Следующее утро столкнуло их на пустынной остановке, обычно многолюдной в это время. Оба открыто улыбнулись друг другу и поздоровались. Пара мгновений… и он начал разговор. Минут через пять, всё также не глядя друг на друга, они устроились на задней площадке автобуса.
Теперь он не спускал с неё глаз, стоя напротив. Она смущалась и беспорядочно бродила взглядом по нему. Стараясь держаться непринужденно, они без умолку говорили. Это и выдавало их крайнюю возбужденность от происходящего. Они говорили о погоде, транспорте, «пробках», несговорчивых клиентах, пользе пеших прогулок и ещё о чем-то, как будто хотели вместить в двенадцать минут поездки четверть жизни. «Какого цвета его глаза?», – гадала она. Стекла его очков стали темными на солнце и не давали ей возможности определить это. «Рассматривает меня», – настойчиво сигналило в её голове, а она продолжала запоминать движения его губ, родинку на шее, грудь в распахнутой рубашке. Сохранять невозмутимость ей давалось с трудом.
– Странно всё это.
– Немного.
– Чувства прилив.
– Не опасно.
– Взгляд…
– …твои губы потрогал.
– В мыслях – с тобой.
– Я согласна.
***
«Банально влюбилась? Она же его совсем не знает. Даже имени», – иронично резюмируете?
…А крылья – есть.
5
Как может взгляда тоненькая нить,
мгновенное прикосновение,
в кратчайший срок – соединить?
Друг другу открывая сокровенное,
возможно ль втайне от Вселенной сохранить
взаимное, закономерное
желание чуть ближе быть?
Решаем мы не первые, наверное,
тот ребус про «помиловать нельзя казнить»?
…Мне ожиданье встреч – почти безвременье…
Ассоциируя «магическое чувство»
со словом «жить»,
я «падаю в любовь». Ни более, ни менее.
Он снился ей каждую ночь: отрывками, заставляя просыпаться от накатывающего на неё чувства соединённости с ним. Особенно его глаза. Она пыталась описать свои ощущения в тот момент, когда посмотрела ему в глаза, объяснить себе, что было в том взгляде. «Нет, не праздное любопытство попутчика. Не банальный интерес мужчины к женщине. Не стремление к приятельскому общению. Тогда – что?!! Как один взгляд может вместить в себя СТОЛЬКО!??», – она мучилась в поиске ответа на этот, по её мнению, бесконечно сложный вопрос не первый день.
…Он смотрел так, как будто неожиданно для себя открыл как раз ту самую дверь, за которой были ответы на многие вопросы. Так, как будто хотел постигнуть её всю целиком – не узнать, а именно постигнуть. Он жадно пил её – женщину, оказавшуюся внезапно рядом.
Она опять и опять возвращалась в эти мгновения.
Она знала – его глаза… звали.
Но уже шестой день они не встречались. И противоречивые чувства «разрывали» её. С одной стороны, она жаждала видеть его: каждое утро и каждый вечер пульс её гулко и часто колотился, вздымая вены на висках. Казалось, что рядом стоящие люди могли слышать удары взволнованного сердца. Спускаясь в метро и поднимаясь на остановку, она почти теряла контроль над собой – «взрыв» адреналина заливал её щеки румянцем, добавлял блеска глазам и неадекватности её поведению. Она всегда легко «выхватывала» его взглядом и раньше, а теперь… она ещё и подсознательно чувствовала его.
С другой стороны, она хотела стать как можно более незаметной, стесняясь своего неодолимого влечения к нему и появившейся явной зависимости от его существования. Она ездила на разных электричках – то чуть раньше, то позже, стараясь занять место так, чтобы затеряться в пассажирском потоке; пыталась дремать с закрытыми глазами или «гулять» по интернету со смартфона, лишь бы не искать его глазами, перешла на спокойный деним, чтобы не обращать на себя внимания окружающих эпатажными деталями гардероба стиля hand-made.
А ещё… она совершенно не понимала, как себя дальше вести.
Взрослая, самостоятельная женщина мучилась в догадках, томилась в ожидании неизвестности, терзалась сомненьями и представляла собой юную пугливую девочку.
***
«Это логичное окончание их так называемого «романа», – отрежете?
Вы, видимо, не романтик? Нет? Заметно. Попробуйте хоть раз выйти за рамки материального мира. «Браки заключаются на Небесах» – слышали про такое?
6
«И они говорят, что женщины – совершенно непредсказуемые и загадочные существа!» – сетовала она на мужскую половину человечества. «Да мы, как открыта книга – определи нужный язык и читай… в крайнем случае – можно воспользоваться словарём», – она любовно протерла англо-русский словарь и улыбнулась: чувство юмора не покидало её почти никогда. В выходные она решила занять себя чем-то деятельным, на глаза попался стеллаж с книгами, который она и перебирала.
Ей было немного странно, что они уже так долго не встречаются – ни утром, ни вечером. Пожалуй… да нет же, определенно! – она тосковала по нему. Настолько красивого мужчину она встретила впервые: правильные черты лица, чувственные губы и родинка на шее – на том же месте, как у неё, чуть левее впадинки. Пружинистая походка, роскошные плечи и грудь под тонким полупрозрачным батистом не давали ей покоя: «Наверняка занимается спортом… волейболом? Вело? Плаванием?» Просыпалась каждое утро и говорила: «Вот как раз сегодня…» И искала его в вестибюле метро, в электричке, на остановке…
Мир наших взлётов – словно помешательство:
неся печать скупой эпизодичности,
он пресекает косность обязательств и
приумножает там, где проще вычесть бы.
Строки начали рождаться сами собой. Она всегда теперь держала под рукой блокнот и ручку, чтобы записывать их. И в дорогу с собой брала.
«Избранное. А. П. Чехов» перекочевала с одной полки на другую. Как там у него? «Когда у тебя в кармане загораются спички, то радуйся и благодари небо, что у тебя в кармане не пороховой погреб».
«Ну да, он есть, существует, мы встретились, и ещё не раз будем встречаться, я влюблена – всё замечательно и жизнь прекрасна», – она задумчиво помяла влажную салфетку в руках и продолжила уборку.
«О, нашлась», – из-за массивных томов Малой советской энциклопедии она достала нотную тетрадь со школьными сочинениями. Уже неделю, как она пыталась вспомнить, куда же её положила. Волнение от происходящего с ней, невысказанность желаний и томление души она пыталась вылить на фортепиано: Бетховен, Чайковский, фуги Баха. Но ближе всего ей стали в этот период мятежные произведения Рахманинова. Правда, после продолжительного перерыва, инструмент не сразу поддавался, но она проявляла завидную усидчивость, разбирая сложные пассажи. Часа полтора таких упражнений и регулярное посещение тренажерного зала спасали её от постоянных мыслей о нём.
Немного спасали.
Совсем чуть-чуть.
Она подошла к пианино, присела на стул и открыла нотную тетрадь: несколько небольших пьесок, пара песен на свои стихи, ещё пара – на чужие, и её гордость – то ли прелюдия, то ли ноктюрн под названием «Воспоминания о прошлом». Сейчас ей умильно было читать эти нотки, написанные рукой десятиклассницы. Прошлое… какое у неё там было прошлое? Подняв крышку, она коснулась клавиш, и глубокий звук «W. Hoffmann» наполнил квартиру её мыслями, мечтами, желаниями. Все мельчайшие детали их коротких свиданий выстроились в непродолжительную киноленту – почти немой фильм о прикосновении рук, взглядов, чувств…
