Пустыня. Ночь. Кровавый кругъ.
И въ кругѣ томъ явился вдругъ
Погибшій странникъ; плащъ на нёмъ,
Въ кровавый цвѣтъ окрашенъ онъ.
Съ нимъ души падшія, и страхъ
Былъ въ ихъ пылающихъ глазахъ.
И ненависть: ихъ дикій взглядъ
Другъ въ друга устремленъ, и радъ
Врага былъ каждый погубить;
Сіе намѣренье творить
Межъ тѣмъ отъ изобилья sла
Нельзя имъ было: грань стекла
Ихъ раздѣляла. Вдругъ они
Бросались, sлобою полны
На отраженье – и безъ силъ
Валились наземь, каждый былъ
Прикованъ къ грани роковой
Лишь волей собственною sлой.
Въ пескахъ безжизненныхъ молилъ
Погибшій изъ послѣднихъ силъ:
«Тебя я помню. Будь мнѣ, другъ,
Росою сладостной: въ сей кругъ,
Гдѣ трое насъ, приди и ты
Изъ той незримой полноты,
Что намъ не вѣдома sѣло,
Ослабь терзающее sло!»
Онъ такъ молился. И въ отвѣтъ
Онъ издали увидѣлъ свѣтъ.
Сгустившись, образъ принялъ онъ,
И, луннымъ свѣтомъ озарёнъ,
Въ одеждѣ бѣлой человѣкъ
Предсталъ предъ ними. И изрекъ
Погибшій странникъ эту рѣчь:
«Вы вмѣстѣ вновь. Предостеречь
Я васъ пытался. Не сумѣлъ
Спасти я ихъ. Кровавыхъ дѣлъ
Они творили безъ числа,
Чужая кровь для нихъ была
Водой прохладной въ жаркій зной.
Пьянчуга немощный иной
Не столько тянется къ вину,
Но эти люди – кровь одну
Немерено вливали въ пасть.
Въ пустыню привела ихъ страсть.
И ты ихъ видишь предъ собой,
Sѣло терзаемыхъ душой,
Томимыхъ жаждою sѣло
Бездонное наполнить sло.
Взгляни, насколько жалки тѣ
Въ своей зеркальной пустотѣ.
Вы ихъ прославите. Но мнѣ
За нихъ обидно, и въ огнѣ
Пусть мучится теперь вовѣкъ
Безликій, падшій человѣкъ.
Такихъ насъ много, боль одна
У всѣхъ – и Бездны глубина
Неразличима въ насъ, и взглядъ
Безликъ и тусклъ: не любитъ адъ
Различья въ образѣ Его,
Всѣхъ равенство до одного
Въ аду возсоздано. И намъ
Безвременно терзаться тамъ.
Несчастные! Свободно мы
На рабство всѣ обречены.
Но какъ легко и вамъ итти
По гиблому сему пути
Обезличенья! Не землѣ,
Подобно какъ и намъ во мглѣ
Не видно свѣта вамъ. Sѣло
Влечетъ васъ міровое sло.
Іисусъ, Ты кротокъ и смиренъ.
Зачѣмъ пришелъ и принялъ тлѣнъ
На землю рабскую сію —
Ты душу мучаешь мою!
Послушай, свѣтлый человѣкъ, —
Печальный духъ ему изрекъ. —
Его ты понялъ. И пріялъ.
Въ тебѣ Онъ свѣтомъ возсіялъ.
Тотъ свѣтъ мучителенъ для насъ.
Я ухожу. Но въ этотъ час,
Прошу, мою послушай боль —
Одну изъ мучающихъ воль,
Со мною слитыхъ. Не могу
Сопротивляться я врагу».
Умолкъ погибшій. Зеркала
Со звономъ пали. Слуги sла
Мерзѣйшимъ смѣхомъ изошлись,
Слова такія прорвались
Изъ ртовъ, sмѣившихъ ѣдкій смрадъ:
«Не побѣдить вамъ, смертнымъ, адъ!
Безумецъ распятый не смогъ
Заставить какъ всесильный Богъ
Въ Себя повѣрить въ судный часъ,
Когда великой силой насъ
Онъ сокрушилъ. Но знаетъ Онъ
Въ аду сбираетъ Аваддонъ
Sѣло безчисленную рать.
Недолго намъ осталось ждать!»
«Онъ намъ не нуженъ, – такъ изрекъ
Въ кровавой мантіи пророкъ. —
Тебя мы ждали, нашъ ты былъ.
Зачѣмъ тебя освободилъ
Распятый, немощный Христосъ?
Ты поселился въ царствѣ грезъ,
Повѣривъ лживымъ словесамъ.
Ты, вѣрно, не увидѣлъ самъ,
Той силы, что лишился ты.
Прозри глубинныя мечты
И къ намъ пріиди въ нашу рать.
Мы снова будемъ убивать
И наслаждаться кровью“. „Нѣтъ! —
Отвѣтилъ приглашенный свѣтъ. —
Такимъ ты не былъ порожденъ.
Я былъ тобой предупрежденъ
И свѣтъ увидѣлъ. Почему
Ты гонишь Свѣтъ, прорвавшій тьму?
Я ухожу. Но буду вновь
Молить я, чтобъ омылась кровь
Съ одеждъ замаранныхъ. Со мной
Изъ Бездны адской роковой
Изыдешь ты когда-нибудь».
И молвилъ падшій слышно чуть:
«Спасибо… Времени рѣка
Несётъ насъ многіе вѣка.
Пріидетъ время – міръ тогда
Исчезнетъ разъ и навсегда.
И будетъ новый міръ. Иди
Христа, мнѣ чуждаго, найди,
Но нѣтъ надежды мнѣ. Теперь
Закрыта предо мною дверь.
Забудь меня». И яркій свѣтъ
Всё осіялъ. И силуэтъ
Вознесся въ немъ – и дикій крикъ
Прорѣзалъ тишину и вмигъ
Умолкъ. И мертво стало тамъ,
Гдѣ ненавидятъ свѣтъ Христа.
