Литмир - Электронная Библиотека

Провал планов Штюрмера совпал с тем, что о них частично стало известно умеренным лидерам левоцентристского направления. Глава Объединения земств князь Львов[15] объявил о «мучительных, ужасных подозрениях в государственной измене»; о том, что «скрытые силы тайно работают на Германию, подготавливая позорный мир. и эта работа ведется самым активным образом». Лидер кадетов П. Милюков пошел еще дальше: в своей знаменитой речи в Думе он прямо обвинил Штюрмера в государственной измене в высших эшелонах власти.

Под давлением естественного хода событий Николай II, во время одной из редких вспышек прозрения, сместил Штюрмера с поста премьера; он, возможно, отправил бы в отставку и крайне непопулярного коллегу Штюрмера по правительству – Протопопова, но его «отстояла» императрица, специально приехавшая в Ставку «в черных штанах» и самом боевом настроении, чтобы не допустить отставки человека, которому, по словам Распутина, «судьбой было вверено спасение империи». Поэтому, хотя официальным главой правительства был назначен Трепов, выступавший за выполнение союзнических обязательств, фактическая власть по-прежнему осталась в руках все той же правящей клики[16].

К концу 1916 г. внутреннее положение России, еще более осложнившееся после убийства Распутина, последовавшего в декабре этого же года, стало таковым, что столкновение между правым и левым лагерем стало практически неизбежным. Революция планировалась как сверху, так и снизу; ключевым условием ее в обоих случаях было заключение мира: правым мир нужен был для того, чтобы спасти монархию, левым – чтобы ускорить установление «диктатуры пролетариата».

Сторонники монархии с предельной откровенностью подчеркивали необходимость закончить борьбу на военном фронте и перенести ее в тыл. В середине января 1917 г. Союз русского народа советовал царю «восстановить порядок в государстве любой ценой и таким образом обеспечить победу над внутренним врагом, который уже давно является более опасным и безжалостным, чем враг внешний». Экономическая ситуация стремительно ухудшалась; нарастали перебои с поставками продовольствия; в Петрограде открыто говорили, что правительство сознательно их вызывает, чтобы сделать невозможным продолжение войны, спровоцировать выступления протеста, забастовки и беспорядки и на этом основании принять решительные и жесткие меры по отношению к социалистическим партиям и организациям. Справиться с резко ухудшающейся ситуацией можно было, лишь заключив мир.

Мир также был необходим и крайне левым, которые чувствовали, что приближается момент решающей схватки с дворянско-монархическим режимом, и хотели развязать себе руки для этой схватки и направить на нее высвободившиеся народные силы. В стране стремительно нарастала революционная пропаганда; рабочих призывали бастовать и требовать мира; солдат – отказываться воевать дальше. В прежний революционный лозунг «Мира и хлеба!» было внесено дополнение; теперь он гласил: «Мира, земли и хлеба!», но мир по-прежнему оставался на первом месте. Генералы действующей армии на всех фронтах получали по военно-полевой почте анонимные письма, в которых говорилось, что солдаты измучены войной и что немедленное заключение мира является единственным выходом из положения.

Между этими крайними силами находилась группа умеренных левого направления, представленная такими деятелями, как Г. Львов[17] и П. Милюков[18] и председатель Думы М. Родзянко[19], которые оставались приверженцами выполнения союзнических обязательств и хотели, чтобы Николай II спас себя и страну, осуществив, пока не поздно, конституционную реформу. Но они тщетно пытались вырвать Николая II из-под влияния камарильи и убедить его прислушиваться к более разумным советам умеренных деятелей. Их уговоры и, подчас, мольбы разбивались о непроницаемую стену, которой царь отделил себя от окружающих, и в предвидении неминуемой катастрофы они вернулись в политические салоны Петрограда, в которых государственные деятели, военные, представители дворянства и просто образованные люди бесконечно обсуждали, кого следует «сместить»: императора, императрицу, Протопопова или всех троих сразу.

Предупреждал об опасности и великий князь Александр Михайлович, который писал: «Недовольство нарастает очень быстро. Как ни странно, именно правительство является тем органом, который подготавливает революцию»[20]. В конце концов, английский посол Дж. Бьюкенен, пренебрегая всеми правилами дипломатического этикета, во время аудиенции у Николая II прямо заявил: «Ваше величество, вы находитесь на развилке двух путей: один из них ведет к победе и славному миру, другой – к революции и катастрофе».

Однако российский император, плотно закутавшись в мантию апатии и безразличия, пресекал все попытки спасти его от себя самого. Окружавшие его люди на заключительном этапе этого кризиса были поражены «холодной, каменной выдержкой» Николая II, которая выделялась особенно контрастно на фоне общей растерянности и подавленности. «Что это? – задавался вопросом генерал Данилов в те роковые дни. – Исключительная, почти невероятная выдержка, достигнутая в результате долгих тренировок, или вера в божественную предопределенность событий, или же просто отсутствие ума?»[21]

Именно каким-то невероятным душевным спокойствием и отреченностью от происходившего вокруг можно объяснить, что царь по возвращении из Петрограда в Могилев в феврале 1917 г. мог писать в письме близким о домино и пасьянсе. Когда позднее разразилась буря и 2 марта Николай II был вынужден написать манифест об отречении от престола, он сделал это столь спокойно, не проявив при этом никаких эмоций, что это привело в замешательство и недоумение как друзей, так и его врагов, которые были очевидцами этого события.

Николай II ушел в небытие: сначала в ссылку, а потом приняв мученическую смерть; с ним ушла и 300 лет неограниченно правившая Россией династия Романовых. Старый режим рухнул под грузом собственных проблем, из-за внутренней слабости и разложения, которые окончательно его подорвали. На смену ему пришло мощное народное движение, которое не было четко оформлено политически и не имело ясной программы, но которое выдвигало три выстраданных основных требования: «Мира, земли и хлеба!» Занавес был поднят, и начала разыгрываться величайшая драма современной истории.

2

Однако главный действующий персонаж этой исторической драмы пока находился в стороне от эпицентра событий и не вышел еще на основную сцену. Владимир Ильич Ульянов, известный среди товарищей по революционной борьбе, а позднее ставший известным всему миру как Ленин, в это время жил в Цюрихе в мрачного вида доме, построенном в XVI веке, расположенном на улице Шпигельштрассе. В этом доме он и его жена, Надежда Константиновна Крупская, снимали скромную комнату у семьи рабочих, которые, в свою очередь, снимали ее у домовладельца.

Начало Первой мировой войны застало Ленина и Крупскую в австрийской Польше, где они находились в эмиграции.

После непродолжительного ареста по обвинению в шпионаже Ленину было разрешено отбыть в Швейцарию, где он с женой на первое время остановился в Берне. Жили очень бедно («Главная беда в том, что катастрофически не хватает денег, – писал Ленин, – из-за дьявольской дороговизны жить чертовски трудно»). На личные нужды им пришлось растягивать на три года 160 фунтов, оставленных им матерью Крупской. В конце концов им удалось перебраться в Цюрих.

Комната была маленькой и неудобной. Окна выходили во двор: летом чувствовалась духота и неприятный запах; зимой – тот же неприятный спертый воздух и слякотная сырость. Сама Шпигельштрассе представляла собой узкую улочку. К счастью для него и близких, Ленин был неприхотлив к внешней обстановке и вообще мог стойко сносить неблагоприятные обстоятельства. Ему не доставляло особых неудобств то, что кофе приходилось пить из чашки со сломанной ручкой, что ели они с женой на общей кухне и что еда была крайне скромна, если не скудна, что единственной мебелью в комнате были стол, две кровати, два стула и швейная машинка. Эти неудобства прежде всего ощущала Крупская как домохозяйка, а его мысли были всецело заняты борьбой за торжество и победу социализма на мировой арене.

вернуться

15

Союз земств возник как в основном благотворительная организация еще до Русско-японской войны 1904–1905 гг.; во главе его стал князь Г.Е. Львов. Союз, в частности, участвовал в борьбе с голодом, эпидемиями, оказывал помощь переселенцам на Дальний Восток. В августе 1914 г. был учрежден Всероссийский земский союз помощи больным и раненым воинам. В 1915 г. он слился с городским союзом, где ведущие позиции занимало московское купечество, в результате чего образовался Союз земств и городов – Земгор.

вернуться

16

Автор напрасно ставит во главу угла переговоры о сепаратном мире. Нет никаких явных свидетельств того, что Николай II и придворное окружение пытались заключить сепаратный мир с Германией. Подавленность Николая II, на которую обращали внимание многие очевидцы, была вызвана как раз тем, что практических возможностей укрепить свою власть, как и людей, на которых можно было в этом опереться, уже практически не осталось.

вернуться

17

Львов Г.Е. (1861–1925) – князь, крупный помещик, земский деятель – председатель Тульской губернской земской управы, в годы Первой мировой войны – председатель Всероссийского земского союза, с 1912 г. – член Московского комитета партии «прогрессистов». После Февральской революции – председатель Совета министров и министр внутренних дел первого Временного правительства, возглавлял также первое коалиционное правительство.

вернуться

18

Милюков П.Н. (1859–1943) – видный историк, профессор, крупный политический деятель, главный организатор партии кадетов. Выступал как апологет империалистических устремлений российской буржуазии. В первом составе Временного правительства занял пост министра иностранных дел. Его нота о продолжении войны и верности союзническим обязательствам вызвала возмущение народа, и 15 мая 1917 г. Милюков ушел в отставку.

вернуться

19

Родзянко М.В. (1859–1924) – крупный землевладелец, лидер октябристов, председатель IV Государственной думы, был тесно связан с царским окружением. После Октябрьской революции отбыл в белую Добровольческую армию, а в 1920 г. эмигрировал.

вернуться

20

Позднее, в разговоре с генералом Брусиловым, великий князь признался: «Я не имею никакого влияния на ситуацию и не могу ничего сделать, как и нести ответственность за последствия. Мой двоюродный брат… является рабом влияния и давления, и никто не в силах это изменить или что-то с этим поделать». (Примеч. авт.)

вернуться

21

Генерал Ю.Н. Данилов был начальником штаба Северного фронта и непосредственно присутствовал при отречении Николая II.

6
{"b":"536200","o":1}