– Да, сын мой, – встрепенулся отец Игнатий, – его название очень темное! Оно идет от древних хазаров, покоривших эти земли пять сотен лет тому назад! Ну, а если вы хотите об этом знать, скажу, что хазары тогда силой покорили славян, наших предков, и наложили на них дань, которую и платили древние вятичи в хазарскую казну каждый год!

– Да ну! – удивилась Аграфена. – Неужели хазары здесь властвовали?

– Это так, дочь моя, – кивнул головой священник. – Они брали дань мехами! Летописи сказывают, что вятичи платили по куне от каждой семьи, но вот наш славный князь Святослав Игоревич Киевский положил этому конец. Он разбил тех врагов и рассеял их по всему свету! Он даже память о них уничтожил, когда занял и сравнял с землей хазарскую столицу Саркел!

– А как же понимать слово «карачев», святой отец? – не выдержала любопытная Варвара.

– А вот как. Слово «корачи» понималось у хазар, как важный, назначенный их каганом человек! Их хазарский наместник сидел в древнем вятичском селении и собирал со всех окрестных славян дань. Он также судил, приказывал, казнил или миловал. Это была власть! Отсюда и слово «корачев» – как бы место того корачи. Понимаете?

– Понимаю, святой отец! – воскликнула Аграфена. – Какой же ты ученый человек!

Отец Игнатий засмеялся.

– Ученый? Что такое ученость, дочь моя? – сказал он. – Наши нынешние ученые не могут читать старинные книги и летописи! Однако же они в почете и уважении! Князья же не признают настоящих книжников! Знаете ли вы, как я тут, в этой глуши, оказался? Я был важным духовным лицом у нашего князя Михаила Всеволодыча! Он назначил меня наставником к своему старшему сыну Ростиславу. А сюда меня прислал черниговский епископ Порфирий для того, чтобы, якобы нести язычникам Божье слово. Но дикие славяне не покорились и бежали в глухие места. На самом же деле, владыка от меня просто избавился! Когда великий князь нуждался в совете или родословных сведениях, он всегда посылал за мной! Вот потому и обиделся на меня епископ! Да простит ему Господь! Не знаю, что татары с ним сделали после взятия Чернигова! Жив ли этот несчастный? Однако известно, что ни жаркий огонь таких не берет, ни холодная вода их не топит!

– Святой отец, – перебила вдруг священника нетерпеливая хозяйка, – ты сказал, что есть такие ученые, которые не умеют читать старинные книги! За что же их называют учеными? Откуда же они набрались ума?

– Так уж получилось, – кивнул головой отец Игнатий, – что нынешние грамотеи умеют читать только иноземные книги! Например, греческие. А вот русские летописи они так небрежно читают, что даже смысла не понимают! Вот они и назвали наш древний Брянск непристойным «Дебрянском»! Получается, что наши предки повели название города от ругательного слова «дебря»! Это глупость да и только!

– Благодарю тебя, отец, за твои мудрые слова! Велика твоя ученость! – громко сказал Ефим Добрыневич и встал. – Выпьем-ка за тебя, святой отец, чтобы твои ученость и мудрость принесли нашему городу пользу и благополучие!

Княжич Роман в сопровождении знатных людей своего отца совершал объезд укреплений Каменца. После того осмотра киевских стен, когда великий князь Михаил пожурил сына, он, как ни странно, стал все больше доверять юному Роману. Строгость к дружинникам и охране, требовательность к соблюдению распоряжений великого князя, которые проявлял Роман, вызывали уважение и со стороны бояр. Вот почему теперь в отсутствие отца княжич принимался как старший, и, несмотря на видимую опеку наставника-грека, приближенных великого князя и священников, он был свободен в своих воинских делах: часть княжеских дружинников оставалась в Каменце в его подчинении. Сам великий князь уехал в Венгрию к королю Беле и своему сыну Ростиславу, который добивался руки дочери венгерского монарха, за помощью для отражения татарского нашествия.

Каменец – хорошо укрепленный город на самой окраине Киевской земли – был подготовлен князем Михаилом Всеволодовичем сразу же по занятии им Киева, как место, где можно было «отсидеться» при возникшей опасности. Город не зря назывался «Каменцем». Опоясанный мощными белокаменными стенами, стоявший на высоком холме, он, казалось, был совершенно неприступен. Поэтому великий князь Михаил и оставил здесь свою семью – княгиню Агафью с четырьмя сыновьями. Отряд из сотни отборных княжеских дружинников вместе с довольно многочисленным городским гарнизоном представляли собой значительную силу для обороны города при междоусобицах. Но вот смогли бы они защитить город и княжескую семью от нападения татар? Княжич Роман в этом очень сомневался. Ему удалось в свое время послушать рассказы спасшихся от черниговской бойни беглецов, сражавшихся с монголами, и он мысленно представлял себе, как степные завоеватели штурмуют крепостные стены.

– Вряд ли Каменец остановит такую лавину, – с грустью думал он. – А это верный знак: быть нам легкой добычей, если враги возьмут великий Киев!

Объезжая крепость и городские стены, он все больше убеждался в этом.

У городских ворот Роман со своей свитой остановился. К нему поспешно подбежал начальник городской стражи.

– Молодой господин! – громко сказал он. – Твои верные воины стоят на страже города!

Княжич посмотрел на воина. Невысокий, но крепкий, коренастый. Одет в простой домотканый кафтан с большим, несоразмерным по виду, железным шлемом-шишаком на голове. Борода всклокочена. Лицо красное, морщинистое. Похоже, что главный страж пьян.

– В чем же есть твоя служба? – вопросил возмущенный Роман. – Ворота совсем настежь распахнуты! Не видно других стражников…Где же они?

– Ну, как бы тут сказать…, – замялся вояка. – Помянули мы тут…праздник, как бы сказать…святого…там Марка!

– Какого еще святого Марка? – удивился княжич. – Что-то не слышал я о таком святом дне!

– Есть, есть, господин, – кивнул головой стоявший по левую руку от Романа боярин Лучезар. – Такой день мы знаем!

– Тогда почему же наш отец Алексей ничего об этом не говорил? Батюшка пока не забывал ни одного святого дня! Каждое утро говорил! Неужели запамятовал?

Свита безмолвствовала.

– Ладно, пойдем тогда к башне да посмотрим на службу наших городских воинов! – молвил княжич и стал слезать с лошади.

– Ох, великий князь! – вскричал испуганный начальник охраны. – Не надо тебе туда идти! Грязно там и сыро: замараешь свои благородные ноги!

Но Роман уже направился к комнатке охраны. Вслед за ним пошли, спешившись, черниговские бояре. Когда княжич со свитой вошел в полутемное, сыроватое помещение башни, им в ноздри ударил неприятный запах сырости, плесени и немытых тел.

Спустившись по ступеням в маленькую комнату, высокие посетители увидели большой прямоугольный, залитый чем-то желтым, стол. На нем стояла мерцавшая свеча, а по углам лежали, казалось, бездыханно, городские стражники.

– О, Господи?! – вскрикнул княжич. – Неужели умерли?!

Никто ему не ответил. Бояре в страхе переглянулись.

Вдруг со стороны земляного пола донеслись шорохи и легкий шум ползущего тела.

– Эх, как-вот плыли мы по Днепру-реке! – противно прогнусавил кто-то.

Из-под стола вылез здоровенный чумазый мужик. Видя знатных людей, он, казалось, испугался, попытался встать на ноги, но не смог!

Вопль пьяницы оживил лежавшие по углам мнимые трупы. Пьяные охранники зашевелились и начали приподниматься. Ближайший из них, лежавший у входа, схватился за скамью и стал подтягиваться на руках, но у него ничего не получилось: скамья оторвалась от стены, рухнула и придавила воина.

– Ох, грехи наши тяжкие! – вскричал охранник. – Что же такое происходит? Неужели враги город наш полонили?!

– Пусть идут они к бесу назойливому! – грубо выругался другой очнувшийся воин. – Пей да гуляй, пока ты жив! Нам и так тут всем концы настанут, если татары поганые придут!

И он, подняв голову с невидящими глазами, заорал: – Шла девица, девка красная!!!