Неизменное «мы» – ты и я Да, я снова рисую в альбоме заветных желаний. По наметанным мыслям реальность изящно кроя, прикасаюсь к листу и «целую» бумагу руками: штрих, ещё, и ещё… Неизменное «мы» – ты и я. Да, успела соскучиться очень /обычное дело/ — снегопадные «пробки» некстати, когда без тебя. Взгляды, губы, объятия – и непростительно смело карандаш повторяет сюжетный мотив декабря. Да, звоню без причины я — голос твой просто услышать /и волнуюсь, и всё не решаюсь про планы спросить/. На рисунке моём этот вечер свиданием «вышит» /Вьётся предощущеньем тебя предсказания нить/. К нежности приговори Подари мне минуты неизбежности прикосновений, не к пылающей страсти, а к нежности приговори. …Шаг за шагом… всё ближе… Март проснется дыханьем весеннем за окном, приводя к сумасшествию календари. Ты позволь раствориться во взгляде, и вновь в бесконечность тихой искренности и тепла ты меня забери. Подари мне возможность целовать твои сильные плечи, и мгновенья тебя, как частицу души, подари. Люби, любимый мой Люби меня… Уже мы встретились, и значит – можно быть верным собственной свободе. Вопреки другим. Случайность? — да, закономерность воли высшей — Божьей — найти друг друга лишь прикосновением руки. И обострились чувства, словно я прозрела… Слышишь? – сейчас люби, здесь, в настоящем, наяву. Стучат сердца один в один, и время жадно пишет в трактат судьбы о нас с тобой особую главу. Люби — дано во имя и для жизни /вдруг, однажды?/ всесильное начало, чудо, суть души самой… Уже мы встретились, и значит – «наше» в шаге каждом фрагментом вечной истины. Февраль притронется к мечте Февраль отмерил половину… Неуютная прохлада витает в воздухе сыром — дыханьем греешь руки мне. А дома красного вина нальешь… совсем немного. Ладан заманит в негу наших чувств… – Согрелась? – Да. И в глубине тебя, меня, сбивая пульс, звучит всесильное, живое. Всепоглощающе двоих сольют объятия в одно… – О чем задумалась? – Хочу, чтоб нас однажды стало трое. /Февраль «притронется» к мечте сквозь приоткрытое окно/. «Колыбель желанных рук…»
Колыбель желанных рук… Пальцы ласково прошепчут под привычный шум метро, утомленного за день, как наивны и чисты неслучайности их встречи. Календарная весна дышит в пасмурном дожде: вдох… ещё… Глаза в глаза — мудрой нежности обитель. Мы всё чувствуем. Без слов. Пальцы бережно плетут объяснение в любви – кружева из прочной нити сопричастности двоих, замедляя бег минут… «Любима. Тобой…» Любима. Тобой. Не ошиблась ни на миг, ни на йоту. Весна наполняет город наших желаний. Небесной водой смывает границы возможного Всё-Понимающий-Кто-то. «Любима тобой», — произносится, словно слова оберега. Коснёшься руки, и от кончиков пальцев пульсирует счастье /биеньем в висках/. Вы мне не поверите – вы, не познавшие—чуда—другие: а женщине надо для счастья немного — понять, что близка. И найти утешенье в тебе И уснуть у тебя на груди… И забыть о понятии «время»… Просто быть. Легкой поступью дом наполняет в ночи тишина. Ожиданье знобит, но ему не в угоду счастливей теперь я — словно шелковой нитью судьбы, твоей нежностью оплетена. Сокровенное… – ты… И в глазах столько чувства, что я задыхаюсь глубиной молчаливого «да». Не сдержусь, обниму. Не суди. Нечто высшее — так обретать, всю себя до конца отдавая, и найти утешенье в тебе, и уснуть у тебя на груди. Ты мне веришь, весна? Если б ты знала, весна, если б только могла /пусть на мгновенье/ почувствовать руки его — властную силу и нежность мужского тепла. Если б сумела постигнуть /однажды всего/ таинство взгляда. Я снова и снова тону неумолимо, всерьёз. Жизни строка словно шла непременно к нему — в светлое утро двоих /воплощение сна/. Не передать, как становится сладко в груди: росчерк дыхания – жаркой волной по виску. И лаской прольются стихи, и волшебством каждый день — жадных губ его вкус. |
