Священный свѣтъ увидѣвъ, онъ

Былъ дикой sлобой поражёнъ,

Не въ силахъ слышать тихій гласъ,

Что звалъ его въ полнощный часъ.

Въ пещерѣ тёмной засіялъ

Прекрасный чистый свѣтъ. Сказалъ

Онъ тѣмъ, кто ждалъ его: «Пора.

Борьбы духовная игра

Уже окончена. Теперь

Вамъ въ вѣчный свѣтъ открыта дверь.

Въ священный свѣтъ войди и ты,

Слуга бездонной пустоты,

Ты много каялся тогда.

Тебя простилъ Я навсегда.

Но самъ ты выбралъ эту тьму,

Что ближе духу твоему».

Но боль пронзила пустоту.

«Перешагнулъ я ту черту!

Ты былъ отвергнутъ мной навѣкъ,

Ты чуждъ мнѣ, Богъ и Человѣкъ!

Но sло не вѣчно. Можетъ быть,

Въ душѣ своей желая жить,

Съ Тобой я встрѣчусь, и тогда

Не разлучитъ насъ никогда

Ничто. Отцомъ Ты будешь мнѣ,

Тебѣ я сыномъ. Но въ огнѣ

Горитъ пока душа моя.

Ты знаешь, сколько грѣшенъ я!» —

Отвѣтилъ падшій. Свѣтъ сказалъ:

«Какъ долго Я тебя искалъ,

Простить желая! Только тьма

Милѣй для твоего ума.

Её забылъ въ тебѣ Я, ты

Забылъ небесныя мечты».

И падшій выкрикнулъ тогда:

«Тогда забудемъ навсегда

Другъ друга мы! И потому

Я нынѣ ухожу во тьму,

Гдѣ буду вѣчно пребывать».

«Тебя Я вѣчно буду ждать! —

Тогда съ надеждой молвилъ свѣтъ. —

А вы, что ждали столько лѣтъ,

Прошу, на пиръ идите Мой,

Пребудьте въ вѣчности благой,

Нахоръ и Ѳевда! Дивный гласъ

Съ Небесъ давно зовётъ ужъ васъ».

И свѣтъ исчезъ. И этотъ міръ,

Уйдя съ нимъ на небесный пиръ,

Они покинули. Пророкъ

Въ кровавой мантіи изрёкъ:

«Уймись во мнѣ, небесный гласъ!

Ещё не пробилъ этотъ часъ,

Когда и я Тебя найду!

Ну, а пока душа въ аду

Страдаетъ, мучится моя.

Христосъ, къ Тебѣ взываю я!

Услышь во мнѣ небесный гласъ!

Прошу, ускорь Ты этотъ часъ!»

Слѣпое зеркало воды

И тишина… Но жди бѣды

Средь этой адской тишины.

При свѣтѣ мертвенной луны

Плыла печальная ладья,

Въ ней грёбъ неслышно, боль тая,

Незримый блѣдный человѣкъ.

Онъ ненавидѣлъ этотъ вѣкъ,

Плывя неслышно въ тишинѣ,

Взывая мысленно къ лунѣ:

«О, одинокая! Съ тобой

Навѣкъ мы связаны судьбой!

Скажи, печальная луна,

Скажите, ночь и тишина,

Прошу, скажите моему

Во тьмѣ бродящему уму,

Какъ превзойти мнѣ міръ земной,

Блаженный обрѣтя покой?

Храня завѣтныя мечты,

Я не обрѣлъ ихъ. Но тщеты

Вкусилъ я много. Ничего,

Для счастья въ мірѣ моего

Я не нашёлъ. Мнѣ тошенъ онъ.

Здѣсь адъ во плоти, боль и стонъ,

Здѣсь нѣтъ возвышенной любви,

Здѣсь счастье строятъ на крови,

Здѣсь похоть свойственна сердцамъ,

А власть довѣрена глупцамъ,

Здѣсь мѣста нѣтъ мнѣ. Какъ мнѣ быть?

Усталъ я! Ненавистно жить».

Лишь тусклый свѣтъ дала луна,

И отмолчалась тишина.

На мелкой ряби свѣтъ луны

Пронзилъ пространство водной тьмы

Слѣпой дорогой въ пустоту.

«Безсильны вы! Не обрѣту

Я истину въ теченьѣ дней», —

Такъ думалъ онъ, плывя по ней.

Тоска и боль владѣли имъ,

И, тяжкой мыслію томимъ,

Онъ плылъ неслышно. Въ чёрный брегъ

Уставилъ взоръ свой человѣкъ,

Безъ смысла глядя въ мракъ дали —

Полоску чёрную земли.

Изъ мрака тихо вышла тьма.

Созданьемъ бездны иль ума

Былъ этотъ тёмный силуэтъ?

Мертвенно-блѣдный лунный свѣтъ

Не освѣщалъ тотъ сгустокъ тьмы.

«Скажи мнѣ, призракъ тишины! —

Въ безсильѣ крикнулъ человѣкъ. —

Жестокой жизни скорый бѣгъ

Меня изранилъ. Онъ убилъ

Всё то, что въ жизни я любилъ.

Хоть ты услышь меня! Скажи,

Какъ избѣжать мнѣ міра лжи?

Какъ мнѣ узрѣть любовь и свѣтъ?

Скажи мнѣ, тёмный силуэтъ!»

И тьма заговорила съ нимъ:

«Я ждалъ тебя. Я былъ однимъ

Изъ тѣхъ, кто призракамъ служилъ.

Недолгую я жизнь прожилъ

Въ своёмъ безумнѣйшемъ аду.

Я думалъ: «Можетъ быть, приду

Я къ пониманью. И прозритъ

Душа, что столько лѣтъ болитъ».

Безсильнымъ призракомъ бродить,

Искать покой, не находить

Усталъ я, тщетностью томимъ

Найти спасителя, чтобъ имъ

Я жилъ, и онъ бы сжился съ мной,

Печальной, страждущей душой.

Ты, человѣче, зришь меня!

Ты помоги мнѣ отъ огня

И бездны демонской спастись!

Душа моя стремилась ввысь,

Къ незримому. Но, падшій духъ,

Я къ истинѣ священной глухъ.

Ты помоги оставить тьму!»

«Но ты скажи мнѣ, почему

Меня избралъ ты? Можетъ быть,

Я вовсе не желаю жить.

Я ненавижу этотъ свѣтъ», —

Такой послѣдовалъ отвѣтъ.

«Но нѣтъ! – отвѣтилъ призракъ. – Вѣдь

Не зря земная эта твердь

Твои удары сноситъ ногъ.

Я вижу, ты къ себѣ не строгъ,

Ты слабый смертный. Только я

Тебѣ открою не тая:

Желая истину найти,

Свернулъ ты съ вѣрнаго пути.

Я помогу тебѣ“. „Но тьмѣ

Какъ мнѣ довѣриться вполнѣ?» —

Отвѣтилъ смертный“. „Можетъ быть,

Ты вѣчно такъ желаешь жить

Въ невѣдѣньѣ и пустотѣ,

Надеждъ и поисковъ тщетѣ?

Послушай, смертный, кинь ты сѣть

Ошую лодки – жизнь и смерть

И громкій, молчаливый гласъ

Уловишь ей ты въ тотъ же часъ», —

Отвѣтъ послѣдовалъ. А тьму

Услышать грѣшному уму

Легко, вѣдь вслѣдствіе родства

Ея правдивѣе слова.

И очень скоро при лунѣ

Былъ удовлетворёнъ вполнѣ,

Сребро считая рыбьихъ спинъ,

Тотъ человѣкъ. «Мой господинъ! —

Онъ крикнулъ. – Вижу, ты пророкъ!»

«Я знаю, что наступитъ срокъ,

Ты съ истиной захочешь быть,

Людей научишься ловить,

И я смогу тебѣ помочь», —

Промолвилъ призракъ. «Я не прочь.

Прошу, веди меня скорѣй!

Я буду первымъ средь людей!

Я буду знаніемъ владѣть,

Мнѣ покорятся жизнь и смерть,

И этотъ міръ, и этотъ вѣкъ!» —

Съ надеждой молвилъ человѣкъ.

Сказала тьма: «Иди за мной».

И смертный ужъ не спорилъ съ тьмой.

Пришли на кладбище. «Смотри!

И ничего не говори», —

Услышалъ смертный страшный гласъ.

И онъ увидѣлъ въ тотъ же часъ

Усопшихъ пляску при лунѣ.

Они, танцуя въ тишинѣ,

Другъ друга хоронили. «Ты, —

Промолвилъ сгустокъ темноты, —

Остави мёртвымъ мертвецовъ

На погребенье. Тѣхъ глупцовъ

Ужъ не измѣнитъ ничего.

Но ты, желая одного —

Прозрѣнья для души своей —

Отвергни ложь пустыхъ людей

И мнѣ довѣрься. И со мной

Ты справишься съ давящей тьмой

И мнѣ поможешь видѣть свѣтъ.