Слава Харела росла. Росла и его сила. Это было реально подкреплено в 1957 г., когда Бен-Гурион присвоил Харелу титул «мемуне», что в переводе с иврита приблизительно к ситуации означает «ответственный», или «распорядитель», т. е. ответственный руководитель секретных служб, как внешней, так и внутренней разведки. Ни Кнессет, ни правительство такой титул никогда не утверждали, но «старик» (так звали окружающие Бен-Гуриона) далеко не всегда кого-либо спрашивал, решая тот или иной вопрос. Харел сосредоточил в своих руках власть гораздо большую, чем руководители многих западных спецслужб. Он мог назначить и сместить любого руководителя не только у себя в Мосаде, но и в ШАБАКе, и в Военной разведке. Он один обладал властью, сравнимой, к примеру, с объединенной властью, которую имели в то время в США директор ФБР Эдгар Гувер и директор ЦРУ Аллен Даллес. За это «мемуне» платил безоговорочной преданностью Бен-Гуриону и готов был выполнить любое его поручение.
В частности, он не переставал непрерывно следить за некоторыми членами оппозиционной Бен-Гуриону партии МАПАМ. Харел, выходец из СССР, оценивая реально силу КГБ, считал, что тот имеет своих агентов в Израиле и искать их нужно среди членов именно этой партии. И он их нашел. В одном случае это был эксперт партии по Ближнему Востоку Аарон Коэн, который, как установил ШАБАК, регулярно встречался в Тель-Авиве с советским дипломатом, известным как сотрудник КГБ. В 1958 г. Коэн был арестован, признан виновным в шпионаже и осужден на пять лет лишения свободы.
Второй случай был более сложный и громкий. Видный член партии МАПАМ полковник Исраиль Бер работал в тесном контакте с Бен-Гурионом и пользовался у него неограниченным доверием. Харел заподозрил его в шпионаже в пользу СССР и просил разрешения у Бен-Гуриона его задержать. Бен-Гурион был категоригески против, но Харел не посчитался с этим запретом. Бер был арестован и предан суду. Более подробно эта история изложена в главе «Шпионы в Израиле».
История с Бером сильно подпортила отношения Харела с Бен-Гурионом. Бен-Гурион решил, что Харел устроил слежку за Бером вопреки его указаниям и арестовал Бера в тот день, когда Бен-Гуриона не было в городе, специально, чтобы поставить своего босса в неловкое положение. Харел в конечном счете оказался в своих подозрениях прав, а Бен-Гурион, который верил в невиновность Бера, ошибся. Но именно это обстоятельство и обострило отношения между обоими: Бен-Гурион верил в свою непогрешимость еще больше Харела и мог быть несправедливым даже к тем, кто служил ему верой и правдой.
Приблизительно в то же время люди Харела обнаружили в одной из восточноевропейских стран жену израильского дипломата, которая… влюбилась в советского дипломата, он же интересовался не только любовью. В данном случае дело обошлось без суда, а ограничившись лишь семейным скандалом и переводом дипломата в другую страну.
Одной из постоянных и неустанных забот Харела было привлечение в Израиль новых эмигрантов. В частности, именно он создал новую организацию «Бюро по связям», призванную содействовать эмиграции евреев из Советского Союза, которая действует и поныне. Официально эта организация подчинялась в разные годы Министерству иностранных дел или канцелярии главы правительства.
Вторым фронтом деятельности Харела на поприще иммиграции в Израиль были страны Ближнего Востока. Среди прочего он содействовал эмиграции евреев из Египта. Правда, эта операция закончилась не совсем удачно. Но не по вине Харела. Там из-за дилетантского отношения к делу провалилась вся израильская агентурная сеть, которую многие годы тщательно создавал Харел. В Марокко он начал создание тайной сионистской микроструктуры еще за два года до того, как обстановка, сложившаяся в этой стране, позволила начать операцию по вывозу в Израиль 100 тысяч тамошних евреев. Когда официальная эмиграция из Марокко стала невозможной, агенты Мосада создали несколько подпольных эмиграционных центров в разных городах страны. Они же подкупили несколько ответственных марокканских чиновников, что позволило переправлять тайных эмигрантов на грузовиках до границы, а оттуда через Танжер морем в Израиль. Позже к этому добавились два перевалочных пункта в Испании, где диктатор Франко помогал евреям, стремясь реабилитировать себя за прошлые связи с Гитлером. Мосад также приобрел в свое распоряжение старый армейский лагерь в Гибралтаре.
Чтобы улучшить координацию по переправке новых эмигрантов, Харел создал при ШАБАКе, которым фактически руководил, новый департамент, куда принял на работу лучших разведчиков из различных организаций. Его агенты действовали по всему миру: в Лондоне, Париже, Женеве, Риме, Антверпене, Иоханнесбурге, Нью-Йорке.
Теперь, создав мощную агентурную сеть, укомплектованную высококвалифицированными сотрудниками, он смог приступить к осуществлению задачи, которую поставил сам себе уже давно: возмездие нацистским преступникам, которые избежали правосудия в Мюнхене. К таковым прежде всего относились Адольф Эйхман – главный исполнитель «окончательного решения еврейского вопроса», уничтожавший миллионы евреев наиболее эффективными способами, и доктор Иосеф Менгеле, проводивший ужасающие эксперименты над еврейскими узниками Освенцима.
В конце 1957 г. Харел получил вполне убедительную информацию, что Эйхман живет в Аргентине. Харел направил туда группу своих агентов, которая установила, что Эйхман живет в Буэнос-Айресе под именем Рикардо Климента. Затем он приступил ко второму этапу операциии: организации похищения Эйхмана и доставке его в Израиль. Харел снова сформировал специальную группу в составе двух десятков человек. Учитывая исключительную важность операции, он решил принять в ней личное участие, вылетев сначала в Париж, где он устроил подготовительный перевалочный пункт, а затем в Буэнос-Айрес, где нес персональную ответственность за каждый элемент операции. Он приказал своим сотрудникам в случае их ареста назвать представителям аргентинских властей его имя, должность и адрес отеля, в котором он находился, объявив пораженным подчиненным, что он лично будет разъяснять представителям властей, какие мотивы заставили его и его сотрудников действовать на чужой территории. Все обошлось без провалов. Эйхман был захвачен 11 мая 1960 г., а 22 мая доставлен в Израиль.
23 мая Бен-Гурион объявил на заседании Кнессета, что Эйхман доставлен в Израиль. Слухи о предстоящем сенсационном сообщении в Кнессете непонятным образом распространились мгновенно, зал был переполнен. Но только немногие обратили внимание, что за несколько минут до начала заседания в зал вошел Исер Харел и занял место за столом министров. Впрочем, немногие знали в лицо руководителя Мосада. В те годы даже имена начальников разведывательных служб находились под большим секретом, они становились достоянием широкой публики только с уходом их обладателей с занимаемых постов и вообще из разведки. Но в тот день Харел не смог отказать себе в удовольствии лично насладиться своим триумфом в присутствии десятков важнейших особ страны. Это, несомненно, была самая яркая операция израильской разведки. В течение всей дальнейшей жизни Харела, где бы он ни появлялся, его всегда приветствовали как человека, который привел Эйхмана на скамью подсудимых. Вся операция подробно описана в книге самого Харела «Дом на улице Гарибальди», которая была издана и на русском языке, а также в других книгах.
Увы, Менгеле Харелу отыскать не удалось. Хотя спустя несколько десятилетий Харел рассказал, что тогда в Аргентине они были весьма близки к захвату Менгеле вместе с Эйхманом. Израильтянам удалось узнать его адрес в Буэнос-Айресе. Но Менгеле съехал с квартиры за две недели до похищения Эйхмана. А потом его следы затерялись.
Еще одна крупная операция Мосада под руководством и при личном участии Харела, которая произвела большой эффект, было «Дело Иоселе».
Иосифу Шумахеру было 6 лет, когда его родители Альтер и Ида приехали в Израиль из Советского Союза вместе с сыном и дочерью Зиной. Отец Иды Нахман Штаркес принадлежал к ультраортодоксальной секте религиозных евреев. В жизни он знал только глубокую привязанность к религии и жгучую ненависть к Советской власти, которая отправила его в ГУЛАГ. Он потерял глаз и был свидетелем гибели сына, затравленного антисемитами. Нахман первым из семьи уехал в Израиль и с восторгом встретил приезд туда дочери, зятя и их детей. Жизнь Шумахеров в Израиле поначалу была тяжелой, долго не было работы, не было и нормального жилья. Пришлось даже временно отдать детей: дочь – в религиозную школу-интернат, а сына – дедушке. В одном из писем друзьям в СССР Ида высказала сомнение в правильности решения покинуть ту страну и предположила, что, может, они еще вернутся обратно. Это письмо каким-то образом попало к Нахману и вызвало его ужас: любимого внука могут снова увезти в страну, которую он ненавидел больше всего. Он понял, что перед лицом Бога должен спасти ребенка. Между тем дела молодых Шумахеров стали постепенно налаживаться, и в конце декабря 1959 г. они приехали к Нахману, чтобы забрать сына. Однако ребенка у него не оказалось, а вскоре стало понятным, что дед не собирается отдавать его. Родители обратились в полицию. Через суд Нахмана обязали вернуть ребенка. Тот отказался и даже попал в тюрьму. Но полиция после двухмесячных поисков сообщила суду, что сомневается в пребывании ребенка в Израиле. Им только удалось выяснить, что действительно с помощью яростных противников сионизма и Еврейского государства, членов секты «Нетурей карта», Иоселе под видом девочки вывезли за границу и постоянно перевозили из одного места в другое в Европе и Нью-Йорке. Дело не сходило со страниц израильских газет, в ход пошли шутки и анекдоты с критикой правительства за его неспособность найти ребенка.
