Что делать регент твой удел таков Ты Луитпольд [16] свое предназначенье Быть нянькой августейших дураков Оплакивал ли в сумрачном свеченье Мерцающих в тумане светляков У озера стоит дворец огромный С воды несется пенье рыбака Хозяйки нет приподнят мост подъемный Отдавшийся на волю ветерка Скользит по водной глади лебедь томный Здесь короля дурной конец постиг Он утонул у этих стен купаясь Но выбрался на берег и затих С тех пор лежит недвижный улыбаясь Уставив в небо помертвевший лик Мне лира пальцы жжет твое пыланье Июньского светила жаркий зной Я по Парижу мерю расстоянья Безумство нежное владеет мной И умирать в Париже нет желанья Здесь каждый день воскресный удлинен И тянется легко и монотонно В дворах шарманок раздается стон Цветы свисают с каждого балкона Пизанской башни повторив наклон Парижский вечер одурел от джина Сверкая фонарями вдоль хребта Спешат трамваи с грохотом лавины Как на линейках нотного листа Излить на рельсах бешенство машины Нестройный хор кафе по вечерам Поет шипеньем всех своих сифонов И песнями веселыми цыган И голосами хриплыми гарсонов Ту страсть к тебе что прежде пел я сам Я знаю что рабы поют муренам [17]Могу пропеть и лэ [18] для королев И песнь которая под стать сиренам И простоватый жалобный напев И песенку привыкшего к изменам Перевод А. Давыдова БЕЗВРЕМЕННИК Ядовит но красив луг порою осенней Отравляется стадо В умиротворенье Распустился безвременник синь и лилов На лугу И глаза твои тех же тонов В них такая же осень с оттенком обманным И отравлена жизнь моя этим дурманом Высыпает из школы ватага ребят Безрукавки мелькают гармошки гудят А цветы на лугу словно матери схожи С дочерьми дочерей и озябли до дрожи Как под ветром неистовым веки твои Пастушок напевает в полузабытьи И мыча навсегда покидают коровы Луговину в осенней отраве лиловой Перевод Б. Дубина
ДВОРЕЦ Рои вечерних дум беспечно-босоноги К ее владениям бредут порою грез Ей подарил король высокие чертоги Нагие как король над взбитой пеной роз А мыслей-то моих по саду разбрелось Слоняются трунят над лягушачьим хором Пленяют кипарис торчащий семафором И солнце в цветники с небес оборвалось Стигмат кровавых рук прилип к стеклу как пленка [20]Что за стрелок упав стрелой пронзил закат Я выпив кипрских вин под белого ягненка Запомнил что они камедью чуть горчат Взобравшись королю на тощие коленки Разряжена пышна ей-богу самый смак Розмонда ждет гостей и крошечные зенки Как изумленный гунн таращит на зевак Прелестница моя с жемчужно-нежным задом Ваш жемчуг на глазок признаться тускловат Кого вам ждать из грез Что на Восток спешат Ну а по мне милей попутчиц и не надо Тук-тук Войдите Свет в прихожей чуть сочится Ночник блестит во тьме как золотая брошь Вы головы вот здесь повесьте за косицы Вечерний блеск небес на блеск иглы похож В столовой не вздохнуть Нещадное зловонье Объедки сальных туш прожаренных в печи Король сегодня сыт от двух яиц в бульоне Из двадцати супов у трех был цвет мочи Потом мясную снедь втащили поварята Филе из мыслей сгнивших у меня в мозгу Ломти бесплодных грез являвшихся когда-то Дела минувших дней в подпорченном рагу А мысли мертвые уже тысячелетья На вкус пресней чем плоть из мамонтовых туш По складкам мозжечка в немыслимым балете Неслись скелеты грез наяривая туш От блюд вздымался визг мучительный для слуха Но черт бы их подрал! Пустое брюхо глухо И каждый лишь скорей в тарелке добирал Ах черт возьми! Но как вопили антрекоты Как верещал паштет хрящи стонали в стон Где ж языки огня небесной знак заботы Что б я обрел язык всех стран и всех времен [21]вернутьсяЛуитпольд, Карл Иосиф Вильгельм Людвиг (1821–1912) — принц-регент при двух безумных баварских королях, его племянниках, Людовике II (1845–1886) и Отгоне I (1848–1916). В последующих строфах упоминается эпизод из истории Баварии, долгое время волновавший Аполлинера: Людовик II Баварский тратил огромные деньги на украшение своих дворцов и общался с министрами только через своих слуг; в 1886 г. король был признан душевнобольным и при загадочных обстоятельствах окончил жизнь самоубийством, бросившись в воды Штарнбергского озера. вернутьсяЯ знаю что рабы поют муренам — в Древнем Риме богатые рабовладельцы держали мурен, чье мясо очень ценилось, в специальных бассейнах и откармливали их трупами своих рабов. вернутьсяЛэ — культвировавшаяся в средневековой французской поэзии форма небольшого «рассказа в стихах». вернутьсяЖакоб, Макс (1876–1944) — французский поэт и художник; с 1904 г. — один из самых близких друзей Аполлинера. вернутьсяСтигмат кровавых рук прилип к стеклу как пленка — стигматы (ранки на теле) как воображаемые раны Христа появлялись на руках и ногах верующих во время религиозной экзальтации. вернутьсяЧтоб я обрел язык всех стран и всех времен — по Евангелию, в день Пятидесятницы Дух Святой сошел на апостолов, вследствие чего они заговорили на разных языках и отправились проповедовать учение Христа. (Деян. 2, 3–4). |
