние сроки.

К началу войны наличные силы русского и германского флотов являлись несоизмеримыми.

Несмотря на то. что главные силы германского флота были отвлечены на западный театр, русскому Балтийскому флоту всегда, с первого дня войны и до последнего, приходилось считаться с возможностью сосредоточения против него германских эскадр, могущих быть быстро переведенными Кильским каналом в Балтику в подавляющем составе.

В 1914 году стратегическая задача русского флота заключалась в обороне восточного района Финского залива, рубежом которой являлась узкость Ревель—Порккала-Удд. Здесь, за поставленным минным заграждением. фланги которого защищались временными береговыми батареями, Балтийский флот должен был дать решительный бой германскому в случае его намерения прорваться вглубь залива по направлению к столице. Выполнением этой задачи была обусловлена возможность отправки на западный фронт крупных соединений сухопутных войск, которые в противном случае был и бы прикованы к защите столицы и побережья. Действия в открытом море, по причине слабости флота, целью ему не ставились. Наоборот, упорное подтверждение необходимости местной обороны Финского залива, запрещение выходить в море, подвергать суда риску потери было основным мотивом всех директив Балтийскому флоту. Главной целью считалась защита Финского залива, все прочее русское побережье Балтики, не говоря уже об открытой части моря, оставалось на произвол судьбы.

Таковы были идеи к моменту начала войны, и им отвечало развертывание флота, сосредоточенного в Ревеле и Гельсингфорсе, с выдвинутыми в устье Финского залива к меридиану Дагерорта стратегическими дозорами.

Первый период войны (июль— август) прошел под знаком ожидания наступления германского флота и возможной высадки десанта в Финском заливе для наступления к Петрограду.

Боевые действия германских крейсеров в устье залива, встречаемые противодействием наших дозоров, расценивались русским главным командованием, прежде всего, как подготовка прорыва, вызывая сосредоточение флота на Центральной минной позиции и другие меры по плану обороны.

Между тем немцы после вступления англичан в войну не предполагали решительных операций против русского флота. Их главное внимание было направлено к театру Северного моря.

Для действий в Балтийском море ими был выделен сравнительно слабый наблюдательный отряд, в состав которого вошло несколько быстроходных крейсеров, броненосные крейсера более устарелого типа и резервные линейные корабли. Задача, данная германскому Балтийскому отряду, сводилась к демонстративным действиям против неприятельского побережья и его дозоров, с целью создать у русского командования впечатление о готовящихся операциях главных германских сил.

Немцы стремились приковать внимание русского флота к защите Финского залива, чтобы парализовать его активные стремления, которые могли угрожать как германскому побережью, так. и это может быть главным образом, морскому сообщению Германии со Швецией.

Действия германских крейсеров в течение первого периода войны носили явно выраженный демонстративный характер в виде неоднократных обстрелов побережья, частого появления на вид наших дозоров и наблюдательных пунктов и прочего.

Русскими морскими силами командовал адмирал Эссен{18}. Мужественный, склонный к активным действиям. прекрасно зарекомендовавший себя в Порт- Артуре (он командовал "Новиком", потом "Севастополем"), адмирал Эссен нс мирился с той пассивной ролью, которая возлагалась на флот.

Когда начал выясняться демонстративный характер действий германского Балтийского отряда и сложилось сомнение в реальности германского наступления главными силами в Финский залив, адмирал Эссен тотчас, сначала осторожно и понемногу, а затем со все возрастающей настойчивостью, требовал права перейти к активным операциям на море.

В качестве показателя духа и настроения командования Балтийского флота характерен эпизод, который мог бы иметь самые крупные последствия для хода войны на Русском фронте и о котором мало известно в нашей послевоенной литературе.

Вопрос шел о возможности выступления Швеции на стороне наших врагов. Это в высшей степени осложнило бы обстановку на Балтийском театре войны, поставив под прямую угрозу Финляндию, требуя сосредоточения армии для нового фронта, и значительно затруднило бы действия русских морских сил, так как Швеция располагала довольно сильным шхерным флотом в составе миноносцев и броненосцев береговой обороны. Швеция, как известно, первые месяцы войны держалась неопределенно (русские планы вплоть до 1916 года учитывали возможность выступления ее против России).

Адмирала Эссена, конечно, этот вопрос очень волновал. Считая выступление Швеции неизбежным, он решил предупредить таковое. 27 июля 1914 года наш флот в полном составе вышел в море, имея намерение развернуться для внезапной атаки шведского флота, который, по имеемым сведениям, был сосредоточен в районе северной части Готланда{19}. Перед выходом был послан в Петроград к главнокомандующему 6-й армией, которому флот был подчинен, офицер с рапортом Эссена, где он просил разрешения при встрече с шведским флотом предъявить ему ультиматум об оставлении последним северной части Балтийского моря на все время войны, угрожая уничтожением. Вот проект любопытного письма, которое Эссен предполагал вручить командующему шведским флотом: