Так что я удвоил бдительность. Сначала взял такси, чтобы добраться до метро «Найтсбридж». Потом вместо того, чтобы проехать две остановки, сел на поезд в обратном направлении, пересел раз, потом еще раз, и так, замкнув треугольник, добрался до места назначения.

Грин-парк весь в открытых зеленых лужайках с деревьями вдоль аллей и редкими посадками посреди ровно подстриженной травы. На газонах, что было бы удивительно для Америки, никто не валялся с книгой или просто подставляя лицо уже нежаркому сентябрьскому солнцу. Да и гуляющих было не так много.

Мустафа, как мы и договаривались, сидел на скамейке на первой дорожке, уходящей от Пикадилли. Из ушей у него торчали провода, руки теребили айпод, на ногах были новехонькие кроссовки со светоотражающими вставками. Поправил свои дела паренек благодаря знакомству с американским дядюшкой.

Я шел, не обращая на него внимания, вообще глядя в сторону. Мустафа, мычащий чуть слышно заунывную андалузскую мелодию, поднял глаза. Соображал он быстро – ему потребовалось пара секунд, чтобы понять, что человек со смоляными волосами и густыми усами – тот же самый, с кем он познакомился три дня назад. Его первым порывом было встать, но он вспомнил мои инструкции и тут же опустил взгляд. Я прошел метров двадцать дальше по аллее и приземлился на пустую скамью.

Трое подростков в разноцветных пуловерах вприпрыжку прогуливают на поводке фокстерьера. Две уже немолодые подруги толкают перед собой сидячие коляски с важными щечкастыми карапузами. Размеренно вышагивает джентльмен в шляпе и с тростью-зонтом, несмотря на солнечную, все еще летнюю погоду. Вроде все мирно. Меня же не наружка МИ-5 волновала, да и в том, что я ее за собой не привел, я тогда был уверен. Братец у моего нового друга беспокойный был.

Я достал из кармана путеводитель и раскрыл его. Мустафа заметил знак, пружинистым легким движением встал и пошел ко мне. Я остановил его рукой, показывая что-то в путеводителе, парень нагнулся ко мне и сел. Со стороны это выглядело так, как будто турист уточнил что-то у местного жителя, а потом они решили немного поболтать.

– Ты уверен, что твой брат за тобой не следил? – спросил я, все еще водя пальцем по странице путеводителя.

– Нет, он с утра куда-то уехал, – сказал Мустафа, выключая айпод. – Но я делал, как вы сказали. За мной точно никто не шел.

Парень говорил спокойно. Не похоже было, что он запуган Рамданом и стремится прервать наши отношения.

– Раз решено оставить его в Лондоне, нам надо быть внимательнее.

Мустафа удивленно посмотрел на меня. Если бы рот у него обычно был закрыт, сейчас бы он открылся.

– Кто вам сказал? Он сам? Об этом пока знают всего человек пять.

– Или шесть. А может, действительно пять, – загадочно произнес я. – Но я обязан знать такие вещи, чтобы с тобой ничего не случилось. Ты бы сказал мне сам?

Парень неуверенно кивнул. Не ожидал, что мы можем узнавать о них с братом и из других источников. Надеюсь, теперь не будет ничего замалчивать.

– Рамдан, похоже, нас недооценивает, – продолжал я. – Во всяком случае, не верит, что мы к безопасности наших людей относимся очень серьезно. А он сказал тебе, что в день нашего знакомства попытался догнать меня и, я так полагаю, ограбить? А может, и убить?

– Нет, но я догадался. – Мустафа покраснел. – Простите, это из-за меня так получилось. Рамдан сказал, что я – дурак и что деньги наверняка фальшивые. И тогда я возразил, что вы отсчитали их, распечатав не начатую банковскую упаковку. У меня и в мыслях не было, что он попытается вас догнать.

Смутился, ему стыдно и за себя, и за брата. Но и отрицать не стал. И то, и другое в его пользу.

– Мустафа, я хочу, чтобы в одном у нас с тобой была предельная ясность. – Я посмотрел ему в глаза. – Личная война, которую ты начал, очень важна. Она может спасти десятки, сотни парней, твоих сверстников. Ты готов ее продолжать?

Алжирец кивнул.

– Ты осознаешь, что теперь тебе придется скрывать это от брата?

Снова кивнул, уже не так уверенно.

– Мне через пару дней придется уехать из Лондона. На встречи с тобой будет приходить другой человек.

– Он все будет знать?

– Он все будет знать и так же, как я, будет следить, чтобы все шло, как мы договорились.

Мустафа облизнул свои полные приоткрытые губы.

– Я понял.

– Условия связи остаются прежними.

– Понял, понял. Но если я в какой-то четверг не пришел, значит, у меня для вас ничего нет.

– Правильно, зря не рискуй. Если материал, который у тебя есть, не срочный, вполне может подождать неделю, принесешь все разом в следующий раз.

Мустафа полез в карман джинсов:

– Вот еще ребята, которых отправляют в ближайшие дни.

Это опять были ксерокопии паспортов с приписанными от руки датами и номерами рейсов.

– Отлично, молодец. Только впредь не делай ксероксы, это опасно. Достаточно фамилий, номеров паспортов и данных о вылете. Даже если такую бумажку у тебя найдут, ты всегда можешь сказать, что записал это, чтобы заказывать билеты.

– Да, так спокойнее.

Проверить его – нет? А, была не была!

– А чем Рамдан будет заниматься? Тем же, что и ты?

Мустафа замялся:

– Не совсем. – Он беспокойно взглянул на меня. – Вы только меня не подведите. Он будет заниматься закупками оружия. Только здесь я вам не помощник. И не пытайтесь.

– Хорошо, хорошо. Не волнуйся. Если вдруг что-то сможешь передать нам без риска для себя, мы будем рады. Но, повторяю, главное – без нужды не рискуй.

– Рамдан больше всего злится, что я привел вас к нам домой. Он теперь ищет другую квартиру. – Он помолчал, потом решился. – Да, а когда я получу остальные деньги?

Расхолаживать агентов не стоит.

– В конце месяца. Не беспокойся, заминки не будет. К тому же теперь ведь речь идет только о тебе?

– Да.

Мустафа опять замялся.

– Что?

– Я не очень понимаю, что мне с этими деньгами делать. Мы же с Рамданом посылали их родителям.

– Заведи свою кубышку. Клади деньги на карточку или арендуй ячейку в банке. Я бы не стал посвящать в это брата.

Парень кивнул. Потом для разнообразия закрыл рот и уставился мне прямо в глаза.

– Все же будет хорошо? – спросил он.

– Все будет хорошо, – с американской улыбкой и уверенностью в голосе сказал я. – Только нельзя расслабляться.

Был ли я сам в этом уверен? Да и поверил ли мне этот паренек? Я смотрел, как, включив айпод, он уходит, чиркая по асфальту своими новенькими кроссовками. Будет ли у него время их сносить?

Так я думал о Мустафе и об опасностях, которые его подстерегали, за час до того – о Халеде. Почему-то мне не пришла в голову мысль, что я от них ничем не отличался.

5

Вот я и добрался наконец до первого появления нашего главного похитителя. Хотя тогда что я видел, по привычке сканируя время от времени окрестности?

Через скамью наискосок парень какой-то приземлился. Белый, вернее, рыжий, если не оценивать людей по расовому или этническому признаку. Из ушей тоже, как у Мустафы и у каждого пятого прохожего, провода торчат. Руки тискают газету – нетерпеливо так, почти зло. Газета вроде бы спортивная, да и сам парень похож на футбольного фаната – сидит развалившись, на гуляющих посматривает с прищуром, как цепной пес на прохожих. Справа на скамейку баночку поставил – может, даже с пивом, я не знаю, какие в Англии законы на этот счет. В любом случае, парень потягивает из нее по глоточку, причмокивая. На уход Мустафы он не отреагировал, да и вообще, я решил, маловероятно, чтобы у алжирского террориста, Рамдана, был под рукой белый англичанин.

В общем, в качестве подозрительного типа я его отмел. Да и веки мои предательски тяжелели. В какой-то момент я даже подумал, не подсыпали ли мне за обедом снотворного в виски. Халед же в том ресторане завсегдатай, у него там и сообщники могли быть. Сделал условный знак или даже сказал что-то официанту, тот и кинул мне в стакан таблетку-другую. А что? Кто это может исключить?