— Ну ты, козел. А ты знаешь что тебе за бабу срок припаяют, а?

— Так ведь ничего же не было.

— "Так ведь не было". А за попытку тоже дают. Понял, "не было"?

— А что нам теперь?..

— Молчи. Или говори как я…

… И вот теперь Шевченко угрюмо смотрел на лейтенанта, медленно перебирая ногами, на которых Соколов с удовлетворением увидел «Адидасы».

— А что рассказывать. Шли мы с дискача. Глядим один чувак к девчонке клеится. Мы подошли — надо же разобраться…

— Стоп! А Крохалев рассказывал по другому.

— Да, да, конечно. Он вам, наверное, и про оборотня наплел. С горящими глазами и большущими зубами. Товарищ лейтенант, у него сдвиг по фазе после этого случая.

— А что, никто Полынцеву горло не рвал?

— Да этот тип с собакой гулял.

— Какой тип?

— Да который к девахе клеился.

— Что-то ты не прав немного. Собака была, а следы тю-тю?

— А, точно! Ну ладно, пошутил я товарищ лейтенант.

— Странные у вас шутки с Крохалевым.

— Дайте я скажу все, как было.

Соколов даже придвинулся поближе.

— Когда мы подошли, тот пацан сказал, чтобы мы катились подальше и не мешали разборке с его шалашовкой. А Эде, видать, понравилась шалава эта. Он подскочил к пацану. Пацан руку протянул, из руки что-то прыгнуло и Эде по лицу, а затем в горло вцепилось. Ну мы долго ждать не стали — ноги в руки и домой.

— Что же это вы: слиняли, а товарищ ваш пропадай?

— А тут уж как получится, товарищ лейтенант. Нынче время такое — каждый сам за себя. Что же нам вместе с Полынцевым помирать прикажете?

— А в милицию почему не заявили?

— Ха, заявишь! Вы его поймайте сначала, а уж мы показания какие надо дадим. А самим нарываться — себе дороже. Хомуту не верьте, у него шарики за ролики закатились — какой из него теперь свидетель.

— А вот указывать здесь не надо. Иди, завтра придешь вместе с Крохалевым…

… Утро следующего дня выдалось солнечным и удачным. Два часа Соколов потратил по делу о все тех же грабежах, а когда он снова появился у себя в отделе, Бахарев во всю глотку заорал ему навстречу:

— Нашел!

— Что именно и где?

— Хозяйку дубленки. Утром приходила. Вот у меня тут записано: Кузина Светлана Федоровна. Я ее после обеда попросил зайти, чтобы ты был в курсе.

— Вот уж спасибо! У меня после обеда как раз вызваны Крохалев и Шевченко.

— Ну не злись! Бог с ними, устроим очную ставку.

— Ладно, чего там. Что уже успел узнать?

— В общем эти трое — Полынцев, Шевченко и Крохалев — намеревались то ли грабануть ее, то ли поразвлечься. Но тут в действие вступил решительный незнакомец, который разогнал их всех.

— А она почему убежала.

— Говорит лицо больно страшным показалось, все кровью было забрызгано.

— Да, ночью чего только не привидится. Вот и Крохалеву оно чрезвычайно странным показалось…

… Хомут и Баранка шли по коридору первого этажа ОВД к лестнице, как вдруг Баранка замер, словно наткнувшись на невидимую преграду, схватил за рукав Хомута и зашипел ему на ухо:

— Гляди, та самая шалашовка.

Невысокая девушка неторопливо шла шагах в десяти впереди.

— Давай побазарим, будто она нас не видела, — предложил в ответ Хомут. — Она ведь нас заложит!

— О, уберите от меня этого тупаря. Ясно, что идет она к следователю, значит он все знает. Если она нас не видела, значит поймал ее кто-то другой. А если ее заловил другой, то и мы спасли другую девчонку!

— А мы разве кого-то спасли?

— Вот идиот! Почему бы нам и не спасти девчонку. Тем более, она сама это подтвердит.

— А она подтвердит?

— Подтвердит, куда денется.

Баранка в три прыжка догнал Кузину и толкнул ее к стене. Девушка непонимающе улыбнулась и вдруг узнала.

— Слушай, ты, — зашипел Шевченко, — не дай бог расколешься следователю — всю душу вынем. Если мы сядем — у нас друзей много, они быстро разберутся, кто на нас настучал. Поняла?

Девушка испуганно кивнула.

— Значит скажешь так: шла домой, начал приставать какой-то пацан. Ты его не знаешь. А мы втроем стали тебя выручать. А как Эдю убили — ты не видела. Поняла?

Девушка вновь кивнула и стала подниматься по лестнице, испуганно оглядываясь на стоящих внизу парней…

… - Но послушайте, Кузина, ведь утром вы говорили совсем иначе, Бахарев устало вздохнул. Соколов сочувственно взглянул на него.

— А девочке стало стыдно. Увидела нас, и сразу вспомнила, кто нападал, а кто выручал.

— Шевченко, вам слова не давали.

— Молчу, молчу, товарищ лейтенант.

— Ну что же будем делать с вами, Кузина. Почему вы так часто меняете свои показания?

— Я испугалась, сильно испугалась, товарищ следователь.

— Вот видите, она тоже его видела! — издал торжествующий вопль Крохалев, но тут же смолк, получив чувствительный пинок от Шевченко.

— В чем дело, Крохалев? Кого она видела?

— Ну того, кто на нее напал, — замялся Хомут.

— Очень ценное наблюдение, — заметил Бахарев. — Ну хорошо, кто видел, что находилось в руках у неизвестного в тот момент, когда он наносил удары Полынцеву?

— Нет, не видела, — замотала головой Кузина. По крайней мере на этот вопрос она ответила искренне.

— Я не видел, — промямлил Крохалев.

— Поди, разбери! Тогда уже не до того было, — заверил Шевченко.

Соколов крутанулся на стуле. Неувязочки! Но как от них избавиться, если все свидетели уже спелись друг с другом. Ни допрос Кузиной, ни очная ставка ничего не дала. Все сходилось на каком-то никому неизвестном парне, у которого было какое-то новое, непонятное орудие убийства.

Отпустив Шевченко и Крохалева, Соколов сунул Кузиной пачку фотографий, на которых мог быть изображен тот самый неизвестный. Но, просмотрев снимки, Кузина не опознала никого. Кто же мог быть там, и что же такое находилось у него в руках? В это время принесли подробное заключение экспертов.

— Ого, они утверждают, что следы на горле Полынцева оставлены клыками крупной собаки или волка, — сказал Соколов, вскочив со стула и усаживаясь на краешек стола.

— Ну не было там собаки, остался бы хоть один след. Ты ведь не хочешь сказать, что собаку спустили на веревочке с балкона, а затем подняли обратно.

— Но что тогда было у него в руках?

— Да бог его знает. Чего только люди не придумают.

— Я не бог, поэтому не знаю какое-такое оружие может разорвать горло подобным образом.

— Так ты что, предлагаешь поверить Крохалеву?

Соколов пожал плечами и промолчал.

Вечером все собранные материалы были представлены майору Колбину. Он задумчиво полистал принесенные бумаги и произнес:

— Значит никто ничего?

— Никто ничего, товарищ майор, не знают, не предполагают, но обещали опознать при очной ставке.

— Фотографии показывал?

— Разумеется, товарищ майор.

— Хорошо, можете идти.

Конец рабочего дня. Еще раз следствие зашло в тупик. Кто же он, таинственный незнакомец, перепугавший всех своим видом. По свидетельским показаниям это пятнадцатилетний пацан, хладнокровно убивший почти что сверстника каким-то таинственным предметом.

Колбин поднялся из-за стола, подхватил угрожающе накренившийся портфель, выключил свет в кабинете и закрыл дверь на ключ. Он медленно спустился по лестнице, прошелся по коридору первого этажа и вышел на улицу.

Было холодно. Ветер гнал поземку по темной заснеженной улице. Колбин поднял воротник пальто и быстро зашагал к остановке автобуса.

Итак, еще одно нераскрытое дело на его отдел. И это в тот момент, когда начальство требует как можно скорее разобраться с квартирными грабежами. Как не вовремя!

Неясное кольцо вокруг луны предвещало морозы. На стене трехэтажного здания новой школы две девочки-первокласницы выкладывали снежками огромные буквы матерных слов.