– Василиса жива, Илья Всемилич…Тут она…неподалеку, в Брянске, у Ефима Добрынича, воеводы…Твоя супруга счастливо спаслась, а дело было так…

Купец Илья уселся на бревно рядом с лесником и внимательно выслушал всю историю от сожжения города до спасения и отъезда женщин в Брянск.

Когда Ермила завершил свое повествование, Илья долго и мрачно молчал, глядя невидящими, как-то сразу помутневшими глазами на стоявших рядом остолбеневших мужиков.

– Ну, что стали, окаменели, чай?! – крикнул лесник. – Ну-ка, за квасом сбегайте! Или не видите: не по себе человеку!

Купец выпил целую корчагу кислого бодрящего напитка и только тогда вышел из состояния полного отупения.

– А как же моя матушка? – простонал он. – Неужели ее убили?!

– Да, убили, – кивнул головой Ермила. – Лишь те женки уцелели!

Илья захрипел и горько зарыдал. Лесник не мешал ему изливать свои чувства и терпеливо ждал.

Наконец купец выплакал все слезы и, казалось, успокоился.

– Слава Господу, хоть Василисушка жива, – пробормотал он. – А что теперь делать? Я всегда могу срубить себе дом, но есть ли смысл его тут ставить? Города-то уж нет!

– Осели бы пока в Брянске, – кивнул головой Ермила. – А там надумаете, как дальше жить!

– Так и сделаю. Вот, право, я не знал, что моя Василисушка там осталась. Я проплывал возле Брянска на своем струге. Да лишь помахал рукой тамошним людям. Все сюда спешил! Я еду от греков: побывал в самом Царьграде! Как только мы добрались до Киева, сразу же продали наш товар. Я узнал, что на киевском престоле нынче князь Михаил! Князь ведь великий киевский! Высоко поднялась звезда Михаила Всеволодыча! Вот позвал меня к себе этот пресветлый князь и расспросил о греках, удивлялся моим рассказам. А когда я воссел за княжеский стол и отведал с его лучшими людьми хмельного меда, мне показалось, что нет на земле красивее места, нежели наш Киев, мать русских городов!

– А каков же он, князь Михаил?

– О, воин этот велик! Славный как делами своими ратными, так и управлением. Красив, высок и статен! Голос его громкий, как иерихонская труба, однако к своим людям он ласковый и заботливый, очень добрый!

– Ну, уж так не говори! Этот князь суров! Вот мне рассказывали, как он с татарскими послами расправился, как был страшен в битвах…

– Так на то он князь, чтобы быть суровым с врагами! А к своим подданным он ласков и добр! Когда я прибыл ко двору князя, он был не в духе: пришел посол от княжича Ростислава. Бежал этот княжич из волынской земли к венгерскому королю: просить помощи! Князь Даниил вернул себе Галич и укрепил свою власть во всей Галичине. Богатые земли отпали от Михаила! Однако же, зная о таком поражении своего старшего сына и тяжелых потерях, князь сохранял внешнее спокойствие и милостиво со мной беседовал! О вщижской беде я проведал уже на хмельном пиру…Там один княжеский советник обмолвился. Но сам князь Михаил не сказал мне об этом ни слова, хотя знал, что я купец из Вщижа! Смотри же, какой князь Михаил справедливый и заботливый!

– А как же твои дети, Илья Всемилич?

– Мои дети молодцы! Лепко моему уже двенадцать! Он мне теперь первый помощник. Очень смышленый отрок! Не один раз оставлял я ему дорогой товар. Так он сумел не только его уберечь, но даже самолично торговал! Да выгодно так! А Избору, младшему, только вот десятый год исполнился! Но уж смекалист он! Слава Господу, что сыновья мне на радость даны: опора да утешение! Ни крика, ни слез они не исторгли, когда узнали от меня о сожжении нашего города…злыми погаными! Только утешали меня и подбадривали во время пути: – Не горюй, тять, матушка-то наша жива! Не такова она, чтобы погибнуть от беспутных татар…Спасется матушка, мы в это верим! – Вот только их вера да утешение силушки мне придали, чтобы все товары быстро и без суеты распродать. Так сюда и приплыли. А сейчас наш кораблишко стоит у того моста, что срубили недавно вместо погоревшего…Там на пепелище остались мои отроки и верные слуги. Я спрашивал у мужиков, которые рубили избы, не знают ли они, кто из горожан уцелел. Но они только отводили в сторону свои глаза и говорили всякое пустословие. Слава Господу, что городецкий управляющий пожаловал! Как только он меня узнал, так сразу же подал мне свою кобылу и послал сюда к тебе, в этот дремучий лес. А уж добраться сюда по протоптанной и усыпанной сосновой корой дороге было нетрудно. Скакал что есть мочи, чуть сердце не разорвалось. Благодарю тебя за правду и доброе слово о Василисе! Одна тяжесть на сердце осталась: матушка!

– Эх, Илья Всемилич, мы тоже с Аграфеной потеряли всех городских родных! Когда же ты отстоишь в православной церкви заупокойную службу да поставишь свечи за душу своей дорогой покойницы, тогда, я думаю, примет наш милосердный Господь твою сердечную молитву, и спадет тогда камень с твоей души!

– Благодарю тебя, Ермилушка! – вновь прослезился купец. – Вот видишь, как жизнь складывается. Сиднем просидел столько лет да лишь слуг своих верных с товарами посылал в далекий путь…А когда сам поехал, небывалая беда приключилась!

Княжич Роман ехал верхом по Торговой улице Киева в сопровождении двух десятков княжеских дружинников. Отец поручил ему осмотреть крепостные стены, башни, проверить готовность городской стражи и усиленных охранительных отрядов из городского ополчения к отражению первого нападения возможного врага до подхода основных сил.

Октябрь 1239 года был тревожным. Не оправдались надежды великого князя Михаила на счастливое избавление от кары господней – монголо-татар.

После разгрома северо-восточной Руси степные завоеватели только на небольшое время отложили поход на южные русские земли. Они наводили свои порядки в Поволжье, великой степи, громя там племена и целые государственные образования. Но уже зимой 1239 года их большие отряды появились в разных частях Руси. Это было тяжелое бедствие: русские князья разучились сражаться с многочисленным врагом зимой. Обычно военные действия проходили весной, летом, иногда осенью. А зимой воины отдыхали. Готовились к будущим сражениям, приводили в порядок воинское снаряжение. Но это – в лучшем случае. Ибо порядки Владимира Мономаха, когда князь не сходил с коня и зимой и летом, давно ушли в прошлое. На смену строгости, практичности, готовности в любой момент отразить врага, пришли лень, праздность, бесхозяйственность. Воины совершенно отвыкли от зимнего ратного труда. Даже на охоту с князьями выезжали, как на пытку!

Вот и сейчас княжеские дружинники, совершая объезд, горько сетовали на свою несчастную судьбу, вспоминая лучшие времена.

– Раньше, бывало, встанешь, примешь кружечку хмельного меда – и отдыхай себе заново! – говорил старший дружинник Ратибор своему товарищу, лучнику Мезене, медленно покачиваясь в седле за спиной Романа.

– Да, умели жить в старину русские люди! – ответствовал его собеседник. – Они были и поздоровей и повеселей, а нынче уж не то! Как встанешь поутру, так болит голова, словно с похмелья, а в глазах темно! Вот уж поясница стала подводить. Согнешься порой, да уж невмочь разогнуться! А ноги! – И они стали громко и нудно обсуждать свои старые болячки, проклиная недоброе нынешнее время.

Княжичу это надоело, и он обернулся к дружинникам.

– Что вы все ноете да так противно! – возмутился он. – Какие же вы защитники города?! Распустил вас батюшка! Я расскажу ему о вас по возвращении! Хватит лежнями лежать, пора и совесть знать! Княжеские дружинники в былые годы ночами не спали, а если имели отдых, то ложились на сырую землю! Даже сам великий князь Святослав Игоревич! А вы как же?!

Оскорбленные воины замолчали. В полной тишине отряд продолжил путь по определенному великим князем маршруту. Ездили долго, княжич все тщательно осматривал. Придирался, казалось, к мелочам. И дружинники, и стражники были очень недовольны!

– Вот уж, смотри, четырнадцать лет только стукнуло, а какой строгий! – пробурчал грузный краснолицый стрелок, охранявший с товарищами южные ворота.