Все были зачарованы, в комнате царила атмосфера восторга и изумления, нарушаемая редким перешептыванием и вздохами. Но когда присутствующие осмотрели стены, то смолк даже шепот, и в помещении повисла тишина. На искусно сделанных фресках были изображены акты любви и наслаждения мужчин и женщин, одних женщин или одних мужчин, компаний из нескольких мужчин и женщин, при этом ни одна сцена не повторялась. Некоторые из гостей покраснели, некоторые молчаливо открыли рты, дамы понимая, что приличие требует отвести взгляд, тем не менее, пристально рассматривали рисунки. Первым нашелся Иринарх:

– Прекрасный фонтан Соломея, ты же покажешь нам остальные комнаты?

– Конечно, мой господин, – довольно улыбнувшись, принцесса повела гостей на верхние два яруса.

Но легче присутствующим от этого не стало. Это были большие комнаты, похожие одна на другую, уставленные креслами, кроватями и кушетками с множеством подушек, а за ширмами располагались круглая ванная и маленький столик с зеркалом. И в каждой комнате опять были фрески с еще более выразительными сценами. К фрескам добавились резные колонны и барельефы, где повторялись те же сцены только в более выразительном объемном варианте.

Несмотря на всю неожиданность и своеобразие Иринарху очень понравилась башня, он отпустил свиту и остался в верхней комнате, любуясь видом из окна. Мягкая синева моря, переходящая в бесконечную глубь неба, успокоила его разыгравшееся воображение. Иринарх не ожидал от себя такого, но в каждой сцене он видел себя и Соломею, у него даже закружилась голова, когда он увидел, как Нарат нежно обнял и притянул к себе принцессу, целуя ее в волосы и что-то шепча ей на ушко. Успокоившись, Иринарх развернулся, собираясь уйти, и замер – перед ним стояла Соломея. Ее взгляд был серьезен и грустен, она щелкнула пальцами и в комнату вбежали три девушки, из одежды на которых были только длинные бусы в несколько нитей. Они подбежали к царю и нежно увлекли его на большую мягкую кровать. Иринарх не заметил, в какой момент ушла из комнаты Соломея, но за много лет, прошедших со дня смерти его жены, он позволил себе впервые расслабиться и предался всем возможным наслаждениям и утехам.

С этого дня Башня Дев ожила, там постоянно звучала музыка, песни и смех звонких женских голосов. Иринарх приглашал в эту башню гостей и некоторых из своих вельмож, сам же иногда оставался там на ночь. Многие из его двора, позаимствовав мастеров у Соломеи, в своих домах в некоторых из комнат тоже сделали себе подобные фрески и барельефы.

В городе же появилась мода не некоторую чувственность – женские платья стали откровеннее и прозрачней, вслед за принцессой женщины стали поднимать волосы в высокие прически, украшенные камнями, обнажая шею, на которой красовались различные рисунки и орнаменты. Городские модницы стали украшать росписью ноги и руки, в моду вошли сандалии с золотыми ремешками, тонкие браслеты и хаары, переходящие в легкие туники. Жители города незаметно для себя изменились, передавая новшества остальным жителям страны. Под внимательным взором принцессы менялся и сам город.

Вскоре достроили и Башню Знаний. Она была полной противоположностью Башне Дев. Также сияя белизной снаружи, внутри ее стены были красных и коричневых с золотом оттенков, а на фресках изображены сцены охоты и битв. Пол украшал растительный орнамент, повторяющийся на резной деревянной мебели и канделябрах для свечей. В главной комнате на нижнем ярусе располагалась библиотека. Всего в башне было три яруса, находящихся друг над другом. В верхних двух располагались гостевые покои, на стенах которых красовались искусные фрески и картины. Самым красивым помещением, по мнению Иринарха, была Комната заката. Ее большие окна выходили на запад, туда же была повернута вся мебель, так что заход солнца был виден с любой точки комнаты. В помещении присутствовали только белые и голубе оттенки, а главным украшением служила большая резная круглая кровать, с легким прозрачным пологом. Все в этой комнате располагало к тишине, покою и чтению, или размышлению о вечном, кому что нравилось.

Закончив строительство башен и реконструкцию Северной башни, Соломея принялась за пирс и набережную вдоль моря. По ее распоряжению рабочие выложили из брусчатки дорожки и поставили небольшие открытые павильоны и увитые лианами беседки, в некоторых местах к воде спускались ступеньки. Море в этом месте всегда было спокойное, позволяя горожанам наслаждаться своей свежестью в любое время дня и года, поэтому набережная со временем стала излюбленным местом отдыха и встреч жителей Арзу.

Кроме того, по распоряжению Соломеи, на подходах к Белому городу начали прокладывать новые акведуки, дополнительно строить каменные дороги, с южной стороны выкладывать большую площадь, где принцесса планировала разместить палатки торговцев, выведя их всех из города.

Иринарх поддерживал Соломею во всех начинаниях. Ему нравилось слушать ее часам, когда она рассказывала о ходе строительства и своих планах, показывала схемы, рисунки, знакомила с мастерами, обсуждала с ним камни и сплавы. Иногда, когда она спрашивала совет у царя, или ей нужно было воспользоваться казной, Соломея устремляла свой глубокий задумчивый взгляд на него, даря Иринарху минуты блаженства. Если в течение дня принцесса не приходила к царю, он искал повод увидеть ее хоть мельком, а дни, когда они уезжали с Наратом на охоту или в Черный замок, тянулись для него вечностью. Чтобы чаще быть рядом с Соломеей Иринарх обязал Нарата присутствовать на Судебных днях, поставив рядом со своим троном, чуть ниже слева от постамента, еще два трона для принца и принцессы. Часто он затягивал рассмотрение дел до глубокой ночи, ему доставляло удовольствие ловить мягкий взгляд принцессы, мельком рассматривать ее лицо, следить за движением рук, поворотом головы, слушать, когда она высказывалась по какому-либо вопросу.

Единственное, что постоянно расстраивало, иногда даже злило Иринарха, это то, что рядом с Соломеей постоянно находился Нарат. Они делали все вместе – устраивали спарринги на мечах, плавали в бассейне, выбирали новые материалы для оформления помещений, выслушивали мастеров и принимали купцов, осматривали строительные площадки, встречались с населением страны. Одним словом, Нарат не отвлекался ни на минуту, всегда и везде следовал за принцессой, ему не нужны были ни наложницы, ни развлечения, ни отдых, принц полностью был сосредоточен на своей жене. Однажды Иринарх вошел в Залу и увидел на террасе как Соломея, сидя на кушетке, рассматривала какие-то эскизы, а Нарат присев со спины обнимал ее и целовал в шею. От увиденного у царя разболелась голова, и он оставшуюся часть дня не выходил из своих покоев.

Но в целом все шло благополучно, пока однажды Соломее не пришла в голову идея обновить брусчатку в городе и сделать вдоль дорог каменные водостоки. По ее распоряжению каждый житель города должен был сам отремонтировать дорогу напротив своего дома или нанять у Соломеи рабочих, чтобы они это сделали за него. Некоторые горожане сделали все сами и очень быстро, но многие зажиточные купцы и вельможи не откликнулись на ее распоряжение, либо вели работу очень медленно.

В один из дней Соломея возмутилась, сердито высказав Иринарху, что он слишком добр к своим приближенным, и что работу в этом направлении необходимо ускорить. На что Иринарх, нежно поцеловав ей руку, ответил: «Душа моя, до твоего появления жизнь в этом городе текла медленно и степенно, ты привнесла слишком много нового и за такой короткий промежуток времени. Они все хорошие и верные подданные, многие из них прошли со мной войну и строили этот город, им нужно время, чтобы привыкнуть к твоим бесконечным идеям. Поверь мне, они все сделают в свой срок».

Принцесса нежно улыбнулась в ответ, и у Иринарха отлегло от души, его беспокоило, когда ей что-то не нравилось.

На следующий день, после семейного обеда, когда под мягкую и переливающуюся музыку, лежа на кушетках и наслаждаясь танцовщицами, вином и кальяном, царская семья отдыхала в Башне Дев, Нарат сказал: