ВЕРА. Значит, я вам подхожу независимо от цен на топливо?
СПАСАТЕЛЬ. Да.
ВЕРА. (выхватывая у него деньги) А вы мне нет! Тоже мне – Нельсон! Раны у него! Настоящие раны – вот здесь! (стучит себя в грудь) Их не видно! Вон отсюда! Вон, или я напишу заявление о домогательствах!
Хватает чемодан, вышвыривает его за дверь.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера!
Спасатель поспешно покидает квартиру, забыв на кресле рубашку.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вера! Он приличный молодой человек! Очень приличный! Боевой офицер в условиях, так сказать, гражданского штиля...
Вера хватает с кресла рубашку, находит в нагрудном кармане паспорт, просматривает его. Громко хохочет.
ВЕРА. Он женат, этот твой приличный человек. Женат уже десять лет! И у него двое детей!
Бежит к двери, вышвыривает рубашку.
ВЕРА. (кричит) Кобель! Скотина! Лотосы он любит, козёл!
Хлопнув дверью, возвращается в комнату. Снимает дублёнку.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Зря ты так. Жена не стенка, а дети, наверное, уже большие. Он так на тебя запал!
Вера в раздражении подходит к зеркалу, стирает фингал, расчёсывается. Эльза, хватаясь за сердце, садится на диван.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Устала... Господи, как же я устала.
ВЕРА. Так угомонись! Отцепись от меня, а главное, от маньяка. Займись вышиванием крестиком! (щёткой для волос показывает на Нельсона) Вышей портрет президента! Или на худой конец иди на лавочку, посплетничай со старушками! Чем не жизнь?!
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Я вышивать не умею. Ни крестиком, ни ноликом... А от старушек на лавочке воняет плесенью, да и ... (горестно машет рукой) сплетни у них все неправильные.
ВЕРА. Всё. Хватит с меня. Я уезжаю.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (жалобно) В Турцию?
ВЕРА. В Найроби.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в ужасе) Но это какой-то уж черезчур юг! Ты не переборщила?
ВЕРА. Зато там нет Нельсонов, маньяков и твоих женихов.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Ты хотела сказать – там нет меня!
Вера ставит на подзарядку электрошокер и выбегает из комнаты.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (ей вслед) Имей в виду, что я буду не против, если у моих правнуков будет негритянская кровь! (хватается за сердце)
С трудом добирается до телефона. Звонит.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Скорая? Приезжайте, пожалуйста. Сердечный приступ на почве неустроенной внучкиной жизни и непойманного маньяка. Какая разница, сколько мне лет? Если двадцать, то вы не приедете? Хорошо, пишите сорок... два... И врача пришлите обязательно неженатого, славянской внешности, не футбольного болельщика и с московской пропиской. Нет таких? Хорошо, я рассмотрю варианты.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
СЦЕНА ПЕРВАЯ
Эльза лежит на диване в халате, с повязкой на голове, и курит, стряхивая пепел в блюдце. Смотрит на наручные часы. Звонок в дверь. Эльза поспешно тушит окурок в блюдце, блюдце сует под диван, встает и, охая, идет к двери. По дороге выдергивает из зарядки электрошокер, прячет его в декольте. Распахивает дверь.
Заходит невысокий брюнет в белом халате с чемоданчиком, с фонендоскопом на шее.
ВРАЧ. Врача вызывали?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Два часа назад!
ВРАЧ. Что вы говорите? Неужели я так долго ехал?
Эльза, кряхтя, идет к дивану, ложится.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. За два часа я могла тысячу раз умерет!
ВРАЧ. Ну не умерли же. Пробки на дорогах. А я не на вертолете летаю.
Ставит чемоданчик на стол, садится на стул возле дивана.
ВРАЧ. На что жалуемся?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (держась за сердце) На Верку.
ВРАЧ. Верка – это какой орган?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вредный и незамужний. Периодически он сбегает на крышу, а сегодня так вообще в Найроби усвистал.
ВРАЧ. Понятно. Давайте, измерим давление.
Достает из чемодана тонометр. Измеряет Эльзе давление.
ВРАЧ. Ну, не знаю. Может, Верка – орган вредный и незамужний, но на вашем давлении это никак не сказывается. С таким давлением можно на подводной лодке служить.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Вы бы еще три часа ехали, у меня бы и пульса не было. А без пульса меня куда угодно служить возьмут, хоть в мавзолей.
Врач молча достает лекарство, набирает в шприц.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что это?
ВРАЧ. Успокоительное. Должен же я хоть как-то полечить вас от Верки, зря что ли два часа ехал? Ягодицу обнажаем.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что-о?
Врач склоняется над ней со шприцем.
ВРАЧ. Вам что, уколы никогда в жизни не ставили?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (запахивая халат на груди) Не прикасайтесь ко мне!
ВРАЧ. (отходя) У-у, как все запущено...
Прячет шприц в чемодан и берет резиновый жгут. Эльза, выхватив электрошокер, лупит врача по голове. Слышится треск электрического разряда, врач падает на пол. Эльза опускается рядом с ним на колени, берет жгут, рассматривает его.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (ворчит) Ягодицу ему обнажить! Еле спаслась...
Поясом от халата связывает врачу руки. Примеривает жгут себе на шею, подходит к зеркалу и рассматривает себя, делая страшную рожу и высовывая язык. В кармане белого халата врача звонит телефон. Эльза воровато достает его и отвечает на звонок.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Алло? Нет, это не Паша, это его... жертва. Да, жертва, а вы кто? Мама?! С инсультом?! О, господи, конечно, сейчас спрошу! (хлопает врача по щекам) Паша, ваша мама не может найти лекарство!
Врач что-то невнятно бормочет.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (в трубку) Он говорит, что лекарство в верхнем ящике кухонного стола. Нужно выпить две таблетки после еды! Пожалуйста.
Нажимает отбой, крестится телефоном и сует его в карман белого халата врача.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Кажется, я опять промахнулась.
Развязывает руки врачу и шлёпает его по щекам.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. У маньяка не может быть мамы с инсультом... Простите меня. Просто этот жгут... (сдергивает с шеи резиновый жгут, растягивает его) Этот жгут навевает такие жуткие мысли!
Врач озирается по сторонам и держится за затылок.
ВРАЧ. Что это было?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Разряд. Электрический.
ВРАЧ. Откуда он взялся?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Верка... Подзарядила электрошокер перед тем, как свалить в Найроби. Простите.
ВРАЧ. Устал я от вашей Верки.
С трудом поднимается. Берет шприц и ставит себе укол в руку.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Простите, я думала, вы хотите меня задушить. По городу ходит маньяк, который под видом врача душит одиноких пожилых женщин.
ВРАЧ. (обмахиваясь газетой) Вас, пожалуй, задушишь... Я, пожалуй, пойду...
Берет чемоданчик, но, пошатнувшись, падает на диван.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Что? Плохо?
ВРАЧ. Нехорошо. (трет виски) Какая глупость принять меня за маньяка! У меня мама старенькая, кандидатская на носу, внебрачный сын, приемная дочь и кошка Муська беременная. Какая глупость!
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. А зачем вы достали резиновый жгут?
ВРАЧ. Черт его знает... Я всегда его достаю.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. На вас не написано, что у вас мама, дети и кошка... Налить вам?
ВРАЧ. (оживляясь) Чего?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Есть виски, коньяк, мартини и яблочный сок.
ВРАЧ. Яблочный сок. С мартини, виски и коньяком.
Эльза бежит на кухню, мешает коктейль, гремя бутылками.
ВРАЧ. (кивая на Нельсона) Это ваша бабушка вышивала?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Откуда вы знаете?
ВРАЧ. У мамы дома висит точно такой же Суворов. Ей бабка в наследство оставила. Тогда было модно вышивать полководцев.
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кидая в стаканы лед) Я зову его Нельсон.
ВРАЧ. Что вы говорите?! (берет тонометр, меряет себе давление) А моль его ест?
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. Еще как! Я его штопаю. Нитками мулине. (приносит коктейли)
ВРАЧ. Что вы говорите! Надо маме сказать. У нашего Нельсона прохудилось вот здесь и вот здесь. (тыкает в глаз и руку, снимает тонометр)
ЭЛЬЗА ГРИГОРЬЕВНА. (кивнув на тонометр) Ну как?
ВРАЧ. Для экспоната мавзолея просто отлично.
Врач берет коктейль, тянет его через соломинку. Эльза садится в кресло напротив и тоже тянет коктейль.
