Лаодамия (выпрямляясь) О царь Акаст! Когда свой гнев бездушный Лишь на меня метал ты, я могла Молчать, но раб, богами под защиту Мне отданный, не будет отвечать За слепоту очей твоих. Яснее Скажи, о муж, на муки в этот мир Меня пославший, чем перед тобою Виновна я и мужние рабы? Акаст О дерзость! Иль расшитый пеплос так же Дружит с тобой, как панцирь? Здесь народ… Я бороды седые вижу… Женщин, Которые носили на руках В младенчестве тебя… И через скорбь Улыбки в их морщинах различаю. Лаодамия О, если бы ты видел то, что я Сегодня видела, старик, то все морщины В твоих глазах слились бы… О, зачем Тебе назвать пришельца я не смею, И сладкого, и страшного… Акаст Морочь, О женщина, других твоею басней И куклою… С рабами ж я сочтусь. Лаодамия (поднимая руки) О Гермий! нет! Ты видел… Если руки Мои не властны будут и глаза Мои погаснут — защити ж бессильных. Пауза Сильный порыв ветра, почти ураган. Мальчик бросает статую и убегает. При падении лиловая пелена размоталась. Акаст (рассматривает статую) Что за вид Чудесный! Царь как вылитый: и панцирь, И поножи… и локоны… А здесь Что видит он… вдову свою, вакханкой Одетую… О, лучше пусть огонь Костра его расплавит… Утешать Вдову другие будут! (Берет статую.) Лаодамия Ты помешан, О злой старик… когда-то мой отец… Акаст Не славила ль сама ты брака? Лаодамия С мертвым Он заключен, пойми! Акаст Стыдись богов, Коль не людей, зачем же мертвым жены? Лаодамия Иль их пути известны нам?.. Отдай… Отдай, отец, мне статую. Акаст Лаодамия О нет, молю тебя Я всем, что есть святого здесь… Отрады Моей не тронь последней… Если мать Когда-нибудь мою благословлял ты И надо мной, отец, когда-нибудь С улыбкою склонялся, детский сон Лелея мой. Молю: оставь со мною Последнего из трех мужей. Вдове, Не тронутой ничьим прикосновеньем, Оставь мечту… Полна любовью грудь… Ты молод тоже был, отец… Покорной Печалью жить я не сумею… Ласки Мне хочется… Желанья жарок луч… И умереть надеждам не даю я, Что умолю богов я и в моих Он оживет объятьях… Акаст (поднимает ее и передает ей статую, потом тихо) Тяжкий бред! Встань, дочь моя… Ты раньше говорила Разумнее… Рассудок не погас В твоей душе совсем… Чего ты просишь? Подумала ль? О, посмотри на солнце… И пар мечты рассеется… Тебя Жалею я теперь, Лаодамия. Прости мне, дочь… Все понял я, и гнев Уж не слепит рассудка… Вижу, муки Не выдержал твой разум… Но к сознанью Вернись, мое дитя. Лаодамия на коленях прижимается к нему, не выпуская куклы.
Что ж делать? Нам Ведь не одним терпеть… Ты черный жребий Полюбишь свой, Лаодамия припала к его фаросу и плачет. Как к старости привык Бессильной я, дитя, и бестолковой. Поди к себе и черное надень, И волосы свои, мою отраду, (Целует волосы) Железу дай скосить. Потом печаль Отрадную разделим мы. С молитвой И тихими слезами обовьешь Ты полотном немое изваянье И, медною властителей почтив Полнощных чашей, яркому огню Последнее отдашь… Не надо мертвых Мучительной мечтою огорчать И их покой тревожить… ЯВЛЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ Лаодамия, прижимая к себе статую, молча уходит в дом. Через несколько минут она выходит с подстриженными волосами и в черных лохмотьях. В руках у нее статуя, но обвитая в белое полотно. По лицу ее без рыданий текут слезы, которых она не вытирает. Рабыни подносят ей медную чашу с возлияниями и берут у ней ношу. Лаодамия молча берет чашу. Шествие трогается в следующем порядке: впереди несут на носилках статую Иолая, как мертвого; потом идет Лаодамия с чашей, которую держит в обеих руках. За ней Акаст, опустив голову. Потом рабы, толпа. Сцена остается пуста. Хор Первое полухорие |
