— А теперь, — промолвил Рори, немного нервничая и потирая подбородок, — я тебе скажу, что я сделаю.

— Я слушаю, отец, — покорно произнесла Мария.

— Я изгоню злой дух, который убивает маленького Хуана.

— О, хвала Господу и хвала тебе, падре Рори!

— Тише! — приказал Рори Майкл. — Если ты будешь делать то, что я сказал, то все получится.

— Мы видели уже, как старый мул стал молодым, — закивал головой Педро Гонсалес.

— Итак, — продолжал Рори, — первое: ты будешь держать ребенка весь день на свежем воздухе, в тени деревьев, там, где прохладно и дует ветерок. За твоими девочками может присмотреть и соседка.

— Они сами могут присмотреть за собой, — выпалила Мария. — Я выполню все. Наш отец уверен, что сильный, холодный ветер не повредит Хуану?

— Да, уверен, — солгал Майкл. — И еще — сними с него все это тряпье, заверни его в одно одеяльце. Этого будет достаточно. Ночью оставляй открытыми дверь и окна в доме.

Женщина открыла рот от изумления.

— А как же ужасный сырой ночной воздух, отец? — запротестовала она.

Педро безмолвствовал, но задрожал.

— Это для спасения жизни вашего сына, — напомнил им Майкл.

— Хорошо, все будет сделано, как ты скажешь, — согласилась Мария.

— Вместо масла давайте ему немного каши с молоком, но три раза в день. А когда занесете его вечером в дом, то ни один звук не должен потревожить его — ни кашель, ни чихание. Попросите соседей вести себя тихо. Исцеление возможно только в тишине.

— Ха! — воскликнула Мария. — Мне начинает казаться, что дух будет изгнан.

— Будьте в этом уверены и никогда не сомневайтесь, — заявил Рори. — Я буду вам помогать и днем, и ночью.

— Сохрани тебя Господь! — в один голос повторили родители.

— Да, — вспомнил Майкл, — при ребенке никогда не зажигайте огонь в очаге, это будет страшным ослушанием. Вы слышите?

— Мы все слышим. Будет сделано так, как ты говоришь.

— Послушай, Мария, — прошептал муж удивленно, — он перестал плакать. Прислушайся, он больше не плачет. Похоже, тут помогают все святые! Он улыбается, падре Рори!

— Правда, — промолвила Мария, — зло начинает уходить.

— Возвращайтесь быстро домой, — завершил Рори Майкл. — Погасите огонь в очаге, откройте дверь, окна и распеленайте ребенка. А затем дайте ему каши с молоком, а если ее у вас нет дома, то попросите у соседей. И увидите, что до утра он будет спокойно спать.

Они стали уходить, шепча слова благодарности дрожащими губами. Рори смотрел им вслед, а на губах его играла странная улыбка.

— Просить благословения у меня! — пробормотал он, беззвучно и безрадостно засмеявшись в темноте конюшни.

Жизнь чудотворца, как Рори убедился в этом, была вовсе безмятежной, а очень напряженной. Три дня он избегал встреч с мексиканцами. К концу этого срока маленькому Хуану стали помогать его непроверенные рецепты. Оказалось, что мальчик может есть простую пищу, что ему легче дышится на свежем воздухе, чем в закупоренном и днем, и ночью доме, в испарениях и дыму.

И он стал постепенно выздоравливать на открытом воздухе, под сенью дубов, где ползал под солнышком или в тени. Мария клялась, что мальчик начал поправляться, и что морщины на его тоненькой шее стали исчезать. Щечки его порозовели — посмотрите сами, если не верите! И он почти перестал плакать. Вчера проспал всю ночь и проснулся только утром, сразу сердито закричав, требуя, чтобы его покормили.

Теперь Мария смеялась — какая она была глупая! Подружки-сплетницы навещали ее, садились рядом с ней в тени и удивлялись этому чуду. Они не были уверены, что душа Хуана не была продана дьяволу, но все равно завидовали счастью родителей.

А как же сам исцелитель?

Все пеоны, встречаясь с Майклом, незаметно осеняли себя крестом. Однако ему в лицо они лучезарно улыбались. Человек, способный превращать старых лошадей в молодых, спасать угасающую жизнь ребенка при помощи могучего чуда, достоин восхищения и, может быть, поклонения, даже если он и получил свою силу у самого дьявола.

Это казалось тем более чудом, что исцелитель не прибегал ни к лекарствам, ни к травам, ни к амулетам. Просто взял — и осчастливил, если захотел. Детишки стали прибегать к загону, стояли у изгороди, прижавшись лицами к частоколу, и во все глаза смотрели на великого человека, прогуливавшего по кругу этого свирепого красавца Дока.

— Что ты сделал мексиканцам? — спросила у него однажды Нэнси.

— Ничего. Это они думают, что я что-то сделал. Ты же их знаешь, если уж они вобьют себе что-нибудь в голову, то бесполезно их потом разубеждать.

— Я ходила к этой старой бедной женщине, прикованной к постели, матери двух угрюмых братьев — Алонсо и Мигеля. Не знаю, правда, ее фамилию. Я навещала ее два или три раза в неделю. Было страшно смотреть, как она угасала, бормоча бесполезные молитвы за спасение души. Сегодня утром я снова пошла к ней и увидела, что она готовит завтрак своим малышам. Она сказала, что это ты поставил ее на ноги.

Рори захохотал:

— В этом нет ничего особенного. Сначала она думала, что хочет умереть. Жизнь для нее ничего уже не значила. Но когда она услышала о младенце… — и он замолчал.

— Да, я знаю, — кивнула Нэнси. — Это ребенок Марии. Все пеоны говорят об этом чуде. Ты и в самом деле врач, Рори?

— Какой там врач! Но старая Алисия услышала об этом. Она послала за мной и попросила, чтобы я ее омолодил. Я уже не могу смеяться над ними. Они думают, что я в состоянии сделать все. А эти Мигель и Алонсо стояли радом и смотрели с такой ненавистью на меня, что просто руки опускались. Если бы я засмеялся, то живо бы получил нож в бок. Я посмотрел ей в глаза, они были ясные. Она сказала мне, что совсем обессилела и уже месяц не поднимается с постели. И я пообещал ей вернуть молодость.

— Вот это да! — воскликнула Нэнси.

— Ну да, я приказал ей вставать каждый день, ползти к двери и сидеть на солнце до тек пор, пока не закружится голова. Я сказал, что скоро она поправится. И ты знаешь — так и получилось. Она поверила в это — и все! Я ее видел недавно, она сидела на полу, скрестив ноги, и любовалась на себя в зеркало. Сказала мне, что чувствует себя на три года моложе. По-моему, она из чистокровных апачей, ты не знаешь?

— Похоже на то, — согласилась девушка.

Рори извлек нож, искусно оправленный в серебро.

— Вот, Мигель и Алонсо принесли мне это сегодня рано утром до начала работы. Эти головорезы сказали также, что отдают мне свои сердца, — закончил он со смехом.

Но девушка была серьезна.

— Эти люди стали подчиняться тебе, — заметила она. — Мало кто мог добиться этого.

— Смотри, кто там скачет, похоже ему нужна помощь! — вдруг вскрикнул Майкл. — Да посмотри же!

По дороге, ведущей из долины, ветер мчал облако пыли, которое вдруг развеялось, и из него возник всадник, пришпоривающий лошадь. Когда он приблизился, стало видно, что лошадь скакала из последних сил.

— Солдат! — закричала девушка. — Видишь, как блестят пуговицы? Они, наверное, пришиты специально для того, чтобы индейцам было легче целиться!

— Черт побери, сейчас он загонит лошадь! — сердито воскликнул Рори.

— Это офицер! — уточнила, приглядевшись, девушка.

Всадник подскакал прямо к ним, натянул поводья и соскочил на землю.

— Где Уэр? — прохрипел он. — Апачи! Тревога! Прячьтесь в дом! Мужчины, хватайте оружие!

Это был молодой капитан кавалерии. Рори с восхищением смотрел на него, думая, что для такого геркулесового телосложения нужно было бы соединить двух таких как он сам. Плечи у капитана были широкие, как дверной проем, держался он гордо и прямо. Он был красив особой мужской красотой, и все в нем внушало доверие — от начищенных сапог до чисто выбритого подбородка.

Однако Нэнси было не до разглядываний, она все еще смотрела на долину:

— Капитан, апачей не видно.

Кавалерист обернулся и посмотрел назад. Действительно, в долине никого не было, за исключением скотины, которая паслась на выгоревшей траве. Он что-то пробормотал, а потом сказал вслух: