— Хватит! — закричала она. — Довольно! Кончено! Ты сам не понимаешь, что несешь! Козел ты вонючий, больше никто!

— Может, я и вправду чуть переборщил, — согласился он, — но я ведь тоже не чурка бесчувственная, у меня, понимаешь, тоже есть чувства, которые нельзя оскорблять безнаказанно. — Он опорожнил свой стакан и наполнил его заново. — Теперь все дальнейшее зависит от тебя: либо он, либо я. Тебе придется принимать решение.

Она встала перед ним, оперлась руками на его письменный стол, наклонила голову к его лицу.

— У нас с тобой тоже есть договор!

— Срок которого, к моему удовольствию, истекает в конце года.

Она вдруг заговорила с ледяным спокойствием.

— Ты мне угрожаешь?

— Что ты, ничуть. Я теперь не уверен в том, смогу ли даже работать с тобой и в том случае, если ты мне в угоду выгонишь отсюда этого типа.

— У меня точно такое же чувство, — отрезала она. — Я вообще не понимаю, как могла тебя выносить в течение стольких лет — Она повернулась и вышла из комнаты.

Доната не помнила в своей жизни момента, когда была бы в таком бешенстве, как на этот раз. Больше всего на свете ей хотелось устроить собрание всех сотрудников и облегчить свою душу откровенным разговором. Но, конечно, делать этого было нельзя. Разум подсказывал ей, что скандал совершенно недопустим. Даже если дело дойдет до разрыва со Штольце (а это представлялось ей в данный момент неизбежным), то и тогда — по крайней мере, для окружающих — все должно выглядеть достойно, с соблюдением всех форм приличия.

Даже с Тобиасом она не могла поделиться, пока снова не обретет уверенность в своих силах. Какой толк, если он ворвется в элегантный кабинет Штольце и, распаленный гневом, даст ему по морде? А этого она вполне могла от него ожидать, поскольку, не будь женщиной, сама бы сделала то же самое. Никакой пользы от этого ждать не приходилось, скорее наоборот. Она была достаточно умна чтобы это понимать. Теперь главное заключалось в том, чтобы она сама могла контролировать свои действия, а Тобиаса можно посвятить в дело после того, как она окажется в состоянии дельно и трезво обдумать случившееся.

Уединившись в своем кабинете, Доната курила сигарету за сигаретой, но это не приносило спокойствия. Она кипела от бешенства и чувствовала, что не успокоится до самого вечера. Самым разумным было бы убраться на какое-то время из офиса. Работу — а Доната проектировала строительство дома для престарелых — придется сегодня отложить. Приняв такое решение, она почувствовала себя чуточку лучше.

Но чем заняться в эти украденные у себя самой часы? Ехать домой ей не хотелось. Довериться Сильвии было бы, несомненно, ошибкой. От сестры не приходилось ожидать ни хорошего совета, ни понимания. После некоторого размышления она решила использовать время, чтобы пройти давно уже просроченное очередное обследование у своей подруги-гинеколога госпожи Хайды Гурлер, бывшей одноклассницы. Она позвонила и, как и ожидала, была сразу же приглашена на осмотр, притом вне очереди благодаря их личной дружбе.

Доната попрощалась с госпожой Сфорци, объяснив ей, что должна ехать к врачу.

— Сегодня еще вернетесь? — спросила секретарша.

— Сегодня уже нет. — Она кивнула другим сотрудникам, стоявшим за чертежными досками, и стала одеваться.

Когда Тобиас Мюллер, как и обычно, хотел подать ей пальто, она отрицательно махнула рукой.

— Не надо, не беспокойтесь, я сама справлюсь.

Он внешне переменился, под темно-синими глазами обозначились черные круги. Возможно ли, что какая-то часть ее ссоры со Штольце уже известна окружающим? Нет-нет! Дверь его кабинета обита звуконепроницаемым материалом. Тобиас, кажется, обижен, и Доната рассердилась на себя за то, что не разрешила ему подать ей пальто. Но в этот момент ей претила всякая выставляемая напоказ интимность.

— Значит, до завтра, Тобиас, — произнесла она, стараясь придать своему голосу оттенок сердечности, что, однако, ей плохо удалось.

Не предоставляя ему возможности открыть перед ней дверь на лестничную клетку, она поспешила прочь.

Госпожа доктор Гурлер, крупная, ширококостная женщина с умным лошадиным лицом, приветливо встретила Донату, обняла и поцеловала в обе щеки.

— Давно не виделись, Доната!

— Понимать это как упрек? Мне кажется, я прихожу более или менее регулярно.

— Что это ты такая сердитая? Какая муха тебя укусила?

— Есть такая муха, — призналась Доната. — Я поскандалила с компаньоном. Но ты ведь не это имела в виду?

— Откуда мне об этом знать?

Какой-то миг Доната ожидала, что старая подруга спросит о деталях, и была готова ими поделиться. Но госпожа доктор Гурлер переменила тему.

— Что касается твоих посещений, то едва ли можно их считать «более или менее регулярными». Я заглянула в данные компьютера. Ты не была у меня уже семнадцать месяцев.

— А я и не заметила. Знаешь, было так много работы…

— Но ты же женщина деловая, Доната, у тебя наверняка есть календарный план.

— Его ведет моя секретарша.

— Так она же может туда вписать и срок твоего прихода ко мне: будущий год, тот же день.

— Мне это все кажется не совсем подходящим решением.

— Но иначе ты не сможешь привести в порядок твою личную жизнь.

— Да, — призналась Доната. — Не похоже, что смогу. Она уже начала раздеваться, зная, что в зале ожидания полно народу.

— Ну что же делать, посмотрим. Ты хоть прощупываешь свою грудь, как я тебе советовала?

— Да, уж это-то я делаю, — заверила Доната, — каждый раз перед тем, как прыгнуть в бассейн.

— Ты не привираешь?

— Ах, знаешь, я чувствую себя при этих прощупываниях какой-то слабоумной.

— Напрасно. А теперь забирайся-ка скорее на креслице.

Доната послушно влезла на черное чудище, казавшееся ей чем угодно, только не «креслицем».

— Нет, подожди поднимать ноги, сначала я займусь твоей грудью. — Доктор стала прощупывать ее чуткими пальцами. — Отличная грудь, — констатировала она, — упругая и без изъянов. Ты уж не пренебрегай ею.

— Я и не пренебрегаю.

— Ну, в общем, мой диагноз: болезненных явлений нет. Ни одного узелка.

— Вот и замечательно.

Доната положила ноги на опорные боковины. Госпожа доктор Гурлер натянула на руки тонкие резиновые перчатки и обследовала Донату.

— Скажи, когда у тебя в последний раз были регулы?

— Регулы? — повторила Доната.

— Ну, не строй же из себя дурочку! — отрезала доктор Хайда. — Ты, в конце концов, уже не девчонка. Я спрашиваю про менструацию. Когда она у тебя была в последний раз?

— Почему ты спрашиваешь?

— Это я тебе скажу, как только услышу твой ответ. Доктор взяла скребок и сделала мазок.

Доната опустила ноги и встала с кресла.

— Мне ужасно жаль, — призналась она, — но точно я не помню.

Доктор над чем-то работала, повернувшись к ней спиной.

— Как это понимать?

— Так, что я за этим не следила.

— Ну уж приблизительно-то ты помнишь. Ожидаешь скоро? Матка у тебя чуть вспухла, поэтому я и спрашиваю.

Доната стала одеваться.

— Понятия не имею. Сейчас вот думаю, и мне кажется, что за все лето не было ни разу.

— Значит, уже не один месяц прошел?

— Видимо, так.

— И у тебя это не вызвало никаких опасений?

— Никаких. Мне это было весьма приятно. Во всяком случае, об отсутствии такого явления я не жалела.

Теперь доктор повернулась к Донате и взглянула ей прямо в глаза.

— Просто невероятно!

— Нужно было из-за этого посетить твой кабинет?

— Безусловно.

— Почему?

— Потому что отсутствие регул беспокоит каждую женщину, и это нормально.

— Только не меня!

Хайда бросила на нее пытливый взгляд.

— Значит, ты совершенно уверена, что не беременна?

Доната взгляд выдержала, но глаза ее удивленно округлились. «Беременна? — подумала она. — И это в моем-то возрасте и в моем положении? Ребенок от Тобиаса! Но делать аборт я не могу, я бы этого не перенесла».