Мы шли, ориентируясь на фонарь женщины – расплывчатую точку света метрах в пяти. Вот она поползла вверх и высветила прутья решетки. Ворота со скрипом поехали в сторону, освобождая нам проход. Смотри-ка! На дорожке, зажатой с обеих сторон деревьями, плотный туман был по пояс, а выше лишь клочками. По полю он растекся свободно, а лес ему, видимо, мешает. Так бывает в Швейцарии, где люди живут в облаках.

Куда нас ведут? В фургон? Нет – в такой туман ехать только за смертью. Обратно в ангар? Какой смысл был перебрасывать нас из самолета? Мог Рамдан что-то заподозрить?

Да, это был сарай. Вспыхнул свет, проявляя каждую деталь, – странно это было после путешествия сквозь белую мглу. Похитители приободрились – теперь уж точно не сбежим. Вот наша железная плита, наш якорь в этом плавании. Лешку пристегнули на старое место, за крайнюю проушину. Мне так же повезет? Пристегивала женщина. Подошла ко мне совсем близко, дыхание не очень свежее – сами небось пиво пьют, если не виски. Что это так, похоже не только по перегару – взгляд у нее странный, темное желание в нем таится. Как пузырь воздуха вдруг вырывается сквозь черную жижу на болоте. У меня чудные иногда образы возникают в голове, но уж какие есть.

– Давай скорее, – торопит женщину рептилия. Она (то есть он, конечно) с пистолетом у двери стоит, страхует манипуляции.

– Куда мне спешить? – отвечает моя пассия. – К тебе, что ли?

Мы с Кудиновым предыстории их отношений не знаем, но рыжезубый воспринимает эти слова как оскорбление. С нуля взлетает под самый ограничитель.

– Ах ты, сука! – говорит он, направляясь к женщине.

Лешка смотрит на меня. Не нравится ему это.

– Ударить меня хочешь? – шипит розовая фея. – Ну, попробуй!

Ящерица останавливается. Такие сцены бывают только между давними любовниками. Скорее даже между супругами.

– Что вылупился на нее? – орет рыжезубый.

Это он мне. На жену свою не смеет кричать, а мужское достоинство просит выхода. Хотя, судя по характеру дискуссии, именно с этим у него проблема. Ошибается рептилия: я смотрю не на женщину, меня «магнум» интересует. Дотянуться до него я пока не могу, но еще бы немного…

Гравий захрустел. Рыжий просовывает голову в дверь – а он с алжирцами на улицу вышел, как убедился, что мы пристегнуты. Он быстро оценивает обстановку. Ясно, что пленники надежно прикованы, а сцены ревности для него не в новинку.

– Вы идете? – спрашивает он устало.

– Я иду, – отвечает рептилия. И добавляет жене: – А ты можешь остаться.

– И останусь, – с вызовом бросает женщина. – Я их еще не обыскала.

Она демонстративно, чтобы от мужа ничто не ускользнуло, тянется к моей ширинке, вернее, к гульфику. Вот пальцы ее захватывают все, что там находится. Место это очень уязвимое, но женщина не хочет сделать мне больно. Хочет сделать приятно. Делает противно.

– Ты действительно сука! – цедит сквозь зубы рыжезубый.

Он ринулся к жене, и та инстинктивно сжимает то, что у нее в руке. Я чувствую, как пальцы ее касаются телефона. Лицо женщины замирает. Но муж ее уже рядом, и она вот-вот получит от него честно заслуженную оплеуху. А я вот-вот смогу попытаться вырвать у него «магнум».

– У него оружие! – с превосходством в голосе говорит женщина, отпуская руку. Мол, я не просто так туда лезла – проверяла свою гениальную догадку.

Ящерица останавливается.

– Какое оружие?

– У него в трусах пистолет.

Другая отскочила бы в сторону, если бы так подумала. Эта нет – хватает меня за горло.

– Проверьте его. Быстрее!

Похитители действуют грамотно. Рыжезубый тут же делает два шага назад и в сторону, а ко мне подскакивает рыжеволосый. Я пинаю его ногой и пытаюсь отодрать от себя руки женщины. В этот момент раздается выстрел.

– Ну-ка тихо все!

Это Рамдан говорит. Он завладел пистолетом и выстрелил в потолок. На «магнуме» по-прежнему глушитель – просто хлопок раздался, как будто шампанское открыли.

– Отойди от него, – приказывает он женщине и поворачивается к рыжезубому. – Обыщи его.

– Кто? Я? – возмутился муж неверной.

– Хорошо, тогда ты, Дик.

Он наставил на меня «магнум». Рыжеволосый поморщился.

– Отдайте сами, ладно? – попросил он меня. – Только очень медленно.

Я и не стремился, чтобы каждый обследовал потаенные части моего естества. Свободной рукой залез в трусы и стал доставать мобильный.

– Там был телефон. Вот он. Оружия у нас нет. Хотите проверить?

– Проверь, – приказал Рамдан, принимая телефон.

Рыжий присел на корточки, снизу вверх провел по ногам.

– Больше нет ничего.

– Второго проверь.

Сам Рамдан включил мобильный и зашел посмотреть мои последние звонки.

– Два звонка в Лондон и один еще куда-то. Единица – это какая страна? – спросил он.

– Штаты, – отозвался рыжий.

– Мне надо было убедиться, что за нас действительно внесут выкуп, – пояснил я.

– А 21 – какой город? – продолжал Рамдан. – Или это 212?

Смотрел он на меня, и я ответил:

– 212. Это Нью-Йорк.

– Почему не Вашингтон?

– В Лэнгли штаб-квартира. Да и это уже штат Вирджиния, там другой код. Но наше подразделение размещается в Нью-Йорке.

Мустафа стоит, приоткрыв рот, с таким видом, что его вроде ничто не касается. Посмотришь на него – недоумок, а ведь какую-то свою игру выстраивает.

– Если я сейчас позвоню по этому номеру, кто мне ответит?

– Это может быть кто угодно. Ребенок, женщина, старик-китаец. Пока вы не назовете пароль. Только это телефон на экстренный случай. Хотите сорвать сделку – звоните.

– Хм. – Рисковать деньгами Рамдан не стремился. – А с Лондоном о чем говорили? Хотя зачем задавать такие вопросы. – Он положил телефон в карман. – Ладно. Решим, что с вами дальше делать. А ты покарауль их пока.

Рамдан смотрел на Мустафу, но откликнулся рыжезубый:

– Я здесь побуду.

Не стремится вернуться в компанию жены, не остыл еще. Рамдан протянул ему пистолет и вышел наружу. Женщина осторожно обошла мужа, как если бы тот мог ее покусать. Рыжий дружески, успокаивающе хлопнул рептилию по плечу. Мустафа скрылся за дверью последним. Я не заметил, чтобы он хотя бы раз взглянул на меня.

– Вот ты – точно покойник! – сказал рыжезубый, усаживаясь на стул и тыча в меня «магнумом».

10

Посоветоваться с Лешкой мы больше не могли. По-английски это было бессмысленно, по-русски – только усложнило бы ситуацию. Совершенно очевидно, Мустафа с братом новостями по поводу похищенных так и не поделился. Хитроумный Кудинов попробовал испытанный прием.

– Пан разумеет по-польски? – уже второй раз за вечер спросил он.

– Что такое? – выпрямилась на стуле публично униженная, а потому особо злобная ящерица.

– Я спрашиваю, говорите ли вы по-польски? – перевел Кудинов.

– Да, говорю: «Матка боска». И что?

– Мы для разнообразия могли бы поговорить с вами по-польски, – с благодушным видом произнес Лешка.

– Ага. Это с ним ты хотел бы поговорить, а не со мной. Только ничего не выйдет. Хоть слово скажете – получите по башке. А еще слово – пристрелю. Я не шучу.

Это и не было похоже на шутку.

Я посмотрел на Лешку. Я часто веду с ним молчаливый диалог. Вот и сейчас я ему как бы говорю: «Давай, не сиди без дела. Займись анализом ситуации». Кудинов на меня серьезно смотрит, но я ему в уста такие слова вставляю: «А что тут анализировать? Это ты ученые слова любишь: «анализ», «анал». А по-русски это – «жопа». Лешка еще больше хмурится – не понимает, почему я улыбаюсь.

Почему-почему? По глупости. Ведь что сейчас происходит – там, в бытовке, в двадцати метрах от нас? Дураку ясно, что мы сообщили своим все, что знаем. И Рамдан сидит и пытается понять, насколько точно мы смогли определить, где находимся. Я бы этим вопросом задавался, а нашего главного похитителя недооценивать не стоит.

Черт – ну, не черт, опять я забыл, – скажи я тогда Ашрафу… Ну, когда он предлагал Рамдана убрать. Да даже не скажи, только кивнул бы, и не было бы всей этой ситуации. Никаких сомнений, что человечество от этого только выиграло бы, а я Бога стал приплетать. И от меня – действительно ведь так – ничего не требовалось. Ни курок спускать, ни ручкой своей колоть. Просто кивнуть головой. Правда, мы тогда о поставках оружия не стали бы узнавать. А это жизни. Но я же в тот момент понятия не имел, что мы сможем получать информацию и от Рамдана.