- Удо, гости ушли, иди и вымой за ними пол, - бросил он четырнадцатилетнему парню, который усердно протирал пробирки в дальнем углу лаборатории.

Юноша вздохнул, нехотя поднялся со своего места и побрёл в подсобку за ведром, шваброй и карболовым порошком. Те, кто мог видеть в этот момент его лицо, решили бы, что он съел парочку незрелых лимонов.

- Мне мыть всю лабораторию или только у входа, доктор Айгнер? - с затаённой надеждой спросил он, наполняя ведро водой.

Айгнер, уже успевший набросать пару строчек письма, сломал от неожиданности перо и, пристально посмотрев на застывшего в нерешительности Удо, вопросительно выгнул бровь.

- А сам-то как думаешь?

Удо снова вздохнул и, натянув толстые вощёные перчатки, принялся разводить карболку в воде.

Ночь в Марбурге выдалась холодная и сырая. Плохая погода, дурные слухи и вызванный ими суеверный страх сделали своё дело: после десяти часов вечера улицы обезлюдели. Горожане в большинстве своём заперлись по домам, так что городские кабаки не могли похвастаться привычным изобилием клиентов, а храмы - числом прихожан.

Одёрнув плащ, Влад поправил висящие на поясе ножны и убедился, что лезвие шпаги ходит в них легко и непринуждённо. Это придавало ему уверенности, особенно после того, что приключилось минувшим утром.

Ют он довёл аккурат до городских ворот и ни шагом далее. Было у Влада стойкое ощущение, что ближе к себе она его пока не подпустит, и потому он не настаивал на том, чтобы проводить её до самого дома, хотя время было уже тёмное, а дорога травнице предстояла неблизкая. Дав себе зарок проведать её при первой же возможности, Влад сдержано попрощался и вернулся восвояси.

Теперь же, ожидая в условленном месте своего осведомителя, он ощущал смутное беспокойство. И почему Ют его так взволновала? Она была молода, но обладала вполне заурядной внешностью, речь её была в целом грамотна, однако же проскальзывал в ней деревенский говорок, а знание этикета причудливо сочеталось с тем, что порой она не проявляла к собеседнику никакого такта. Это была странная женщина, и Влад иронично подметил, что именно такие его всегда привлекали. Конечно, у его интереса к травнице была и более приземлённая причина, однако эти размышления Влад решил отложить на потом. Сперва он должен переговорить с человеком шефа Розенкранца.

Утомлённый ожиданием, Влад сверился с карманными часами и понуро прислонился к стене дома номер пять по улице Росенблум. До полуночи оставалось ещё пятнадцать минут. Пятнадцать долгих промозглых минут. В довесок к этому подул сильный ветер, подняв в воздух пыль и взбудоражив многочисленные колокольчики, тревожный перезвон которых разнёсся по всем ближайшим улочкам.

В Марбурге проживало почти тридцать тысяч человек, и большинство из них использовало этот привычный с детства символ веры в качества оберега. Колокольчики носили в нагрудных карманах и на цепочках, вешали на входную дверь, флюгер или ограду. Издревле считалось, что их звон отводит порчу, болезни и прочие несчастья, и даже видные деятели просвещения ничего не могли сделать с этим предрассудком. Впрочем, как знать, кто оказался бы прав, будь у спорщиков желание и возможность проверить свои теории на опыте?

Влад, долгое время изучавший историю веры, хорошо знал, насколько глубоко растут корни у данного поверья, суть которого была описана ещё на заре первого тысячелетия от второго пришествия нищенствующими монахами ордена святого Шеба в кодексе "Мир без Всевышнего".

"...Но тьма, равно как и все её порождения, расступаются перед звоном священных колокольцев, ибо в их завораживающей, очищающей всё и вся от скверны песне таятся звонкие голоса усопших святых, чей яркий свет вёл нас в прошлом. Их едва различимые в шуме мирской суеты голоса и поныне шепчут нам слова наставления, успокоения и поддержки, исцеляя нас и отводя зло..."

Ветер немного унялся, и многоголосый перезвон, напоминая о себе всё реже и реже, стих вместе с ним. Оно было к лучшему, поскольку Влад предпочитал гробовую тишину, в которой хорошо слышны даже самые осторожные шаги, шелест одежды, дыхание и прочие звуки, выдающие чужое присутствие. Стоя в тени массивного крыльца, ведущего к парадным дверям дома, он прикрыл глаза и весь обратился в слух.

Ферес опоздал на десять минут. Впрочем, жизнь осведомителя - не сахар, и лучше уж потерять время, чем хоть чем-то выдать себя. Он шёл по улице в сторону банка, держась левой стороны, противоположной той, где его ожидал Де"Сенд. Невысокий, тощий и сгорбленный, он был одет в пальто с высоким воротником, а под мышкой нёс трость из чёрного дерева с простеньким полированным набалдашником.

Напротив пятого дома он споткнулся, сдавлено выругался и, словно прощупывая дорогу, громко постучал перед собой тростью. Влад, услышав его, тоже несколько раз топнул каблуком по брусчатке.

Осведомитель вздрогнул и недоверчиво покосился в сторону Влада, но ничего не смог разглядеть на той стороне улицы. Одинокий газовый фонарь, висевший на стене банка, едва-едва позволял видеть путь до ближайшего перекрёстка. Тем не менее, этот невысокий человечек всё-таки поборол свою неуверенность и пересёк улицу. Затем последовал обмен положенными в таком случае секретными фразами, и осведомитель немного расслабился, хотя его всё ещё била мелкая дрожь.

- Г-господин агент, - несколько нервозно проговорил Ферес. - П-признаться, я с большой опаской ждал вашего появления.

- Вам пришлось идти на риск, чтобы встретиться со мной?

Ферес снова вздрогнул и посмотрел по сторонам.

- В том-то и д-дело, что я не знаю, н-насколько опасно нам-с с вами с-сейчас разговаривать, - пояснил он. - Я живу в Марбурге-с с рождения, и в-вот уже пять лет тайно служу Его Величеству, да п-продлятся дни его, но никогда я не был настолько неув-верен в том, что п-понимаю происходящее. В городе что-то назревает, г-господин агент.

- Тогда сначала выкладывай факты, а потом уже свои личные соображения, - потребовал Влад. - И ради всего святого, прекрати заикаться.

Снова поднялся ветер, его вою вторил звон колокольчиков, и ночные собеседники забились в угол между крыльцом и стеной дома, чтобы хоть как-то укрыться от пронизывающего холода и поднятой в воздух мелкой мороси.

Ферес несколько раз глубоко вздохнул и продолжил говорить уже более ровно:

- Человек, которого разыскивает Тайная канцелярия, объявился в городе чуть больше года назад. Где он скрывался до этого момента, мне неведомо. Н-никто его не знал и никогда до этого не видел.

- Ты сам видел его? - уточнил Влад.

- Н-нет, - Ферес с сожалением покачал головой. - Лично с ним знакомы немногие, и если взглянуть на этот круг знакомств, то можно увидеть, что он имеет дело с н-не самыми добропорядочными людьми. Тем не менее, среди марбургской элиты он известен очень хорошо. Насколько мне удалось выяснить, этот человек проявлял исключительный интерес к алмазным копям, крутился среди торгашей и промышленников. Что за дела они там проворачивали, мне узнать н-не удалось, но земля, как известно, слухами полнится. Я видел вас с Олегом Клеммом. Мой вам совет: используйте это знакомство с умом, и, быть может, вам удастся узнать от этого семейства что-нибудь полезное.

- Вы полагаете, что Клеммы могут быть связаны с разыскиваемым лицом? - холодно спросил Влад, пообещав себе, что обязательно проверит возникшие подозрения.

- Н-не могу этого утверждать, - покачал головой Ферес. - Антимонопольная политика барона Отто, одобренная Его Величеством лет семь назад, привела к тому, что местное сообщество промышленников представляет собой весьма разношёрстную толпу. Более того, даже внутри Горнодобывающей артели н-нет единодушия. Дмитрий Клемм далеко не всех держит в кулаке. Но начинать распутывать этот клубок лучше с него.

- Почему же?

- Он верен короне. И он по-своему честный и порядочный, если эти слова можно применить к такому жесткому и неуступчивому дельцу, как он.