В том году лето сдалось осени без боя. На календаре было только двадцать пятое августа, а воздух уже по-октябрьски свеж. По утрам в железной бочке, приспособленной под сбор стекающей с крыши дождевой воды, на воде замерзала тонкая корка льда. Дед говорил, что зима будет лютая – настоящий холод, и поэтому Глеб еще больше радовался переезду в Москву. Он никогда не любил зиму, а тем более настоящий мороз, о котором говорил дедушка.

Перед отъездом Глеб набрался смелости и решил навестить Фамаиду. Когда та открыла дверь, Глеб вздрогнул от неожиданности: Фамаида предстала в своем обычном образе и снова выглядела как злая ветхая старуха. Глеб успел пожалеть, что решил зайти, но Фамаида взяла его за руку и завела в дом. Как только Глеб вошел, она весело засмеялась.

– Ну что – испугался?

– Немного.

– Ну, рассказывай, чего пришел?

– Мы уезжаем, вот, – мялся Глеб, не понимая, зачем он действительно зашел.

– Попрощаться пришел? Молодец! Книгу сохранил?

– Да, конечно.

– Еще раз молодец! Береги ее, она обязательно тебе еще пригодится.

– Я пойду.

– Хороший парень, – Фамаида обняла Глеба и чмокнула в макушку. – Помни только, Глеб, всё помни. Про книгу помни. Про меня помни. И себя помни таким, как сейчас. Может оказаться, что случившееся этим летом станет самым важным в твоей жизни. А зима в этом году будет лютая. Настоящий холод придет. Колотун.

Дед рассказывал, что деревню так и назвали, потому что одна из зим была настолько суровой и длинной, что, казалось, никогда не закончится.

На следующий день утром к дому, где все уже собрались и приготовились, подъехал старенький автобус, который должен был довести до райцентра, а там уже – на автовокзал и до Новосибирска. Из Новосибирска на самолете до Москвы. Глеб еще ни разу не летал на самолете. От этого предстоящее путешествие казалось самым большим приключением, которое только может быть в жизни.

В автобусе Глеб уселся в конец салона. Кроме него и отца с матерью, в автобусе никого не было, но Глеб знал, что на задних сиденьях лучше всего подпрыгивать на кочках. Если вовремя подгадать, можно даже достать макушкой до потолка.

Автобус, кряхтя и переваливаясь с боку на бок на деревенской дороге, выехал на трассу. Деревня как-то резко уменьшилась в размерах и казалась совсем крохотной. Когда автобус забрался на пологую сопку, Глеб увидел всю деревню сразу. Свой дом он не нашел, но увидел дом Фамаиды на самом краю деревни и блестящий серп реки Студёнки.

Зима будет суровой, поэтому Глеб радовался, что они вовремя уехали. Он обманул холод и теперь будет жить в большом и красивом городе. Как всегда мечтал.

Никогда не ставьте мелодией будильника песню, которая вам очень нравится! Не спасет. Еще никому не удалось написать такую музыку, чтобы можно было поставить ее на будильник, просыпаться под нее каждый день в пять часов утра на работу и при этом не хотеть уничтожить всё человечество разом. Да и песню загубленную жалко! Разве будет нормальный человек слушать музыку, из-за которой стало ненавистным человечество?

Глеб заводит будильник на такое время, чтобы до выхода на работу оставалось минимум три часа, но просыпается только когда на телефон приходит уведомление о том, что на его деревню напали. Вот уже год, как он установил эту игру. Деревня разрослась до мощнейшей военной базы, и удалить игру сейчас – это как вычеркнуть половину жизни. Глеб запускает из трея Андройда Clash of Clans и, не обращая внимания, на уровень противника, жмет – отомстить.

Три сигареты подряд, две огромные чашки кофе, пока организм хорошенько не пропитается никотиновой и кофейной горечью. Вместо душа горячая ванна. Подрочить. Завтрак из четырех яиц с докторской колбасой. Снова сигареты и снова подрочить, пока не проснулась Настя.

Когда ты женат много лет, начинаешь использовать любую возможность ненадолго остаться одному. Не то чтобы Глеб не любил жену. Скорее, уединение за шесть лет совместной жизни он стал любить больше.

Если была бы возможность вообще не пересекаться по утрам с женой, Глеб стал бы безгранично счастлив. Жизнь в браке – это как рассматривать утекающий сквозь пальцы песок, где каждая песчинка – нереализованная возможность стать счастливым.

Почти всё утреннее время уходит на социальные сети. Здесь нужно соблюдать последовательность и порядок. Instagram для туалета. Бесконечные фотографии еды неплохо сочетаются с дефекацией. Каким бы красивым не было блюдо на фотографии, в каком бы дорогом заведении это ни было приготовлено, в итоге оно всё равно превратится в нефотогеничный кал. Вся суть Instagram’a – оцифрованные отходы человеческой жизнедеятельности в попытке сохранить доказательства собственного существования: я ел, я отдыхал, я работал, я любил, я жил. Фильтр «sierra» – отправить. «Like».

Livejournal с его длинными текстами для сигареты под кофе. Facebook для ванны и праведного негодования от невыносимой жизни в «этой стране». После того как закрываешь ленту Facebook, жизнь резко налаживается, но осадочек остается. Это как жмых от кофе на зубах при последнем глотке.

Под завтрак новости. Глеб не заметил, когда канал «Россия 24» стал стартовым по утрам. Наверное, когда первый раз увидел горящий «Беркут» на Украине. Невозможно оторваться! Тогда Глеб не понимал, чего так всё печалятся из-за полыхающих ментов. Какой русский в России был бы против такого расклада? Это же настоящее чудо – разбегающиеся в ужасе от народного гнева полицейские! На работе и среди знакомых Глеб, конечно, это осуждал. Тоже кивал, когда кто-то говорил о бесчеловечности, но иногда вспоминал всех ментов, что были в его жизни. У каждого русского было слишком много ментов в жизни. Вспоминал круглые рожи зажравшихся гаишников, наглые, сальные глазки мусоров, отлавливающих таджиков, чтобы стрясти с них пару звонких монет. Вспоминал конченого участкового, московский быдлоОМОН и жег, мысленно жег оборзевших ментов и не понимал: а почему, собственно, нет?

Дальше события в телевизоре понеслись с такой скоростью, что пришлось исключить из утреннего ритуала Facebook, чтобы не пропустить. Только однажды Глеб задумался над тем, что происходит. Нет, не на Украине. И не в России. Глеб задумался над тем, что происходит с ним, когда спокойно, с аппетитом улепетывал яичницу с колбасой под картинку, где показывают растерзанные войной трупы молодых женщин и детей. Ни один мускул не дрогнул. Вот оператор наводит камеру на труп женщины с оторванной ногой, рядом валяется бабушка с размазанной по асфальту головой, а Глеб аппетитно собирает хлебным мякишем яичный желток с тарелки.

Глеб помнит, как еще в эпоху видеосалонов посмотрел документальный фильм «Шокирующая Азия». Он неделю не мог отделаться от сладковатого привкуса трупной гнили во рту, а есть старался быстро и не думая. Наверное, когда смерть, кровь и человеческие страдания – это только инфоповод и причина важно покачать головой, никакая шокирующая Азия, даже если она теперь где-то возле Ростова, уже не будет иметь такого эффекта, какой должна иметь.

Глеб иногда сравнивал современную подачу войны в СМИ и то время, когда шла Первая чеченская. Прогресс налицо. Кровь, оторванные конечности, трупы, гниющие под палящим солнцем, теперь крупным планом и в Full HD. Глеб еще помнит, как было противно смотреть невзоровское «Чистилище». Самым ужасным тогда казался кадр, где человеческий кишечник наматывается на танковый трек. Но это фильм. Не очень реалистичный фильм, с не очень хорошими актерами. Сейчас режиссер – сама жизнь, и зрители готовы слизывать с ультрасовременных плоских мониторов кровавую кашу, только бы не заскучать.

Последняя неделя декабря. Самая уставшая неделя за весь год. Когда нужно совсем немного поднапрячься и новогодние выходные. Зима в этом году по-особенному лютая. Сейчас за окном одна из тех бесснежных московских зим, когда ветер задувает за шиворот, как бы ты ни кутался. Когда тепличная влажность становится колючей и сыплется с неба непонятной субстанцией, похожей на заблудившийся с осени дождь.