— Ну? — настаивала госпожа Гурлер.

— Я не могу себе представить ничего подобного, — ответила Доната. — Я ни на грамм не прибавила в весе, у меня нет ни жалоб на тошноту, ни волчьего аппетита, вообще никаких признаков беременности.

— А отсутствие регул?

— Может, по другой причине?

— О да, вполне возможно.

— Так чего же ты меня пугаешь?

— Потому что считаю необходимым выяснять такие вещи до конца. Ты согласна на проведение небольшой проверки?

— Но, право, я не ощущаю ничего такого, Хайда.

— Боже милостивый! Не ощущаю! В моей практике ежедневно бывают женщины, которые вбили себе в голову, что беременны, только потому, что хотят ребенка или, наоборот, боятся рожать. Так что не рассказывай мне про ощущения, Доната. Лучше давай будем смотреть фактам в глаза.

— Давай, если ты так считаешь.

— Тогда засучи рукав!

Доната повиновалась. Докторша наложила плотную повязку на ее руку выше локтя и крепко затянула. Потом взяла шприцем немного крови.

— Хорошо хоть, что ты терпишь боль без всяких капризов, — заметила она, продезинфицировав место укола и заклеив его пластырем. — Все, спасибо.

Доната опустила рукав и застегнула манжет.

— Все же вокруг носа у тебя появилась бледность. Садись-ка лучше. — Она показала на стул перед ее маленьким письменным столом. — Для получения результата мне нужно несколько минут.

Доната почувствовала некоторую слабость в коленях. Маленький укол ей, правда, боли не причинил, но вид собственной крови вызвал легкую тошноту.

— Что ты собираешься делать, если выяснится, что ты действительно в интересном положении?

— Ну что… — Доната пожала плечами. — Настроюсь на воспитание ребенка, что же еще?

— А можешь ли ты позволить себе родить? Ты ведь сейчас, как я слыхала, достигла больших успехов в своей профессии?

— Что значит, могу ли я себе позволить, Хайда? На пару недель придется работу прервать, но у меня хорошие сотрудники. Так что ничего страшного не случится.

— На пару недель? Всего-то?

— Да ведь когда-то женщины рожали детей прямо в поле, а потом продолжали работать.

Доктор рассмеялась.

— А потом, самое позднее к тридцати годам, умирали.

— Ну, со мною этого не случится, этот возраст у меня давно позади.

— Именно потому, что ты уже не молода, беременность может оказаться тяжелой.

Доната закинула ногу на ногу.

— Теперь я понимаю, почему так неохотно хожу к врачу. Являешься к нему в кабинет здоровой, только для проверки, а добрый дядя доктор оказывается столь озабочен, словно пациенту предстоит вот-вот испустить дух.

Доктор Хайда оторвалась от микроскопа, под которым разглядывала каплю крови Донаты.

— Неужели я и впрямь такова?

«Еще хуже», — подумала Доната, но не сказала ни слова.

— Прости, пожалуйста, Доната. Наверное, у тебя сложилось такое мнение потому, что я не выношу твоей чертовской самоуверенности. Ты ведешь себя так, словно тебе никакие беды не страшны.

— Ребенок, во всяком случае, нет. Если хватает денег и комнат в собственном доме, то все проблемы определенно можно решить. Достаточно лишь найти такую особу, которая…

— Забудь об этом, Доната! Ты не беременна.

Доната встала со стула.

— Так я и думала! — Она подошла к подруге, мывшей руки. — Так какая же у меня хворь? Почему нет месячных?

— Это я смогу тебе сказать определенно только после получения результатов анализа. Впрочем, мало вероятности, что он покажет что-нибудь опасное.

— Ну, хоть это звучит утешительно.

Доктор Хайда вытерла руки.

— Предполагаю, что у тебя начался климакс.

— Что? Так рано? — Доната часто думала о том, что неуравновешенность Сильвии, ее вечные головные боли и депрессии могут быть связаны с тем, что у нее начались переломные годы. Но Донате никогда и в голову не приходило, что с ней самой происходит что-либо подобное.

— У одних женщин климакс наступает раньше, у других позднее. У тебя же это определенно связано с тем стрессовым состоянием, в котором ты постоянно находишься.

— Значит, Божье наказание за то, что я занята творческим делом?

— Тебе это представляется в таком ракурсе?

— Нет, ни в коем случае. Но у меня такое впечатление, что ты хочешь убедить меня именно в этом.

— Я лишь пытаюсь объяснить тебе, в чем причина.

— Меня это не убеждает. Ведь климакс означает только то, что месячные приходят нерегулярно. Или я ошибаюсь?

— Не обязательно. Иногда менструации вдруг просто прекращаются раз и навсегда. Кажется, это именно твой случай.

— Можно ли это понимать так, что у меня вообще их больше не будет?

— Может так, а может и нет. Предсказать это трудно. У тебя за последние месяцы бывали душевные переживания, депрессии, внутреннее беспокойство?

— Совсем наоборот. Я влюбилась. — Доната посмотрела на свою старую подругу с вызовом. — Ты считаешь, это может быть причиной?

— Это мне неизвестно ни из практики, ни из специальной литературы. Но думаю, вполне возможно.

— Ха! — только и выдохнула Доната.

— Во всяком случае, мы должны сделать все возможное, чтобы восстановить твои менструации.

— А для чего это нужно? Я ведь рада, что не приходится с этим возиться. Или отсутствие регул возвещает преждевременную старость?

— Нет, это не так. Это означает только то, что твой организм уже не производит яйцеклеток, способных оплодотворяться.

— Ну, тогда ведь все в порядке?

— Доната, прошу тебя, по одному уколу эстрогена в месяц… Можно начать хоть сейчас…

— Нет! Во-первых, ты отлично знаешь, что у меня на это нет времени, а, во-вторых, я этого вовсе не хочу, даже если бы и имела время. Знаешь, что я тебе скажу? Я, сколько себя помню, всегда ненавидела все эти женские штуки. Уже одно то, что вечно приходится думать: а когда у меня должны быть месячные? Не случится ли это именно в те дни, на которые я наметила нечто особенно важное, а регулы мне помешают? Нет, я этого терпеть больше не желаю. Я рада, что с этим покончено. Лично для меня месячные никогда не означали ничего, кроме досады.

— Может, хоть обсудишь это с твоим любимым человеком?

— Ни о чем подобном я никогда не разговаривала ни с одним мужчиной, да и не знаю такого, которого бы это интересовало. Кроме того, я уверена, что он вовсе не мечтает стать отцом моего ребенка.

— Если тебе такой разговор с ним не по душе, можешь прислать его ко мне. Нельзя быть уверенной в том, что он не хочет…

— Можно. Я уверена. Он на семнадцать лет моложе меня.

По пути домой в Грюнвальд Доната сказала себе, что Хайде все же удалось отвлечь ее мысли от ссоры с Артуром Штольце. Теперь Доната скорее уже сердилась на старую подругу. Сначала та пыталась ее убедить в том, что она беременна, а потом оглушила заявлением, что без лечения она родить не сможет. Просто шизофрения какая-то!

Доната вспомнила, что еще в школьные годы они постоянно цапались. Мало того, что Хайда всегда была чрезмерно честолюбива, так она еще и обижалась на Донату за то, что той легко давались знания и что мальчишкам Доната нравилась гораздо больше, чем Хайда. Видимо, эту зависть она в себе так и не поборола до конца.

Доната всерьез подумала, что надо бы сменить врача, но сразу же поняла, что не сделает этого. Никто другой не станет уделять ей столько внимания, как Хайда, если она действительно заболеет. Вероятно, старая подруга шокирована тем, что Доната всегда здорова и бодра, что у нее всегда все в порядке.

Предположение о начавшемся климаксе Доната всерьез не восприняла. Она неоднократно слышала о том, что в стрессовых ситуациях менструация может не приходить месяцами. Ну, а если у нее с этим действительно покончено, тоже ладно. Она ощущала себя совсем молодой, в такой хорошей душевной и физической форме, что приближающаяся старость еще не воспринималась ею как угроза.

На следующее утро Тобиас в офисе не появился. Сначала Доната заставляла себя игнорировать его отсутствие. Она не хотела создавать впечатления, что занята мыслями о нем больше, чем о любом другом из сотрудников.