Когда мы остановились у какой-то постройки возле перехода через пути, разговор снова зашел о детях. Валерий Константинович показал нацарапанную на машине надпись "ГРАТ" авторства его дочки, но мне от этого легче как-то не стало. На "Дети - цветы жизни..." я вспомнила, что "...их либо в землю, либо в воду" (с)
Перейдя через пути, мы нашли пустой вокзал, где в объявлениях на тему поездов дальнего следования значилась только "Ласточка" из Москвы и обратно, а рядом с ним - самый обыкновенный "Spar", лишенный какого-либо эффекта своего местоположения. Для возмещения морального ущерба от детей я купила себе мороженку. На обратном пути мы подобрали немцев и Андрея Герасимовича, я рассказала Франку про суперточку и начала надеяться на встречу с рестораном "Вязники" хотя бы напоследок сегодня.
Но ресторан снова был закрыт из-за спецобслуживания мероприятия, из-за которого в перспективе по окрестностям бродят дети и мешают работать. Сотрудница гостиницы порекомендовала пиццерию в супермаркете "Атак". Туда мы и отправились, заказали себе ужин и между делом вернулись к утренней теме удачи-таланта. Поскольку мысль эту Еськов вывел из жития четы Амалицких, разговор перешел на их удачливость. Узнав от товарищей, что именно Анна Петровна сделала первые находки в ранее "немых" отложениях на Северной Двине, а вовсе не ее именитый муж, я отметила гендерную несправедливость, по которой человек с "правильным" набором хромосом стал важнейшей фигурой в отечественной палеонтологии, первооткрывателем парейазавров и иностранцевий, а человек с "неправильным", занимаясь тем же делом, остался в истории "женой" первого, то есть никем. На это Андрей Герасимович мне на голубом глазу сообщил, что, по его мнению, лучшая роль для женщины - это вдохновлять мужчину. Громкая музыка в зале помешала диспуту.
У профессора Шнайдера был нынче день рождения, о чем нам "по секрету" сообщил Франк, поэтому мы заехали в "Дикси" закупиться пивом и едой для "вечеринки". Вечеринка на смеси русского, английского и немецкого отлично удалась: обсуждали все от "жалкой" границы перми и триаса (созвучно P-T boundary) до армейских историй и геополитики.
Демоны
Утром пришлось собрать вещи, чтобы покинуть гостиницу и сами Вязники. Пустой номер без моего бардака стал еще привлекательнее, поэтому спустилась я в довольно смурном настроении, отягощенным к тому же вчерашними интернациональными возлияниями.
Некоторое время понадобилось на то, чтобы Валерий Константинович рассовал наши пожитки по машине. Вещей заметно прибавилось за счет образцов глины у немцев, но в конечном счете эта партия в "тетрис" осталась за нами, и мы двинулись снова к карьеру под песню Ace of Base - Beautiful Life. Когда песня кончилась, меня высадили с рюкзаком и пакетом полезного копательного, не съезжая с дороги, после чего я в гордом одиночестве двинулась к суперточке под палящим солнцем.
Гордость поувяла, когда я добралась до места назначения, бросила в угол раскопа рюкзак и сфотографировала следствия деятельности последних дней. Вскрытый Антоном пятачок мы благополучно выработали, поэтому я принялась за менее грамотную, но все же работу в отвесном обнажении.
А потом в карьер снова пришли дети. Утренняя свежесть и отсутствие бороды Антона вкупе с Антоном целиком подействовали на них явно лучше, чем пиво и их общество на меня, поэтому теперь они облепили эпицентр событий, как слепни - вкусную живность, и начали с энтузиазмом громить стенки карьера. Я кое-как смогла внушить лидеру компании, мальчику Сереже, что "копают" они неправильно, потому как разнесут всех возможных "динозавров" в труху. Какое-то время они вгрызались в песок с меньшим буйством, но быстро разочаровались в палках-копалках и ушли в лесок возле карьера.
Кости, словно испугавшись детей, попрятались, но иногда попадались ошметки мелких и средних размеров. При более здоровой рабочей атмосфере они страдали бы меньше, но даже с уходом детей я не могла ее вернуть в потревоженный разрез. Много раз мне казалось при нормальном разборе слоя, что с момента, когда порода скрывает выкапываемые нами кости, время перестает существовать и их реальность никуда не исчезает, а я сижу на самой границе с ней. Теперь же это ощущение пропало силами "цветов жизни", но я упрямо ковыряла песок в надежде на то, что детишки не вернутся.
Пока их не было, тишину знойного дня нарушил только пастух: он был кем-то матерно недоволен на пути к реке и безжалостно посылал этого человека "на Украину".
Я посочувствовала участникам конфликта и Украине, ставшей местом, куда посылают возмутительных личностей, но тут дети вернулись с ножом, кисточкой и зажигалкой. Они сообщили, что украли все это добро у бомжей. Сережа по-прежнему горел раскопками, хотя его друзья начали терять интерес к происходящему и переместились на другой борт карьера. Они пытались дозваться приятеля, но он совершенно очевидно нашел в моем лице отличное развлечение, лучше редких серых ящериц и канистр с бензином. От группы детей, в конце концов, отделился и подошел к нам маленький мальчик, на вид самый младший, и лично пригласил Сережу на их мероприятие, но Сережа был категоричен и даже пообещал убить его ножом, если он не отстанет.
Все это время он не замолкал ни на минуту. Он поделился планами убийства бомжей все тем же ножом, рассказывал про местного авторитета-боксера 22-х лет, свои планы дожить до ста лет, сборы в первый класс и многое другое, но большей частью задавал вопросы про меня, мою учебу, работу и начальника, про "бородатого дядю", "динозавров", хранение костей и прочее. Его интересовало, кажется, все вплоть до того, в каком классе учился Валерий Константинович, что такое "двести" и чем отличается ящер от ящерицы. Для дошкольника он был отвратно доминантен и посреди потока вопросов регулярно высказывал пожелания то найти кость и оставить ее себе, то прогнать посторонних ученых из "их" карьера. Свою теплую не по погоде куртку он аккуратно сложил на мой рюкзак.
Мое общество он покинул только один раз на несколько минут, уйдя на луг. По возвращении он рассказал, что поймал ящерицу, у которой при этом вылезли кишки. Когда я применила хрестоматийный аргумент сетевого срача "А если бы тебя самого так?", он задумался и захотел жвачку. У меня как раз была в рюкзаке мятная, его любимая - он не оставил меня в неведении, - и я выдала ему всю упаковку в надежде, что теперь он немного помолчит. Это было глупо с моей стороны: уж я-то должна была помнить о том, что костное вторичное небо позволяет млекопитающим жевать, дышать и говорить одновременно.
Хуже всего было то, что в своей копательной деятельности он стремился подлезть как можно ближе ко мне, чем мешал уже напрямую. Я объясняла ему, что нам обоим неудобно копать в тесноте, и предлагала отодвинуться немного в сторону, но Сережа был не промах и прекрасно связывал появление костей с конкретным слоем, поэтому смещал точку приложения своей активности ненадолго и вскоре уже снова сидел почти у меня на голове.
Я с некоторой опаской думала о том, что буду делать, если мы таким негодным образом найдем что-то крупное и серьезное - требующее более кропотливой работы, нежели незаметно спрятать это в коробок под видом "камушка" копролита.
Копролитам Сережа поначалу радовался, но скоро сделал потрясающее открытие, что они "похожи на какашки", и перестал их собирать. Пакет с уже набранными он щедрым жестом вручил мне. После этого заинтересовался чешуйками рыб, а в какой-то момент даже нашел кость, но предсказуемо "убил" ее копательным буйством. От неизвестной кости осталось три лиловых ошметка, которые Сережа хищно схватил и поместил в пустой спичечный коробок с целью хранить вечно. Он настойчиво интересовался, безопасен ли коробок для "костей", так что я дала ему ваты для успокоения.
