— Видишь ли, — так и не дождавшись ответа и будто читая мои мысли, говорит Альварес, — теперь я даже доволен, что мы здесь ни причем. Очень гнилое дело. Очень!

— Дельце и впрямь гнилостное, — реагирую я на его слова, — тут ты прав, а вот насчет нашего с тобой к нему «непричема», то это еще бабушка надвое сказала. Может кто-то решил, что мы очень даже причем. Все тот же мент, видимо, в неожиданном порыве дружеских чувств, поведал, что кто-то очень интересуется всеми, с кем имел дело наш клиент незадолго до гибели, а стало быть и нами.

— Кому мы могли понадобится?

— А ты не догадываешься? Они, кто мы пока не знаем, что-то ищут. Безуспешно ищут. Что-то, чем располагал Коцик и, насколько я могу судить, позарез им нужное и важное. Они используют любую возможность это найти. А заодно они уничтожают всех возможных свидетелей. До Ольги они уже добрались. Кто следующий на очереди? Конечно, в большей степени под ударом нахожусь я, поскольку больше всего совал нос в это все, но и тебе следовало держаться поосторожнее. Я собственно и пришел, чтобы сообщить тебе все это.

Лицо у Хуана искажается недовольной гримасой. Я его понимаю, мне тоже не весело.

— Тогда мы должны вычислить их первыми, — говорит он то, что я на самом деле и хотел от него услышать и к чему втайне подводил. — У тебя уже есть какой-нибудь план?

— Надо вплотную заняться «Крокусом», — выскакивают у меня уже давно готовые слова. — Если не против, попробуй узнать как можно больше о владельце. Постарайся через этого, твоего Левия Матвея из налоговой инспекции.

— Ладно, — соглашается он, после недолгого раздумья, — попробую. А что будешь делать ты?

— Постараюсь зайти с другой стороны — займусь белобрысым. Есть у меня на этот счет одна мыслишка, — туманно говорю я. — Потом расскажу.

Никакой «мыслишки» у меня, конечно же, нет и в помине. Просто я не хочу, что бы у Альвареса сложилось впечатление, что я всю работу переваливаю на него. Я устал и хочу побыстрее оказаться дома. Может в спокойной обстановке мне удастся собраться с мыслями. Слишком много упало на мои плечи за этот день. Да и за предыдущие тоже. Вдобавок чертовски хочется спать. Скачки с Маргаритой прошлой ночью не дали мне как следует отдохнуть.

— Кстати, чуть не забыл, — говорю я, доставая из внутреннего кармана трофейные баксы, из которых отчитываю ему три сотни. — Это тебя на накладные расходы.

На прощание я еще раз сообщаю Альваресу реквизиты наших клиентов, чтобы он лучше их запомнил, потом мы желаем друг другу удачи и расходимся в разные стороны. Он искать своего дружка мытаря, я — домой.

Когда я вхожу в свою небольшую с двумя проходными комнатами квартирку, то у меня такое чувство, будто я отсутствовал в ней целый год, а не несколько часов. Мне вдруг начинает не хватать своего дома. Что ни говори, а у каждого человека должно быть место, где он может расслабиться, побыть один, подумать или же просто повалять дурака. Я чувствую прилив нежности к своему жилищу и мне становиться стыдно, что держу его в таком состоянии, редко убираю. Давно пора и ремонт сделать, хотя бы косметический.

Встав посреди большой комнаты и критически осматривая ее, я замечаю, что на полу возле небольшой кушетки лежит футлярчик губной помады. Маргарита, растяпа, наверное, выронила, когда утром я заставлял ее поторопиться. Надо поднять, а то еще ненароком наступлю и раздавлю ее, то-то будет тогда крику. «Christian Dior» все таки, а не что-нибудь.

Когда я наклоняюсь за помадой, то мое внимание привлекает одна странная деталь. На покрытом пятимиллиметровом слоем пыли паркете под кушеткой замечаю чистую полосу, как будто по нему провели рукой. Эта полоса ведет по направлению к стене. Я уверен, что ни я, ни Маргарита не могли сделать это, а котов, собак и прочих животных в моем доме отродясь не водилось. Встаю на четвереньки, заглядываю под кушетку и вижу что там лежит небольшой темный предмет, который и достаю на свет божий, а достав, присвистываю от удивления.

Предмет оказывается небольшим пистолетиком, калибра 5,6. Нюхаю ствол и отчетливо улавливаю запах пороха. Этой игрушкой недавно пользовались, а если принять во внимание еще и калибр оружия, то можно задать вопрос, а не из этой ли щтучки-дрючки была убита Ольга Коцик? Степень вероятности положительного ответа подчитывать не берусь, если вам не лень можете прикинуть сами.

Кто мне приготовил этот подарочек, я, к сожалению, не знаю, зато знаю, зачем это сделали. Не надо иметь докторскую степень, чтобы быть в курсе того, что пистолеты, как правило, подкидывают не для длительного хранения, а затем, чтобы их находили. Именно у того, кому подкинули. А раз так, то отряд юных следопытов может явиться с минуты на минуту. Надо избавиться от этой хреновины и чем быстрее, тем лучше, а уж потом искать того, кто захотел устроить мне подобное западло. Главное решить, куда это засунуть. Перепрятать в квартире? Нет, не пойдет! Ведь если придут искать, то наверняка найдут способ перевернуть весь дом. Выкинуть в окно? Можно, вот только это могут заметить случайные прохожие. Решаю выйти из квартиры и по-тихому выбросить его в мусоропровод, предварительно стерев свои отпечатки, а там если его и найдут, то пусть гадают, как это там оказалось. Народу ведь в доме много.

Только я успеваю об этом подумать, как прихожая взрывается звонком в двери. Опоздал! Иду к двери, лихорадочно соображая, что делать со стволом. В дверном глазке на меня смотрит деформированная физия моего соседа — заслуженного пенсионера Петра Михайловича Шпака.

— Чего тебе, Михалыч? — вопрошаю я через закрытую дверь.

— Телеграмма тебе, — заявляет он. — Тебя не было, я за тебя получил.

— Положи под коврик, я потом заберу.

— Так это… Она же срочная!

— Не могу я открыть. Замок сломался. Я слесаря вызвал. Из ЖЭКа. Ты мне вот что. Ты прочитай ее, я услышу.

За дверью явно чувствуется замешательство. Шепот. Потом, получивший новые инструкции Шпак снова подает голос.

— Так не могу я, Сережа, ее прочитать. Света в подъезде недостаточно, а я очки куда-то подевал.

— Ну, стало быть, положи под коврик. Срочная не срочная, что делать? Придет слесарь, откроет двери, я ее заберу. Все, пока, спасибо.

Оставив соседа с носом, я иду на кухню. Придется выкинуть оружие на улицу, другого выхода нет. Смотрю в окно и вижу стоящий рядом с парадным милицейский «бобик», возле которого стоят два служителя закона и задрав головы, смотрят в сторону моей хаты. Если я выброшу шпалер, они это обязательно заметят. И как назло все мои окна выходят на одну сторону. Надо искать другой выход!

За неимением этого самого другого выхода и, не придумав, ничего стоящего, открываю морозильную камеру и засовываю ствол в полупустую картонную коробку с пельменями.

Новый звонок требует меня к дверям.

— Кто там опять? — сердито спрашиваю я назойливых гостей.

— Откройте, милиция! — требуют от меня грубым голосом.

— А вы мне ордер в глазок покажите, тогда и будем разговаривать.

— Не валяйте дурака! Мы преследуем особо опасного преступника! У нас есть основание предполагать, что он укрылся в вашей квартире. Свидетели это показали! Вы обязаны открыть двери!

Внезапно мне в голову приходит одна мысль и не просто мысль, а МЫСЛЬ! Я быстро ухожу в комнату, а когда возвращаюсь, то товарищи за дверью уже начинают терять терпение. Как им бедным хочется поскорее вломиться в мою конуру!

— Если вы немедленно не откроете, мы вынуждены будем выломать двери! Предупреждаем!

Я подчиняюсь приказу и поворачиваю ключ. В следующее мгновение, тайфун обрушиваться на мою голову. Меня отталкивают, хватают за загривок, прижимают лицом к стене. За спиной проноситься поток из топота кованных башмаков, который растекается по всей квартире. Можно запросто подумать, что ко мне вломилась сотня бизонов.

В конце концов, мне позволяют повернуться и вталкивают в комнату. Кроме меня в ней находятся четыре омоновца в бронежилетах, шлемах и с калашами в руках, а также еще просто мент, то есть без бронежилета, без шлема и без автомата, но зато с погонами капитана на плечах