Как удалось заполучить его для наших экспериментов, я спрашивать не стал. То есть, собирался, но передумал - после того, как Г.П. в ответ на вопрос "а в какое время будет проложена "червоточина"?" лишь загадочно улыбнулся и сказал: "а не всё ли равно?" По мне, так очень даже не всё равно. Где это видано, чтобы Проводник не знал, куда он прокладывает дорогу?
Оказалось - возможно. Г.П. вручил Светлане синхронизатор, - на этот раз в виде неприметного серебристого цилиндрика, - заранее настроенный на нужные временные координаты. Оставалось открыть собственно червоточину, что Светка и проделала с первой попытки. Над водой, чуть в стороне от нашего курса, метрах в пятидесяти впереди, повис призрачный квадрат примерно пять на пять метров. Я опешил - никогда не слыхал о порталах такого размера! Г.П., видимо, тоже - он выпрямился, сделался сосредоточенным, с лица пропала обязательная ироническая ухмылка. Он висел над поверхностью воды в виде дымчато-голубой плоскости - такие любят создатели киношных спецэффектов. Разум подсказывал мне, что портал продолжается и под поверхностью воды, иначе как бы наше судёнышко смогло через него проникнуть? Обычно проход между реальностями принимает форму двери, то есть прямоугольника, вытянутого в высоту. Если это и сейчас так - то, значит, он уходит под воду не меньше, чем метра на два.
В рубке стоял наш "хронофизик", совмещавший сегодня должности капитана, старпома, старшего механика, и все прочие, положенные на судне. Он дал короткий гудок и закрутил хромированный штурвал, нацеливая нос катера на призрачный квадрат. Когда до него оставалось метров десять, я понял, что квадрат "червоточины" только кажется прозрачным - на самом деле, сквозь туманную завесу не видно ровным счётом ничего.
Снова квакнул ревун, и "Патрульный-3" нырнул в дымчато-голубое ничто.
Обычно при проходе через червоточину не испытываешь никаких особых ощущений. Просто делаешь шаг в темноту и выходишь уже на той стороне. Но только не на этот раз - голубовато-жемчужный кисель охватил нас со всех сторон, поглотив звуки, ощущения, обдав открытые участки кожи мгновенным космическим холодом. Накрыло, подержало - и отпустило; "Патрульный-3", как ни в чём ни бывало, шлёпал пластиковым днищем по мелкой озёрной зыби. На первый взгляд, ничего не изменилось - то де весеннее солнце, реденький лесок на берегу, перистые облака над головой. Разве что тело отозвалось на волну меж-мирового холода запоздалой дрожью.
Светка повернулась ко мне. Лицо её было... нет, не тревожным, а каким-то озадаченным.
-Слушай, Сём, странно как-то... ладно, ерунда, потом!
Ревун дважды взвыл. Стоящий рядом со нами на носу катра Г.П. вытащил из кармана смартфон. Я скосил глаза на свой - пусто, ни одной ступеньки, сети нет. Ну ещё бы...
Минуты томительно текли, катерок послушно тараэтел движками, шпаря по прямой. Если пейзаж вокруг нас в чем-то и переменился - я этого не заметил, разве что ветер стих, поверхность озера разгладилась, сияя на солнце расплавленным серебром.
"Патрульный-3" шёл на северо-запад. Восточный край озера, там, где полагалось находиться городу Переяславлю-Залесскому тонул в дымке. На ближнем берегу ничего примечательного не было: лес и лес; редкий ивняк подступает к самой кромке воды, сплошные заросли камыша чередуются с топкими прибрежными луговинами. В небе - ни единого следа самолёта. Водная гладь тоже пуста, ни катера, ни рыбацкой лодки.
Рулевой первым увидел чужака. Ревун снова квакнул дважды, и я заметил вертикальную чёрточку с поперечиной, медленно выползающую из-за заросшей камышом косы. Я не сразу сообразил, что это мачта - мало ли что за шест мог торчать на берегу? Веха, старый телеграфный столб, невесть зачем поставленный у самой воды, а то и просто старое, высохшее до черноты дерево.
Через нескоько секунд из-за полосы камыша показался корпус судна. Пока мы пытались понять, кого это несёт навстречу, судёнышко повернулось к катеру носом. С борта выметнулся столб белого дыма и над озером прокатился грохот.
Пушка? Конечно, а что же ещё! Этому выстрелу было далеко до грозного рёва морских орудий в Порт-Артуре, но всё же это была именно пушка, и ничто иное.
- Держите ребята, рассмотрите хорошенько!
Историк протягивал нам бинокль - и не какой-нибудь туристический коротыш, покрытый камуфляжным пластиком, а настоящий морской инструмент: две длинные трубы, шершавые кожуха призм, латунные ободки, кожаный истёртый ремешок.
Пока я гадал, откуда Г.П. извлёк этот раритет - вроде, только что стоял, заложив руки за спину, - Светка схватила бинокль, вскинула к глазам и принялась крутить рубчатое колёсико. Со встречного судна снова ударил пушечный гром, над водой поплыли новые клубы дыма. Только на этот раз звук был сильнее - мы уже прилично сблизились, и я без всякого бинокля видел мерно вздымающиеся по бортам чужака вёсла и косо повисший рей. С кончика свисал длинный, узкий вымпел, но что именно изображено на нём, было не разобрать.
- Сём... - заворожённо прошептала девочка, - смотри, они там все в треуголках! А этот, на носу, у пушки, высокий такой...
Я схватил бинокль. Встречное судно скачком придвинулось, заполнив собой всё поле зрения. Оно приняло немного вправо, подставив для обозрения борт, и теперь он мог разглядеть его во всех подробностях. Задранные нос и корма, глубокий прогиб посередине - моряки называют это "седловатостью". На бортах- здоровенные дощатые щиты вытянутой формы, каждый, не меньше чем в человеческий рост. Щиты висят наискось, нижним краем цепляя воду; верхний насажен на поворотную ось. Кроме того с бортов высовывались по три длинных чёрных весла, и я хорошо видел гребцов в белых рубахах. Их спины сгибались и рапспрямояоись в такт в такт мерным взмахам вёсел, и казалось, что даже с такого расстояния до меня доносится скрип уключин.
На носу, у маленькой, почти игрушечной медной пушечки стоял мужчина. Скорее, даже, парень - очень высокий, по подростковому голенастый; зелёный кафтан с красными обшлагами висел на нём мешком. Одной рукой он держался за трос, идущий от мачты к носу корабля, в другой держал короткую палку, курящуюся на конце дымком. На голове у него была чёрная треугольная шляпа; на боку с перевязи свисала то ли шпага, то ли сабля.
Ещё один, тоже в треуголке и кафтане, распахнутом на груди, наклонился к пушечке. Повозился, выпрямился, шагнул в сторону, раззявив рот в неслышном крике. Высокий скривился - я разглядел, как задрались вверх короткие усики - и ткнул дымящейся штуковиной в казённую часть орудия. Над зеркалом Плещеева озера снова прокатился гром.
За спиной раздался пронзительный, длинный визг. Я обернулся, чуть не уронив от неожиданности бинокль; Светка ойкнула и по привычке вцепилась в мой рукав. Маэстро стоял, широко раздвинув ноги, в руках у него исходила едким дымом короткая трубка из коричневого прессованного картона. В небе над рассыпался веер красных искр.
Сигнальной ракете ответил ревун, нос "Патрульного-3" покатился влево. С судна замахали треуголками, снова завозились у пушечки, но катер уже набирал скорость; нос приподнялся, и у форштевня вырос пенный бурун полного хода. Четвёртый выстрел мы еле-еле расслышали за рёвом двух мощных подвесных "Ямах"...
****
- Григорий Петрович, так это был сам Пётр Первый? - в третий раз спросила Светка.
- А почему бы и нет? - ответил историк. - Синхронизатор был выставлен на июнь 1692 года. Пётр спустил на воду свою потешную флотилию в мае, тут, поблизости, у села Веськово. Он провёл на озере несколько месяцев, устраивая морские и пушечные учения. Один их кораблей флотилии, яхта "Анна", вполне подходит под описание того судна, что мы с вами встретили. Вёсла, пушка на носу, шверцы (те самые дощатые щиты на осях, оказавшиеся подъёмными килями) по бортам... Так что да, вполне возможно, мы встретили будущего Петра Великого, первого российского императора. А судёнышко это - одно из тех, что дали начало русскому флоту, вместе со знаменитым ботиком.
