На калоше Поумерь-ка юный пыл. Ты не юный. Перестань быть егозой, зрелый муж. Прекрати стихами портить гальюны! Сдай-ка писарю наброски для душ. Сам же видишь, море – соль, соль – не сахар. Мало помнить через годы маяк. Без признания ты – юнга, писака. А со степенью – поэт и моряк. Йияха! Чем же я, скажите, не юный? Руки, ноги, сердце, две головы… Мне до вашей рыболовной коммуны нет и дела в соли-доле Невы. То, что с вами на совхозной калоше — так не помню, как попал. Перепил. Вижу – писарь Иоанн, это гоже, но с каких он добрых гор – книгофил? Нынче где по расписанию пристань? Или мне сойти сейчас прямо здесь? Да, Нева и холодна, и пятниста, но и с вами – задубеть-перецвесть. Я – не то чтобы гальюнный. Но пылкий. И на суше прослыву егозой… ____ Тараканы просыпают опилки на речную маслянистую соль. Футболъ Мля, в шестьсот миллиардов рублей обойдется России футболь- ный, на мерзлых болотах, турнир. Поболеем за наших. Уррряяяя!… Сумасшествие – еее… сильвупле. Впрочем, тропиков снежная роль не стирает нам разум до дыр. Здравы будем. За спорт. За царя! Сумкин джаз С шоколадным батоном, с запасными трусами, с туалетной бумагой и с айпадом – в суме — по годам монотонным, городами и снами едет леди (не Гага). Что у ней на уме? На уме – анаболик, затемненные стекла, рукописная книга и пила для ногтей… В косметической доле карта банка подмокла, но монгольское иго было все же страшней. Бомбоносно другое: равносильно просмотру исповедного мыла — заглянуть к ней… туда… Но мужчина спокоен, он в правах, он из СОБРа. Обстановка уныла. Монотонны года. Шоколадный батончик, труснячки, бумазейка… Е. ст. Стандарты получаются двойными у тех, кто сроки годности менял на яблочном пюре, и на гордыне — и сам себя за это извинял. Но что в детсаде ели их детишки? Наверное, такое же пюре. Солидный детский сад, и папы-шишки, а денюшка одно дает амбре. Стандарты получаются двойными у тех, кто проплатил чемпионат, и что их кодла с этого поднимет? А то, что раньше выплюнет фанат. Стандарты получаются двойными у тех, чей – шкуру мишки взял – козел. Их гладкими запомнят, молодыми, когда спектакли кончатся для сёл. Стандарты получаются двойными у зайцев с рассеченною… душой. И, так как не смеются над больными, причины обижаться нет большой. А солнышко подсушит виды грязи. А холод февраля рассудит март. И молятся на два захода мрази, не хочется в единственный стандарт. Сахароль и сольхар Ну, конечно же, ты – для искусства – хранитель традиций, а меня там, в искусстве – не будет. И не было. Нет. Не найти фетюка – минералами слова давиться, если можно читать про парады счастливых планет. Несомненно, смакует читатель твои пируэты, а в пещеру мою даже с дулом в башку – не пойдет, у тебя есть друзья – как один, молодцы и поэты, у меня – только враг-алкоголь, но и это пройдет… Кто бы спорил, что в строчках твоих — людям сахар на годы, это много вкуснее, чем старая битая соль, люди любят гонять по стаканчикам сладкие воды и закусывать чай шедевральной на цвет колбасой. Я бы мог повторить еще раз: колбаса – харакири, чай – почти бесполезен, а сахар – пустыня и яд. Но меня слышит девочка – здесь, и мужик – в Армавире, а тебя всюду видели, знают, читают и чтят. Я бы мог набросать пол-эскиза Его оберега — интернет возмутится и скажет, что соль – тоже вред. И я пил бы с тобой за искусство, условный коллега. Но меня за искусством – не будет. И не было. Нет. ??? Да какие, в жабу, «катрены», какая, в листву, грамматика — если кровь побежала из вены, чернее 306-го «Романтика»??? 4П Привязаны, приклеены, пришиты, приколочены к дороге, освещаемой системой фонарей — все правое и левое считаем своло… ночью мы, не смысля ничегошеньки ни в компасе, ни в ней. Прибитые – не двигаясь, пришитые – задумавшись, привязанные – дергаясь, живем себе, кто где. Ой, да, забыл приклеенных – так те, понюхав-дунувши, нет, нет, да и побредят о возвышенной звезде. А фонари красивые, цветные, очень яркие, в оправах прочных, кованых – им солнце не чета, и утром нам не главное – лучи светила жаркие — у нас своя дорога, и одна на всех мечта! Дорога современная и, даром что расейская — по данным репродуктора – ни дыр и ни колей, на ней машина новая – машина полицейская, и мы – прохо… пролёжие. И пахнет только клей. Но наше государство освещает демократия — по данным репродуктора – здесь властвует народ. И грезит своло… ночью небольшая сестробратия. Там солнце ж нестабильное, там всё наоборот… |
