На деле провести такое лечение очень трудно. Например, больной К., 19 лет, талантливый юноша, электротехник. Нюхает кокаин второй год, до очень больших доз еще не дошел. Слабовольный, слабодушный, долго скрывал свой порок от любящих родителей, с которыми живет и которым уже несколько лет помогает своими большими заработками. Больной помещается мною в Алексеевскую психиатрическую больницу в Москве, где проходит курс отучения, работает, ведет себя прекрасно, остается около трех месяцев. Родители берут больного, обращаются опять ко мне за советом. Говорю о необходимости немедленно отправить больного в деревню и продержать там не менее года, бросить доходную работу. Но сын такой хороший и опять такой нежный и ласковый после большого расхождения за последний год его болезни, его так ценят на службе, не отпускают… Не более как через месяц приходится начинать курс лечения сначала. Подобных случаев я имею целый ряд. Совершенно особое значение вопрос о кокаинизме имеет для социолога и криминалиста в силу родства его с преступностью. На это обращено в настоящее время и у нас и за границей внимание, работы в этом направлении ведутся. На большую опасность кокаиноманов для себя и окружающих указывают все авторы; недаром не в психиатрических больницах, а в арестных домах и тюрьмах находят окончание своих дней главные массы кокаинистов.
Кокаин необыкновенно быстро деградирует человеческую личность, доводя ее до полного разрушения. Дурное общество, стремления наркомана всякими неправдами достать яд, в котором он безгранично нуждается, необходимость скрывать свою страсть, болезненность и порочность, которую он первое время сознает и для оправдания которой он изыскивает всякие основания, заставляют его идти на мелкие компромиссы, сделки с совестью (средней нормой поведения), создавать собственную мораль, идеологию. По необходимости кокаиноман идет довольно быстро на мелкие кражи, продает свои, потом вещи родных; совершает более крупные кражи, подлоги, преступления по должности; женщины начинают торговать собой, продаются за понюшку кокаина. Дальше разрыв с семьей, опускание на дно, Хитровка и Толкучка, тюрьма.
К кокаину, освобождающему от ненужных задержек идеологической надстройки, облегчающему пробуждение и проявление низменных стремлений, прибегают нередко лица, желающие совершить то или иное преступление и не находящие в себе достаточной решимости. В этом отношении, как и во многих других, у кокаина имеется некоторое сходство с алкоголем, его старшим братом; о связи алкоголизма с преступностью, самоубийствами, душевными болезнями существует громадная литература. Крепелин отмечает возбуждение, раздражительность, временами злобное и ожесточенное настроение у кокаинистов, говорит о глубоком расстройстве их моральной устойчивости, несравненно больше, чем при алкоголе и морфии, их эмоциональной тупости, сказывающейся в необыкновенном равнодушии больного к самым примитивным требованиям нравственности.
Изучение кокаинизма, социального яда больших городов, неразрывно связано с изучением почвы, среды, на которой развивается это заболевание. Интересную работу в этом отношении проделал в Петрограде д-р Аранович[32]. В своей любопытной работе «Наблюдения и впечатления среди кокаинистов» он рассказывает о налетчиках и бандитах, в кокаине находивших необходимую для работы решимость, о карманниках, которых взрослые наркоманы приучали к кокаину и воровству, о растущей на почве кокаинизма проституции. Для него, обследовавшего зло на месте, «несомненно, что кокаиномания тесно переплетается с преступностью, и что часть той беспредельной смелости и жестокости, которыми отличались многие налеты и грабежи, быть может, даже некоторые другие явления, свидетелями которых приходилось быть в столице, обязаны своим проявлением кокаину».
«В истории болезни многих “чумовых” из этой среды вы найдете указания на их деятельность по охране общественной безопасности в качестве милиционеров, сотрудников комендатур и прочих учреждений. Однако, охраняя порядок в общественных местах, эти молодые, не окрепшие волей субъекты не могли противостоять массовому воздействию и сами предавались соблазну при обыске меблированных домов, чайных, арестах торговцев кокаином, которые их широко угощали. Дебютируя вначале в качестве “случайных” кокаиноманов, они потом становились хрониками и переходили из лагеря преследователей в стан преследуемых. Но связь между некоторыми лицами, проводившими мероприятия на местах, и “чумовыми” остается нередко самой тесной, и нередко преследуемый и преследователь воплощались в одном и том же субъекте, чем значительно затрудняется борьба с распространяющимся кокаинизмом».
Со слезами и ужасом рассказывали в моей районной амбулатории отцы и матери кокаинистов о тех омерзительных притонах на Хитровке и Трубе, откуда им приходилось извлекать своих детей. В настоящее время кокаинизмом особенно поражено молодое поколение. Аранович описывает сеть очагов в чайных, гостиницах в Невском, Спасском, Литейном и Московском районах, около Николаевского и Царскосельского вокзалов, служивших ему психологической лабораторией. Доступ в эту своеобразную среду довольно затруднителен. Сами кокаиноманы говорят о своих похождениях и «чумовой» жизни неохотно. Человеку всегда свойственно подыскивать объяснения своим слабостям. Кокаинисты говорят о преследовавших их в жизни неудачах, некоторые были «непонятными натурами» и т. п.
Мой больной Д. очень обиделся, когда я заметил ему, что он ворует чужие вещи. Он берет только вещи родных, которые все равно перейдут ему по наследству. Свое новое пальто он продал, чтобы дать 400 руб. нуждающемуся товарищу, правда, пожалуй, деньги можно было достать другим путем, остальное пошло на кокаин. Он неудовлетворен своей жизнью, работой.
Талантливая актриса и поэтесса П., доставленная ко мне на экспертизу следователем, нюхает кокаин, потому что разочаровалась во всем, — в искусстве, которое она любила, в мужчинах, к которым чувствует отвращение, наконец, в самой себе. Родные находят ее раздетой, пронюхавшей все в одном из притонов на «Трубе». Дело возбуждено о ней потому, что, будучи «занюханной», она подписала какой-то протокол и потом, безо всякой нужды, на суде отказалась от своей подписи[33].
Вопрос о кокаинизме и способах борьбы с ним подробно дебатировался на Первом съезде психоневрологов в Москве по докладу д-ра Г. М. Гуминера из психиатрической клиники з-го университета и Преображенской больницы. Докладчик показал большую серию больных. В качестве необходимых мер борьбы он предлагал: 1) лечение кокаиноманов, 2) стремление заменить в медицине кокаин другими подходящими медикаментами, чтобы сделать его менее доступным, 3) широкую агитацию и санитарное просвещение масс, 4) обдуманные репрессии, 5) международные меры контроля над производством и торговлей кокаином.
Для лечения кокаиноманов необходимо создание сети специальных учреждений, так как помещение их в психиатрические больницы не всегда удобно и желательно. Как и в борьбе с алкоголизмом, главное внимание должно быть уделено профилактике, оздоровлению почвы, на которой растет кокаинизм, нездоровой жизни наших больших городов. Репрессии, конечно, могут быть направлены только на фабрикантов и торговцев кокаином, а не наркоманов. Громадный опыт наказаний потребителей, до угроз смертной казнью применявшихся на фронтах, не дал и не мог дать ощутительных результатов. Самое большое внимание должно быть уделено организации международных мер контроля над производством и торговлей кокаином.
В одном Нью-Йорке насчитывают сейчас более 300.000 наркоманов, из которых около 10.000 хорошо известны полиции и являются привычными рецидивистами. В Париже, по некоторым расчетам, их не меньше, столько же почти в Берлине и Лондоне. До войны 8о% наркотических средств шло из Германии. Наши кокаинисты постоянно разыскивают и считают наилучшим кокаин фирмы Мерка. Места сбора растения, обработки известны, и безобразие спекуляции этим чрезвычайно коварным ядом должно быть устранено. В этом заинтересовано все человечество.
