Теперь к утреннему уединению добавилась какая-никакая, но забота о жене. Настя давно мечтала о машине с автозапуском двигателя. Но родители Глебу на свадьбу подарили дурацкую «Хонду», в которой никаким автозапуском и не пахнет. Но это уже проблема Глеба, решила Настя, и теперь он каждое утро прогревает машину, чтобы Настина круглая попка садилась уже в теплый салон. Поначалу Глеб шел греть машину нехотя, но когда наловчился дрочить и в этой ситуации, стало нормально. Не отлично – нормально.
С этим «нормально», ставшим девизом Глеба по жизни, связано всё Настино недовольство и претензии.
Настя из тех женщин, которые довольными не бывают. Так думаем мы, мужчины, когда не понимаем, почему женщина хочет какой-то лучшей доли. Ведь и так «нормально». Не плохо. Не хорошо. Нормально.
А Настя не хотела «нормально» – она хотела «отлично». Глеб говорил иногда, что «отлично» – это не про него. С Глебом может быть только «нормально», и нужно было сразу искать такого, с кем «замечательно», и нечего теперь выносить ему мозг.
Если бы Глеб понимал, что Настя хотела, чтобы именно с Глебом было так, как она хотела! Если бы Глеб вообще хоть что-то пытался понимать, а не делать вид, что познал дзен, может, их семейная жизнь стала бы такой, как хотела Настя.
Но пока всё «нормально», Глеб выходит и греет для жены машину. Настя утром встает после восьмого отложенного будильника. Если Глеб успевает, перед тем как пойти на работу, хоть немного пожить, то Настя утром не успевает ничего. Носится разгневанной фурией по квартире в одних трусах с кружкой кофе и ничего не успевает.
Глеб возвращается из уже прогретой машины и готовит жене завтрак. Сначала Настя выпивает какой-то странный порошок, который нужно заваривать каждое утро, – успокоительное, – затем начинает завтракать. В этот момент она немного успокаивается и запускает Instagram. В отличие от Глеба, она пользуется только этой социальной сетью – на другие не хватает времени. Быстро пролистать фоточки знаменитостей, на которых подписана. Расстроиться, что у них, в отличие от нее, в жизни всё замечательно. Накачанный, словно вылепленный по лекалу мачо. Дорогая красная машина. Упругая попа и каменные сиськи. Лайкнуть пару фотографий подруг в ленте, что улетели в теплые края на отдых, давясь желчью зависти. Еще раз возненавидеть Глеба за отвисшее пузо при высоком росте, из-за чего он похож на беременный гвоздь; за нежелание что-то менять в жизни; за это его «нормально»; за светлые волосы (а Настя любит брюнетов); за узкие плечи, за глаза. С глазами отдельная проблема: они слишком красивые, слишком глубокие и живые, как две лужицы ртути. Настя не понимает, как человек с такими глазами может быть безвольным мямлей! Глебу уже тридцать пять, но ведет он себя, словно глубокий старик, которому уже ничего не нужно от жизни. Глаза, вот и все, за что Настя до сих пор любит Глеба. Раньше еще был секс, но он закончился почти два года назад. Не потому, что Глеб стал импотентом или перестал хотеть Настю. Из-за того, что Настя больше не воспринимает мужа как мужчину. Да родной, близкий, но не тот мужчина, каким она его еще помнит. Не тот, к которому хочется бежать с работы и отдаться прямо на полу в прихожей. Да и если прибежать вот так, получится только застать Глеба на диване с сиськой разливного пива под очередной идиотский сериал.
Настя пыталась пробудить в Глебе желание жить и что-то поменять. Пять лет назад, когда после знакомства и свадьбы прошло еще не так много времени, она уговорила его уволиться с прежней работы. Работа программиста приносит неплохой доход, но человек на такой работе становится похожим на моль. Перспектив роста и развития нет. Глеб талантливый программист, но из-за лени топтался на месте и не выказывал никаких амбиций: ни профессиональных, ни карьерных.
Настя помогла Глебу устроиться в компанию, занимавшуюся социальными сетями. Продвижение, маркетинг и все, что сейчас называют SMM. Глеб быстро вписался в новую деятельность. Пока еще был запал, написал неплохую программу, чем облегчил людям жизнь в офисе и автоматизировал многие процессы, связанные с массовой публикацией контента в социальных сетях. Заслужил неплохую репутацию у начальства, но на этом и остановился.
Глеб и сам не был от себя в восторге, особенно от своей внешности, но относился к этому как к явлению непостоянному. Уже пять лет, как он собирается начать бегать по утрам, бросить курить и ходить в спортзал. От этих мыслей кубики на прессе не появляются, но зато можно убеждать себя, что сейчас просто не время. Слишком много работы. Слишком много всего. Вот еще немного разгребусь и побегу. А сейчас вообще зима и этот проклятый холод! Какой уж тут бег!
Работа – это отдельная история и целая война, где Глеб всегда в качестве побежденного, пленного и замученного. Работа для Глеба – это казнь. Ежедневная и неминуемая, как грипп в феврале.
Если бы не Макс, вместе с которым Глеб пришел в контору, жена и работа давно уже довели бы его до цугундера за убийство начальника отдела и бытовую расчлененку. К тридцати пяти годам Глеб стал безвольным, серым, расплывшимся киселем – среднестатистическим жителем столицы. Как все. В общем, «нормально». Квартира (благодаря родителям Насти и Глеба) в одной из трех высоток на «Тимирязевской». Восьмилетняя «Хонда». Недовольная жена. Ненавистная работа и на море раз в год. Нормально!
Кирилл Сологуб – начальник отдела, где работал Глеб, – почти сразу же записал его в любимчики. В любимую жертву. В любом коллективе, начиная с детского сада, есть такие люди, которых все гнобят. В садике и в школе в основном за внешность: слишком длинный, слишком короткий, худой, толстый, очкарик, рыжий наконец. В армии за мягкий характер. И только когда тебе уже за тридцать, чморить тебя будут по-настоящему. За все качества сразу. И за внешность, только никто тебе ничего про внешность не скажет – это некорректно, мы же взрослые люди! Среди женщин это правило не всегда соблюдается. Иногда, они открытым текстом где-нибудь на корпоративе, когда всё халявное спиртное выжрато, могут и залепить сгоряча: «Да и жопа у тебя толстая, мало что дура!». Но женщинам можно.
Сологуб сношал Глеба по всем статьям.
Бывают такие люди, которые не дают покоя другим только потому, что боятся оказаться на их месте. Любой сотрудник, кроме Глеба, мог ответить Сологубу так, что мало не покажется, хлопнуть дверью и уволиться. Когда ты менеджер по продажам хрен пойми чего и хрен пойми зачем, ты не дорожишь местом работы. А Глебу было что терять. В первую очередь благодаря тому, что написанная им программа была основным продуктом, который продавала компания, и тому, что только Глеб, как автор, знал ее досконально, его держали на работе и платили неплохие деньги. Но Глеб знал и все знали, что незаменимых не бывает. Можно взять на работу смышленого студента, платить в три раза меньше и ничего не изменится. Глеб молчал. Молчал, когда Сологуб выдергивал его с выходных в офис, а потом говорил, что ошибся, никакой срочности нет. Молчал, когда Сологуб не давал ему вовремя уйти с работы и за пять минут до окончания рабочего дня озадачивал чем-нибудь часа на два. Молчал и терпел, когда Сологуб начал подтрунивать над ним уже просто так, не из-за его качеств как сотрудника. Даже когда Сологуб прыснул от смеха и на весь офис, вроде как неразборчиво, назвал Глеба дебилом. Все тогда сделали вид, что не услышали. Глеб тоже сделал вид, что не услышал.
Когда Сологуб зверствовал сильнее, чем обычно, Глеб уходил на перекур и представлял, как с Кириллом происходит какая-нибудь оказия. Например, его сбивает машина, но он остается живым, но передвигается в инвалидной коляске. Или толпа гопников-гомосеков отлавливает Сологуба в темном переулке и устраивает ему такую групповушку, от которой у Кирилла начинаются анальные проблемы на всю оставшуюся жизнь. Или болезнь какая. Только чтобы мучился подольше, и желательно после которой у Сологуба на лбу вырос хуй.
От этих мыслей становилось легче. Глеб возвращался в офис и продолжал работать. Иногда только подходил к окну и проверял, не притаились ли где-нибудь гопники-гомосеки, чтобы можно было дать им фотографию Сологуба. Чтобы ошибки никакой не вышло. На улице зима, холод, темнеет рано. Эх, если бы только Сологуб знал, как рискует!
