V щё… чку Стихи на полосках Зебры Владимир Ильичев (Сквер) © Владимир Ильичев (Сквер), 2016 © Sias van Schalkwyk (freeimages.com ), иллюстрации, 2016 Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero От автора Е.й Тесто. сторон Сами с крылами (К Счастью) Не поняв ничего – из Великого, и забыв – приблизительно мудрое, мы летим, под Киркора Филиппова, ирреально высокими фурами, по дорогам, разгвазданным нами же, мимо сёл, в зеркалах пропадающих. В лобовые – за камешком камешек. Возим «счастье» – друг другу, куда ещё… Мы весьма недовольны кавычками и отставшей в развитии буковкой, мы встречаемся чатами, личками, чистым случаем – закоулками. Но у Счастья заглавная – лунная, бескавычно, реально высокая, не в кривых, не в шипах, не шатунная, и не где-то под стейками с соками. С ней на связи заглавная – звёздная, безоглядно, вселенски широкая, не в грязи, не дорожно-обозная, и не где-то под бифами с брокколи. И рука, от руля грубо-тёмная, на крыле… Теплородное, нежное. Я-то думал – профура скоромная, а потрогал – родная, нездешняя. Две ноги на педаль в свете месяца. Ты смела не по виду, попутчица. Нас объедут, когда перебесятся. Вылетай. Вылетаю. Получится. «Территория тронутых ритмом людей…» Территория тронутых ритмом людей, развлекательный край дискотек и аварий, где торговец дорогой – ещё не злодей, где охота на тело – уже не сафари. Перевёрнутый цех нестекающих туш, разъедающий фон застоявшейся боли, и мне страшно, что взялся, и бросить бы гуж, так ведь – овен, гордец… ёлки-палки… бемольки… Да. Ещё я люблю музыкальные сны и находки из них в окружающем мире. Вот нашёл себе «Я». И остался без «Мы». В деревенских горах. В живописном сортире. Неизменное, Неизменное В каждой клеточке каждой берёзы — все стихи непростые мои. И простые. И дар. И курьёзы. И не созданный Ноем НИИ — нет, не созданный Ноем… Не ноем. Просто реже берём топоры. Не стремимся к безмолвным покоям в беспокойстве весенней поры. «Будь что будет!» – наследие сказки. Фраза-фокус. Строка-волшебство. Без руля, без дороги. Без КАСКи. Неизменно любуясь листвой. Муравьи-и-и…
Золотые муравьи запрягают чёрных, крупно пишут «Се ля ви» в книгах и в уборных. Золотые муравьи чёрных обижают — и похлёбки, и любви ни за что лишают. Золотые муравьи никого не любят и моралью на крови муравейник губят. Золотая молодёжь в стороне от черни. Не работает. Балдёж. Коньячок-печенье. Покоряются рабы, веруют во благо, к пущей вере, от судьбы — золотая брага… А в лесу, с начала лет, бродит муравьедка, и по цвету свой обед выбирает редко. Золотые муравьи погоняют чёрных с неказистой плитки и из-за фикс учёных. Сид Иромыч «Запись невозможна, замените диск» — бычит осторожно, не идёт на риск, не желает множить Сид Иромыч стих — боязно тревожить тех, кто пьян и тих. Нелегальных красок — много, для стиха, мало – хмеля сказок с вытяжкой греха. Имя – от легенды, сам же – сер и пуст. Плоский, вредный хрен ты. А и ладно. Пусть. Наблюдай, редиска — я пишу на лбу: «Нет другого диска, закатай губу» Самый счастливый день В этот день я впервые проснусь со своей головой — без похмелья и заданных кем-то глобальных настроек. Из кадушки умоюсь прохладной водой дождевой. Промолчит говорящий сундук о земной катастрофе. Мне не надобен станет и сам этот чёрный сундук, кибернетикой счастья займётся ответственный нагель. И я вспомню – в какой я стране, и в каком я году — но забуду сухие пайки и намокшие флаги. И соседка – вчера ещё девушка лёгких манер — улыбнётся сквозь рабицу чести бесценной улыбкой, у неё будет новенький дом, в доме муж – землемер, в доме трое детей, детский шкаф с барахлом и присыпкой. А сосед по другой стороне – записной наркоман — загремит в мастерской молотком, весь в делах и опилках, у него тоже будет семья, а не только «маман» — как он звал её, чувствуя холод в ненайденных жилках. А соседа напротив, что был паучком, из чинуш, навестят паладины стыда и раскаянья феи, тот захочет вложиться в сто сорок обиженных душ, но не в дымку болотистых мест, где кальяны – как реи. Безнадежная Марья с окраины – встанет, сама, исцелённая запахом трав через окна и щели, ну а стены заделает – много ли надо ума — стройотряд вдохновенных ребят – Степанка и Емели. Я пойду по дороге, любуясь родимым селом, и здороваясь за руку с каждым, без лести, без понта. Возле речки лежать будет лодка – над мощным веслом, под набором кистей-облаков и холстом горизонта. И ко мне побежит, пробудясь, ребятня – из моих, ох, задаст им позднее жена за несъеденный завтрак, и продолжится сила волны в назидательный штрих… Этот день я услышал вчера, но увижу не завтра. Всё изменится в корне. И корень – стволом прорастёт, пораскинется в небо свободной вседышащей кроной. Этот день еле слышен вдали, но идёт. Он придёт. Я на хвост наступил – к переменам – змеюке зелёной |
