Но не успели повернуть к машине, она внезапно саданула его локтем в бок и прямо в печень угодила. Он скривился. – Добром не хочешь, получай, дура. – Резче заломил руку, крепче сдавил рот.

Лена захрипела, будто зарычала. Вцепилась зубами ему в пальцы. Кожаную перчатку, как бумагу прокусила.

– Да ты что, сука? – Веселов хотел пнуть ее коленом, но опомнился.

«Беременная ведь. В живот можно угодить. Выкручивается, стерва, как зверюга какая. Руку уж заламывать некуда, а ей хоть бы что».

Впился в волосы, дернул голову назад, к спине. «Хороший прием, всех усмиряет». Она не сдалась. Сильная, почти вывернулась. Лицо перекошенное, страшное. От ярости плюнула, в глаз попала.

Виктор не утерпел, зло «клюнул» ее лбом, но неудачно, на зубы напоролся. Кожу рассек.

Неожиданно кто-то обхватил его сзади за горло и приподнял. Веселов отрубился, а когда очнулся, увидел, что Волга задние огни показала.

«Откуда этот водила взялся? Ну, гады. – Рванулся к машине. – Догоню!».

Повезло. Выскочил на Боровское шоссе и не ошибся. Впереди замаячило «знакомое». Пристроился, оценивая, что за человек за рулем.

«Хорошо тряхнул. Может, вооружен и очень опасен? Значит, на рожон лезть не стоит. Но и в долгу я не останусь. Ты мне еще ответишь. Не на того напал».

Не высовывался, не отставал. Вел Волгарик с крутым водилой, прикидывая, как его уму-разуму научит.

Веселов обид не прощал. Недаром «школу» десантников в Чечне прошел. Там не всех в горы брали. Только «железных». «Дедки» селекцию проводили. Ставили соложенка в круг и молотили. Если кровью заливается, но отбивается, зубами грызет, как волчонок, такого на линию огня взять можно. Нет – на кухню, котлы драить, кашу мешать, начальству зады лизать.

Веселов отбор выдержал.

Оказавшись на кольцевой, Виктор позвонил по мобильнику шефу и, вкратце доложив обстановку, спросил. – Может мне вернуться? А ее потом выудим?

Шеф про себя стал быстро оценивать ситуацию: «Откуда шофер, куда везет? Почему драться полез? Не подсадка ли? Надо выяснить, волну не гнать, затушить своими силами».

– Следи до последнего, – распорядился он, – потом свяжись со мной. Будем думать, действуй.

– А если они до Владивостока ехать собираются?

– Так и ты, любезный, следом. Упустил девку, промашка вышла, теперь исправляй.

«Он прав, – Виктор с досадой потер ссадину на лбу, потрогал рану на пальце. Но в душе восхитился. – С пузом, а мужика так уделала».

Через несколько часов Волга свернула в проселок, прошла километра два и въехала в небольшую деревеньку.

«Справа – лес, за ним – зарево. Городок какой-то». Места Веселов не знал и поэтому, спрятав свой Жигуль, двинулся к дороге.

Ноги заскользили по разбитой колее. Услыхал, как за лесом стучит поезд. «Значит там железка».

Деревня спала. Пройдя с четверть улицы, заметил возле избы Волгу. Свет в окошках. «Что делать? Ворваться в дом, водилу отключить, а пузатую в машину. А вдруг там мужики?».

Решил посоветоваться и снова связался с шефом.

– Что за деревня? – Разозлился Станислав Иванович.

– Не знаю.

– Гробовщенкин задумался. – Сиди и наблюдай… Если уедут, следи, все!

Веселов вернулся, сел в машину, включил печку. По радио звучали джазовые мелодии. Как ни старался, все же задремал.

– Передаем астрологический прогноз, – услышал он сквозь сон звонкий женский голос. – Скорпион. – Виктор сосредоточился. – Звезды благосклонны к вам. Редкая удача. У вас все получится. Главное не тянуть, не трусить и принять верное решение. В награду вас ждет безграничная любовь. Впереди – прекрасные времена, дерзайте!

«Ну и ну! А может и правда получится? Про любовь – точно загнули. Очередная чушь», – усмехнулся он и чуть прикрыл глаза.

Пошел снег. «Ноябрь только, а уже зима», подумал Веселов и уснул.

Утром отправился на разведку. Машины возле избы не было.

– Прозевал, – расстроился Виктор. – Водила уехал. Это точно. А она? Как узнать?

Перемахнул через забор. Сквозь щель между занавесок заглянул в одно окно, другое и только в третьем увидел Лену.

Сердце радостно забилось. «И правда, удача! Вот и не верь после этого гороскопам».

Опять позвонил шефу.

– Мужик уехал, а она здесь. Но днем я ее не вытащу. Шума много.

– Значит, жди до темноты понял? Но, смотри, не прозевай. Все! – Станислав Иванович повесил трубку.

«Хорошенькое дело! Весь день здесь торчать. Не жрамши и с пачкой сигарет. Ну и влип. Пошли они на фиг со своей работой, – думал Веселов. – Но стерву эту я достану. Очень уж она меня завела».

Стычка у подъезда длилась считанные минуты. Лене даже показалось, будто она видела сон, как вырывается, борется с Веселовым, а когда проснулась, голос Генуси спросил.

– Это кто же такой? Муж что ли?

– Муж. «Как ему объяснишь? И надо ли?» – Подумала она.

– Хорош! Предлагал ведь тебе сумку до квартиры донести. А я уж назад сдал, чтобы развернуться. Заглохла, паршивая, – Гена шлепнул ладонью по панели. – Говорил, не машина, а старье со свалки. Запустил движок. Раз, второй, зачихала и вдруг вижу – мать честная, тащит тебя этот, в коже. Руку за спину, голову назад, как преступницу какую. Да еще и мутузит. Мигом вылетел и прижал его слегка. Ты тоже молодец, отбивалась. Извини, конечно, но это же притырок какой-то, а не человек. Ничего себе! Бабу беременную… Нет слов. Не мое, конечно, дело, но за что?

– Дурак, ревнует! – Сочинила Лена.

– Беременную? – Гена захохотал. – Куда теперь рулить?

– Не знаю, некуда мне ехать.

– Ты его боишься?

– Еще бы, он же сумасшедший. – Придумывала на ходу. – Но в голосе было столько искренности и неподдельного испуга, что Гена тяжело вздохнул.

– Как же быть?

– А у вас негде спрятаться? Хотя бы до утра.

– Да где ж? Домой привезу, моя сразу закричит, что ты от меня беременная. Она хорошая, я ее очень люблю, но тоже ревнивая. Работа у меня – сама видишь. Другой раз подхватишь пассажирку – распушенную, надушенную, но и сам пропитаешься запахами этими. Домой вернусь, моя на дыбы. – Французскими духами провонял. У меня таких нет. – А уж если тебя с животом увидит, обоих с лестницы спустит – факт! Слушай, а давай к бабане в деревню, – обрадовался и оживился Геннадий. – Там, как в спецбункере, твой не разыщет. Алешино – деревенька моя. А баба Таня толком и не знаю, кто мне? Вроде родственницы. Ей уж, небось, лет девяносто, но по-хозяйству все сама. Козы, куры, сад, огород. Скажу, что ты подруга Светки моей. Мол, вместе бухгалтерами работаете. Перед родами решила свежим воздухом подышать, козьего молочка попить. Ты козье молоко любишь? Я – нет. Но наука говорит – полезное. Корова сорок видов трав ест, а коза – сто. Представляешь! Тебе – то, что надо. День, другой погостишь, а там видно будет.

– Хорошо, поехали. «Никогда козье молоко не пробовала», – подумала Лена. – Интересно, какое оно?» – Под болтовню Гены задремала. Очнулась, когда остановились возле бревенчатой избы.

Гена дернул калитку, постучал, вернулся к машине.

– Дрыхнет, старая.

– Может не слышит, телевизор мешает?

– Нет, если телек у бабани включен, точно дрыхнет. Он у нее вроде Кашпировского. Да и чего там показывать в три часа ночи?

Геннадий перемахнул через забор, открыл дверь, включил в коридоре свет. – Гляди, здесь выход во двор есть, в огород, а там и лес рядом. Эх, люблю я деревеньку мою, жалко, что делать здесь нечего. Старики, старухи да алкоголики – вот и все население.

В сенях стояли большие, широкие, с ременными креплениями, лыжи.

– Кто ж на них ходит? – Изумилась Лена.

– Баба Таня рекорды ставит. Здесь магазина нет, приходиться к соседям мотаться.

Войдя в комнату, щелкнул выключателем. Зычно скомандовал. – Хозяйка, подъем!

Полдома занимала печь с лежанкой. Крашеная деревянная перегородка делила «зал» на две части. За перегородкой – кровать с пирамидой подушек под тюлевой накидкой. Посередине – стол. Слева – диванчик. Над ним – фотографии в рамочках. Вверху, в углу, на специальной подставочке стояли иконы. Потрескивал фитилек лампадки. Справа, у стены – комод. Низенький, но крепкий. На нем – телевизор. На подоконниках на маленьких скамеечках – горшки с цветами.