Посетитель с любопытством оглядел Муру, галантно ей поклонился и с кривой улыбкой прошел к стулу. Угнездившись на краешке, продолжил:

— Permettez me presenter — Moris-Ludovic de Louisiniac. Le dernier de Bourbons martyrs. Mes ancen-tres sont arrives en Russie par hasard, feu mon pere, comte Anri-Ludovic de Louisiniac a Laisse ce etant general russe. Et maintenant son fils malchance demande votre aide dans une affaire etrange et dangeureuse.*

< *Позвольте представиться — Морис-Людовик де Лузиньяк. Последний из многострадальных Бурбонов Мои предки волей случая занесены в Россию; покойный батюшка, князь Анри-Людовик де Лузиньяк оставил сей мир будучи русским генералом. А его несчастный сын ныне прибегает к вашей защите в деле странном и опасном (фр.). >

Бричкин покивал головой, пытаясь мысленно перевести кучерявые фразы гостя на русский.

— Силь ву пле, — сказал он, подмигнув Муре, которая взялась за ставку с пером.

— Vous savez, moi, ma situation est terrible. Adress-vous a la police je ne peux pas le faire, — продолжил гость.*

< *Понимаете, я нахожусь в ужасном положении. А обратиться в полицию не могу (фр.).>

— По какой же причине? — не удержался Бричкин, и его собеседник ответил ему на русском, гораздо лучшего качества, чем французский.

— Господин Холомков не советовал, — многозначительно перешел на громкий шепот последний Бурбон. Очевидно он полагал, что Илья Михайлович являлся для сыщика непререкаемым авторитетом.

— А где вы изволили познакомиться с господином Холомковым? — сурово осведомился Бричкин, имевший самое нелестное мнение об упомянутом состоятельном вдовце с сомнительной репутацией, русском Адонисе, крутившимся время от времени около барышень Муромцевых.

— Так в ресторане же, называется «Семирамида». Большой души человек. Благодетель. Меценат. Решил помочь страдальцу. Немного на Руси сочувствующих последнему отпрыску славной династии. Не побрезговал угостить рюмкой коньяка. Увы, несчастный потомок королей иногда и крошки хлеба во рту не имеет.

— Где проживать изволите?

— У Обводного, в доме чиновницы Агриппины Бромистовой. Квартиру снимаю. Так, две конурки и темная кухня с тараканами.

— И что? — поторопил гостя Бричкин, который все еще не мог решить, послал ли господь Бог им с Марией Николаевной еще одного умалишенного или визит может быть связан с интересным расследованием.

— Вы не сомневайтесь, господин Икс, — заверил последний Бурбон, — господин Холомков, выслушав мою историю, дал мне денег: и на жизнь, и на гонорар для расследования. Да и сам я до последнего времени служил в похоронном бюро. Извольте принять задаток.

Он порылся в одежках и, вынув из внутреннего кармана сюртука три десятирублевые купюры, положил их на стол перед Бричкиным.

Господин Икс смотрел на замусоленные мятые бумажки, не решаясь к ним прикоснуться.

— Так в чем ваше дело, господин… э…

— Можете называть меня просто мсье Лузиньяк, — подбадривающе улыбнулся остролицый посетитель. — Видите, какие у меня длинные уши? Это признак настоящего королевского рода. Или вы не знали?

— Мсье Лузиньяк, прошу вас не отвлекаться от существа дела, — сухо напомнил Бричкин. — Что вас тревожит?

— Тревожит меня вот что. — Посетитель подался вперед вместе со стулом. — Я подозреваю, что за мной охотятся с целью убить.

Испаряющаяся в хорошо протопленном помещении влага из его одежды источала невыносимо омерзительный запах, усиливающийся с каждой минутой. Бричкин покосился на строгое округлое личико юной хозяйки детективного бюро и, встретив суровый взор из-под насупленных соболиных бровей, заторопился:

— Какие у вас на то основания?

— Оснований масса, — доверительно возвестил Бурбон. — Я, конечно, принимаю меры предосторожности, запираюсь на замки и щеколды. Но мои враги подбираются все ближе. Я слышу их шаги.

— Когда? И где? — бесстрастно уточнил Бричкин и еще раз оглянулся на Марию Николаевну, занесшую ставку с пером над белоснежным листом бумаги.

— Да почитай что каждую ночь! — нетерпеливо выкрикнул Бурбон. — Кто-то ходит за стеной. Иногда шаги раздаются прямо у меня над головой. Иногда кто-то угрожающе стучит на лестнице. Она у нас черная, темная, удобная для убийства.

— Вы кого-нибудь подозреваете? — Бричкин нахмурился.

— Это могут быть шпионы Папы Римского или тайные агенты Бонапарта… Впрочем, возможно и наемные убийцы, засланные Тюдорами или Стюартами…

— За что же, вы полагаете, могут вас убить? — из-за нарастающего ужаса едва выговорил Бричкин. — Вы же не претендуете на престол?

— Увы, у меня слишком мало средств, — Бурбон поник, — но в любом случае убийцы эти являются и врагами России.

— Не понимаю, при чем здесь вы, уважаемый мсье, — Бричкин ледяным тоном попытался остудить пыл гостя.

— Милостивый государь! — мосье де Лузиньяк приосанился. — Я являюсь единственным владельцем ужасной, убийственной, кровавой тайны, способной разоблачить всемирный заговор! Заговор, который может окончательно погубить Россию!

— Прошу вас для протокола выражаться яснее, — Бричкин из последних сил сохранял учтивость. — О какой тайне вы говорите?

Бурбон уставил на сыщика пронзительные черные глаза и энергично выдохнул:

— О тайне Орлеанской девственницы!

Хотя Карл Иванович Вирхов свалился на мраморный пол ресторана «Лейнер» после толчка справа, однако острая боль пронзила его левую руку. При внезапном падении он неудачно упал на локоть, и свет на мгновение померк в его глазах. Тем не менее сознание быстро вернулось к нему. С недоумением прислушиваясь к телу, он осторожно встал и, будучи все еще в легком шоке, так же осторожно осмотрел правую часть груди. Мундир был целехонек: ни единой дырочки. Вирхов перевел взгляд на стеклянную дверь ресторана: там закаменел полу согнувшийся в любезном поклоне официант, не очухавшийся от дерзкого налета убийцы. Преступника и след простыл.

— Прости, мин херц. — Вирхов услышал голос поднявшегося друга: Фрейберг успел свалиться на пол за мгновение до выстрела. — Пришлось тебя толкнуть, рефлекс сработал. Однако и сам все печенки себе отбил, поясницу ломит. Ты не ранен?

Вместо ответа Вирхов бросился к дверям. Проскользнув через просторный вестибюль, где зеленым крокодилом застыл с открытым ртом швейцар, следователь выскочил на улицу и сквозь снежную тьму, бившую в лицо, разглядел задок удаляющихся саней.

— Эй! — крикнул он дворнику, толокшемуся со своей бесполезной метлой возле ближайшей арки.

Тот нехотя приблизился.

— Кто сейчас отъехал от ресторана?

— Откель мне знать? — прогундосил огромный мужик с несолидной для своих размеров и звания бороденкой. — Какой-то франт.

— Номер извозчика не запомнил?

— Не углядел, — вздохнул детина. — А личность извозчика приметил. Бандитская личность. Оскалит зубы в бородище, аж клыки ощеривает, тигре в зависть. Да и вчерась наведывался, кампанию привозил. Из Шахматного клуба.

— Откуда знаешь? — Околевший на морозе Вирхов все еще держался за ушибленный локоть.

— Дык, из разговора ихнего, — ответил дворник и замер в ожидании следующих вопросов.

Вирхов махнул рукой и вернулся в ресторан. У дверей в зал его встретил Фрейберг.

— Я велел всем оставаться на местах, — шепнул сыщик другу.

Вирхов злыми глазами обвел немногочисленную публику.

— Почему вы бездействуете? — истерично выкрикнул один из лысых толстяков. — Здесь совершено убийство! Вызывайте полицию!

— Молчать! — рявкнул Вирхов. — Сам вижу. Где хозяин? Где телефон?

Из кабинета управляющего он телефонировал в Окружной суд. К сожалению, не удалось связаться с полицейским врачом, бросившимся в Департамент медицины хлопотать об отправке на фронт, так как известие о войне пробудило в нем патриотическое чувство. Вирхов поскреб в затылке, затем решился позвонить хорошему знакомому, частнопрактикующему доктору Коровкину, жившему неподалеку, на Большой Вельможной. Доктора он застал дома, и тот обещал прибыть немедленно.