ЧЕРНЫЕ ВСАДНИКИ Черные всадники скачут по прерии: Черные шляпы и маски на них, Шпоры вонзились в коней вороных — Взвились плащи, вихри черной материи. Вольных мустангов в широких просторах Ловят: на это лицензия есть. Черные мысли в пронзительных взорах Можно сквозь прорези масок прочесть. Связь они держат друг с другом по рации, Чтобы шел бойко обмен информации. Прерий бескрайних шальное раздолье Рьяно гнетут деспотичным контролем. Словно змеиное жало, лассо Взвилось над черными крыльями ткани. Выверен меткий ковбоя бросок — И лошадиная шея в аркане! ЗЕРКАЛО Подхожу я к зеркалу — А оно мне врет: Внешность исковеркало, В нем я как урод, Как карикатура. Что это за липа? Нет в моей натуре Сходства с мерзким типом. Не стерпев обиды, Став стекла врагом, Жду благого вида В зеркале другом. И второе зеркало Меня не исковеркало. РАК Отец сказал: «По крайней мере, Следи за собственным здоровьем». (Он все просил, чтоб я измерил Тонометром давленье крови.) Внушал: «Здоровье – uber alles!» Тут Разнатовский, врач, приходит. Чтоб кровь мою взять на анализ, Иглу на шприце в вену вводит… Сказали позже мне врачи, Что в правом легком моем – рак, Что поздно уж меня лечить — Прошляпил жизнь свою, дурак! ФИЛИМОНОВА ОЛЯ Учебной части при актерской школе. Учу я текст, работаю над ролью. Как проклятый тружусь – покоя нету! Тут Филимонова приходит Оля. Лицом бела, и волосы как лен. Российской выделки богиня Афродита! Я как мальчишка в Оленьку влюблен. Она, однако, выглядит сердито. В ответ мне: «Здравствуйте», – неласково и сухо. В глазах ее холодное ненастье. Она не любит! И поник я духом: Чужими были мы в тот миг в учебной части. В руке держала Оленька листок. Ей в пропуске нужна была отметка О времени ухода: вышел срок — Ученье кончилось. Прощай навеки, клетка! МЕТРО Мне в Автово, на станции метро, Картина дивная открылась глазу: Красавиц молодых и пожилых матрон Увидел сотню в вестибюле сразу. Их привело событие одно: Он претенденток отбирал на роли, И Филимонова была среди них Оля. Лицом бела, и волосы как лен. Я как мальчишка в Оленьку влюблен, Она же на меня в обиде: Мою фигуру издали завидя И зыркнув в сторону мою остро, Не скрыв досады, вышла из метро. Капризная, надув сердито губы, Вела она себя довольно грубо. Себе внушаю я: не вешай нос, Петро, Все впереди – и шанс твой не потерян. Вернется Филимонова в метро. Настанет час. И в этом будь уверен. АНТОНОВСКИЕ ЯБЛОКИ Базарный прилавок. Антоновских яблок Сложили на нем пирамиду. Красиво лежат и не валятся набок, Поэтому крайне обидно: Дядька какой-то повел себя нагло так — Хвать шар зеленый с лотка, И полетело душистое яблоко В меня из его кулака, В лоб угодило. Тогда я в отместку Кинул антоновку тоже. Мой аргумент был не менее веский: Дядьке досталось по роже. Встречный удар хоть ему и нанес я, Он не убавил задора. Скоро не стало совсем на подносе Антоновских яблок раздора. ПЯТНИЦКИЙ Чтоб дополучить свою зарплату, На филфак я, в ЛГУ, приехал Получить должок, да без успеха. В вестибюле вижу: Аль Пачино И решил я выяснить причину, Получить у них ответ толковый: Почему не дали денег в кассе? (Альма матер этот факт не красил.) Слушали они мою историю И смотрели как на недоумка. Тут я вздрогнул: мысль пришла о воре — Что хотят ограбить мою сумку. Видя ситуации курьезность, Чуракова говорит: «Религиозность Довела тебя, брат, до предела. Слишком осторожным быть не дело!» Аль Пачино (Майкл Корлеоне) Надо мной посмеиваться стал, И язвили гангстера уста, Сквернословя едко и ядрено. «Чур меня!» – озлился я на дона. Сзади Пятницкий плечо мое достал. «Ты зачем попер на мафиози? — Говорит. – Молись, чтоб пронесло. Будь на стреме, помни об угрозе, Той, что заключает в себе Зло!» ФУНДУК Я был с Галиной в лютой ссоре. На сердце черная пурга. Друг в друга мы бросали взоры И слов разящие укоры, Как два заклятые врага. Весь быт наш мирный был разрушен, И в довершение войны Ее отравленную душу Еще стал жечь и яд вины. Чтоб заслужить мое прощенье, Галина ставит – жест красив! — На стол тарелку с угощеньем, Меня отведать пригласив. С Галиной ели мы орехи (И это точно был фундук), И все житейские помехи В момент растаяли, как звук. |
