Вскоре после обеда она все же спросила госпожу Сфорци:

— Что это случилось с господином Мюллером?

— Понятия не имею. Во всяком случае, сообщения о его болезни нет.

— Странно, а?

— Мне тоже так кажется. Связаться с ним по телефону тоже не удается.

На этот раз Доната больше ничего узнать не пыталась и ушла в свой кабинет. Она снова мысленно взвесила степень вероятности того, что до Тобиаса дошли какие-то слухи о ее конфликте со Штольце. Но если и так, то это еще не причина для того, чтобы он вот так бесследно исчез. Если решил уволиться, то, во всяком случае, пришел бы за документами.

И все же она должна была себе признаться: нельзя исключить, что он, сразу же приняв решение, нашел себе другое место работы, скажем, вступил в контакт с коллегой Хелльмесбергером и, лишь договорившись о переходе к нему, заявит об увольнении по всей форме.

Не простившись с ней? Может ли она ожидать от него такое? Правда, если он уволился из фирмы, это ведь еще не обязательно станет концом их любви. И все же она считала более чем странным, что он исчез, не перекинувшись с ней ни словом о своем решении.

Конечно, накануне она обошлась с ним не слишком приветливо. Но неужели он так сильно обижен ее отказом позволить ему подать ей пальто? В конце концов, он уже не ребенок, он взрослый человек, и мог бы спокойно проглотить подобный отказ.

А с другой стороны, вчера он выглядел так плохо, что это бросалось в глаза. Может, заболел? Настолько серьезно, что не может подойти к телефону?

Доната забеспокоилась. И осознала, что со времени смерти мужа заболевание другого человека впервые стало для нее предметом беспокойства. За прошедшие годы ей были важны только ее работа, ее фирма.

Час от часу ее беспокойство возрастало, доходя до отчаяния. Даже самой себе она не хотела признаться, что ее гложет страх его потерять.

Она уже была близка к тому, чтобы выскочить в приемную и спросить у госпожи Сфорци адрес Тобиаса. Лишь с трудом удержала себя от этого шага. Ясно, что тем самым она бы выставила себя на посмешище.

Поэтому Доната попыталась сосредоточиться на работе, что ей, однако, не удавалось. Пришлось дождаться, пока все разойдутся по домам. После пяти часов она решила, что в офисе уже никого нет, и вышла из своего кабинета.

За одной из чертежных досок работал Гюнтер Винклейн.

Она подошла к нему, изображая невозмутимость.

— Что хорошего у тебя на повестке дня?

— Расчеты по статике зала многоцелевого назначения[4].

— Ну, это не так уж срочно.

— Артур сказал… Она прервала его.

— Да, я его понимаю. Но, думаю, можно спокойно закончить и завтра. Когда выспишься, дело определенно пойдет намного легче.

Винклейн просиял.

— Ты всерьез так думаешь?

— Не только думаю, но и беру на себя ответственность за свои слова.

— Ох, как же я рад! — Он поспешил стащить с себя халат. — Дело в том, что маме не нравится, когда я поздно являюсь домой.

— Привет ей от меня!

Теперь не пришлось долго ждать, пока дверь за ним захлопнется.

Доната знала, что госпожа Сфорци ввела в компьютер все данные по их архитектурной фирме. Даже не присев, она включила его и набрала на клавиатуре: «Сотрудники». На дисплее не появилось ровно ничего. Тогда она попробовала слово «персонал», и это был выстрел в десятку. Фамилии появились в алфавитном порядке с адресами и номерами телефонов. Найдя то, что искала, она выключила компьютер.

Не тратя времени даже на то, чтобы бросить взгляд в зеркало, она переоделась, выключила свет во всех комнатах и спустилась в подземный гараж к своей машине.

Прежде чем тронуться в путь, она вытащила из бокового кармана дверцы план города и развернула его, чтобы сориентироваться. Компьютер ей показал: «Ул. Дафнерштрассе, дом три. Пятый этаж. Г. Липперт». Она приблизительно знала, где находится улица Дафнерштрассе: в северной части микрорайона Богенхаузен, около гостиницы «Арабелла». Потом она нашла на плане — правда, не сразу — и саму улицу, короткую и узкую. Улица соединяла сверкающее алюминием здание Ипотечного банка с дальней окраиной города, где еще сохранялись вспаханные участки земли.

Доната сунула план города на прежнее место и поехала по улице Хемигауштрассе, Центральному кольцу и далее вдоль улицы Рихарда Штрауса. Перед могучим круглым зданием банка свернула направо и, проехав еще два квартала, оказалась уже на разыскиваемой улице.

Доната припарковала машину на незастроенной стороне, нашла по номеру нужный дом и стала читать таблички на дверях. Переговорного устройства при входе не было, но, поскольку какой-то молодой человек как раз открыл дверь своим ключом, входя в дом, она вместе с ним прошла внутрь и с ним же поехала вверх на лифте.

В голове у нее мелькали противоречивые мысли: «Что случилось с Тобиасом? Кто такой Г. Липперт? Надо будет обязательно узнать, существует ли уже план застройки этого микрорайона».

Молодой человек в лифте смотрел на нее с удивлением и заинтересованностью, но она этого даже не замечала. Когда он, сойдя на этаж раньше ее, пожелал всего наилучшего, она смогла лишь вымученно улыбнуться.

На пятом этаже было четыре квартиры, а двери в них располагались на небольшом расстоянии друг от друга. Доната из этого заключила, что квартиры невелики. Она нашла табличку «Г. Липперт»; имя было написано от руки, а карточка засунута в маленькую металлическую рамку.

Доната нажала кнопку звонка. До нее вдруг дошло, что она поступает бессмысленно. Если уж Тобиас ничего не дал знать о себе, почему он должен сейчас ее впустить? Но все же она позвонила вторично, более настойчиво. Вопреки всякой логике, она еще не была готова отступить.

Тут дверь открылась. Доната оказалась лицом к лицу с незнакомой женщиной в непромокаемом плаще.

— Прости, пожалуйста, — промолвила молодая женщина, тяжело дыша, — я как раз… — Она явно ожидала кого-то другого, но все же неуверенным тоном договорила: —…Только что пришла домой. Но с какой стати я вам это говорю?

Обе женщины смерили друг друга взглядами с ног до головы. Г. Липперт была молода, очень молода. Волосы ее светлые, хотя и не льняные, как у Донаты, были гладкими и доходили до плеч, лицо широкое, нос маленький, лоб выпуклый.

— Добрый вечер, — начала Доната. — Предполагаю, что вы — госпожа Липперт?

— Что вам нужно?

— Я ищу Тобиаса Мюллера.

— Он здесь уже не живет. — Легкая тень раздражения пробежала по молодому лицу. — Если это вам интересно, могу сообщить, что я его выставила.

— К сожалению, он забыл указать нам на работе свой новый адрес.

— Это на него похоже.

— Но вы, конечно, знаете, где он теперь живет?

— Понятия не имею.

— Это плохо.

— Что вам, вообще, от него нужно? — спросила Липперт.

— Он сегодня не явился на работу. А по телефону ему звонить тоже некуда.

— Ах, вот как. Это можно было предположить.

— Что он бросит работу?

— Нет, не это. А то, что вы — Доната Бек. Это действительно вы, или я ошибаюсь?

— Да, я, — произнесла Доната и рассердилась, что Г. Липперт, судя по всему, вовсе не собирается приглашать ее в квартиру.

— Не могу утверждать, что я вас представляла себе именно такой.

— Как это получилось, что вы, вообще, имели обо мне хоть какое-то представление?

— Ох, и смешной вы человек! — Г. Липперт рассмеялась, но как-то безрадостно. — Как вы полагаете, почему мы, вообще, рассорились с Тобиасом?

— Мне жаль, что так вышло.

— Чепуха. Я вам не верю. Вы, конечно, рады без памяти, что сумели его подцепить.

— Но сейчас он, во всяком случае, исчез.

— Бояться нечего, никуда не денется.

— Не можете ли вы хотя бы дать совет, где его искать?

— Самый лучший совет: бросьте вы его искать, а то он вообразит о себе черт знает что. Вам ли не знать, каковы мужчины! Ваш возраст для этого вполне достаточен.

— Но ведь может быть и так, — парировала Доната, — что я и наполовину не столь опытна, как вы.