– Лихтера подведут ночью, а самоходка придёт завтра утром, – сообщил он последнюю информацию, – так ты не спеши ставить лихтера под выгрузку, первой самоходку поставь, а уж потом лихтера. Всё равно кран подведут только утром, а простой самоходки обойдётся много дороже, чем лихтеров. Да, чуть не забыл, буксир, для перестановки лихтеров заранее, часа за три заказывай на районе. Порожние лихтера «Дубровец» с «Домостроителем» переставить могут, а вот гружёный им не потянуть. Ну, ладно, иди, а то я что-то притомился.

Валерка попрощался, вышел за порог и всё никак не мог понять, если бы он сегодня не принял дела, как бы Кондрат Петрович смог завтра выйти на работу. И ведь его никто не торопил с этой приёмкой, а старик то едва ноги носит.

– Да, начальство далеко, и ему абсолютно до лампочки, что с человеком, – подумал он и запрыгнул на подножку двери отходящего от остановки автобуса.

Причал Невская Дубровка находился на правом берегу Невы, напротив знаменитого «Невского пятачка». Автобус четыреста сорокового маршрута притормозил у остановки «Арбузово», но, ввиду отсутствия пассажиров, останавливаться не стал. Следующая должна быть моя, вспомнил Валерка ориентиры, о которых говорил Кондрат Петрович, и направился к передней двери «Львовского» автобуса чтобы не проехать мимо. Водитель, едва взглянув на него, лихо крутил баранку, преодолевая извилистый участок дороги, и не снижая скорости, пронёсся мимо следующей остановки.

– Что же вы не остановились, мне здесь нужно выходить, – возмутился Валерка.

– А здесь остановка по требованию.

– Так я и подошёл к двери, приготовился к выходу.

– Мало ли кто, куда не подошёл. Ты ведь ничего не сказал.

У Валерки аж дух перехватило от злости.

– А Вы что, совсем без понятия, для чего пассажиры поднимаются с сидений и подходят к двери?

Пока бранились, автобус уже подкатил к следующей остановке и Валерка, пообещав накатать на водителя жалобу, с досады пнул раскрывшуюся дверь и выскочил из автобуса. Теперь ему предстояло пройти по диагонали весь «Невский пятачок».

– И чего я разошёлся, – недоумевал он, – сам ведь давно хотел съездить сюда, своими глазами посмотреть, походить по этим местам. Сколько уже доводилось слышать об этой выжженной на полметра в глубину земле, а когда представилась возможность воочию посмотреть на всё это, – недоволен. Когда бы сподобился, а тут такой случай, да и плавкран ещё не подвели, только что видел на Лобановском плёсе. Пока дотащат да установят, больше часа в запасе есть, – размышляя над этими обстоятельствами и обозвав себя занудой, Валерка перешёл дорогу и направился сначала к «тридцатьчетвёрке», стоящей на постаменте, а от неё к обелиску защитникам «Невского пятачка».

Несмотря на утреннюю пору, солнце палило как в разгар дня. Земля раскалилась, и парила прозрачным маревом. Валерка присел, разулся; не только потому, что давно уже хотел походить голыми пятками по земле, вспомнить своё босоногое детство, и не потому, что как Моисей на Синае услышал голос с небес «Сними прежде обувь с ног твоих…». Он не смог бы объяснить, но почему-то ему казалось, что здесь можно ходить только так, босиком. Медленно, стараясь наступать на выгоревшую под жарким солнцем траву, пятнами, словно лишаями покрывавшую всё поле, он пошёл к берегу. На этой выжженной снарядами земле, даже спустя двадцать пять лет трава ещё не росла сплошным ковром как в других местах, а выглядела низкорослой и чахлой. Зачастую под ноги попадались небольшие ржавые осколки снарядов, наступив на которые, Валерка морщился от боли, но обуваться не стал.

– Да здесь металла больше чем земли, – подумал он, обходя воронки и окопы.

Дойдя до берега, удивился ещё больше, увидев сложенные рядками штук тридцать разного калибра мин и снарядов. Они были слегка проржавелыми, но казались вполне боеспособными. Огромный неразорвавшийся снаряд дальнобойной артиллерии с вывернутым взрывателем, словно поросёнок примостился под обрывистым берегом. Такими снарядами могла стрелять только морская артиллерия, и, упав здесь, он, словно понимая, что не долетел до врагов, каким-то чудом не взорвался. Обмелевшая река метров на пять-семь отступила от берегов, обнажив песчаное мелководье, и Валерка побрёл вдоль берега, выковыривая порой пальцами ступни стальные осколки. Один раз ему попалась вполне целая граната лимонка лишь с немного повреждённой чекой. Он осторожно поднял её, повертел в руках и закинул, от греха подальше, на середину реки. Буксир с краном ещё только показался из-за поворота. Пройдя с полкилометра, Валерка развернулся и, зайдя по колено в прохладную воду, приятно охлаждающую воспалённые от хождения по острым камням и осколкам ступни ног, побрёл обратно. Сквозь слегка буроватую от примесей торфа и ила воду, дно реки просматривалось только на небольшой глубине. Валерка, с любопытством разглядывая подводный мир, не собирался заходить глубже. Стайки мелких рыбёшек мелькали под ногами, испуганно шарахаясь в стороны. Вздрогнув от неожиданности, Валерка так и замер с поднятой ногой, едва не наступив на выбеленный водой человеческий череп. Полузанесённый песком, взирающий в небо пустыми глазницами, он вызывал смешанное чувство страха и жалости.

– Чей он, почему он здесь, почему только череп, что с ним делать? – Постепенно приходя в себя, Валерка сообразил, – раз немцев здесь не было значит, это мог быть только наш воин, погибший при переправе. Вытащить его и положить на берегу? А мало ли найдётся недоумок, вздумавший побаловаться, – такое приходилось уже видеть ему, когда ребятня, откопавшая скелет, посчитав себя «крутыми» таскали череп на палке, пугая прохожих, пока не приехала милиция.

Он нашёл большой камень, приволок, и положил его чуть выше по течению от трагичной находки.

– Пусть покоится с миром, где погиб. Надо будет только местных предупредить, – решил Валерка и направился к деревянным мосткам, куда должен причалить катер и собирались местные жители в ожидании переправы.

– А почему так много боеприпасов на берегу, да и останки не захоронены? – Делясь впечатлениями об увиденном, поинтересовался Валерка у капитана катера пока шли к плавкрану.

– Сапёры изредка приезжают, забирают, что пацаны накопают, а разминирование произвести невозможно, миноискатель пищит беспрестанно. Надо всё поле перепахивать, и останки погибших воинов, если находят, то перезахоранивают потом в братской могиле, да часто только фрагменты тел попадаются, особенно здесь, в воде.

– Да, вот и мой дядька где-то под Ленинградом погиб, может быть в этих местах, кто знает.

– Сколько их, без вести пропавших лежит в земле и под водой. Прими, Господи души рабов твоих, отпусти им прегрешения вольные и невольные и отвори им врата Рая небесного – помолился седой капитан и коротко перекрестился.

Как и предупреждал Кондрат Петрович, два лихтера ещё ночью поставили на рейде, а самоходка, гружённая тремя тысячами кубов леса, была уже на подходе. Буксир, притащивший плавкран, помог встать ему на якоря и теперь стоял рядом в ожидании распоряжений. Валерка попросил высадить его на плавкране, как-никак это теперь его причал и он здесь начальник, связался по рации с самоходкой и отдал распоряжение сразу становиться под выгрузку. Собственно говоря, больше, пока, ему и делать то было нечего. Буксир помог самоходке пришвартоваться и ушёл на район, а Валерка, забрав на судне грузовые документы, поднялся к крановщику. Они уже успели подружиться в общежитии.

– Вить, я посижу тут у тебя, а то внизу слишком шумно.

– Так посиди, если делать нечего.

– Пожалуй, что нечего, а чем Кондрат Петрович занимался, когда шла выгрузка?

– Когда в каюте спал, а когда дома сидел и приезжал только наряды закрывать.

– Не, в общежитие я не поеду, далеко ездить, лучше здесь перекантоваться.

– Да ты на самоходку сходи, у них, наверняка свободная каюта есть, глядишь, на ночь приютят.